Полундра - Зверев Сергей Иванович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/59
• Следующая

Собеседник его вздохнул и покачал головой.

– Не знаю, адмирал, – сказал он. – Под водой он все это время точно не может находиться, это ясно. Воздух для дыхания у него уже давно кончился.

– Слушай, – Баташев остановился посреди мостика. – Может быть, он все-таки подорвался вместе со всем этим эсминцем, а? Там ведь артпогреб все-таки, который шестьдесят лет под водой пролежал. Одно неосторожное движение, и каюк! Можешь свечку ставить за упокой души новопреставленного раба божьего...

– Если бы был взрыв, мы бы его услышали, адмирал, – уверенно сказал «старпом». – Мы держимся от эсминца очень близко, на таком расстоянии подводные взрывы хорошо слышны.

– Да, верно. – Баташев, соглашаясь, кивнул. – Если бы был взрыв, не только вон тех, но и нас тряхнуло бы, волна пошла... Но если взрыва не было, где же тогда он? Может быть, эти придурки на гидрографическом судне его поймали? А эта сволочь Мартьянов понял, что пахнет жареным, и решил мне ничего не говорить.

«Старпом» помолчал немного, откашлялся, потом сказал:

– Не знаю, адмирал. В море может быть всякое...

Баташев принялся расхаживать по мостику, сжимая кулаки и скрежеща зубами. Вдруг он остановился и повернулся к «старпому».

– Слышь, каплей? Иди-ка позаботься, приготовь мне гидрокостюм, акваланг, ласты. Давай, чтобы все было как полагается.

От изумления «старпом» вытаращил глаза и приоткрыл рот.

– Да ты что, адмирал? – испуганно проговорил он. – Пошли лучше кого-нибудь вместо себя.

Баташев усмехнулся, подошел вплотную к «старпому», посмотрел на него пристально своими холодными волчьими глазами.

– Я бы послал, каплей, – проговорил он тихо, но зловеще. – Когда бы речь шла не о тоннах дармового золота. А в данном случае, ты знаешь, я даже самому себе не до конца доверяю!

И он подтолкнул своего помощника в сторону трюмов траулера, где было сложено взятое с собой оборудование и снаряжение.

Баташев без труда нашел затонувший эсминец, ориентируясь по спускавшемуся до самого дна якорной цепи указательного буя. Довольно равнодушно оглядев огромную пробоину в носовой части судна, он поплыл дальше, к корме, где должен был располагаться вход в артиллерийский погреб. Баташев обладал неплохой водолазной подготовкой, в свое время спускался на большие глубины, до ста метров и больше. Но теперь то ли возраст и отсутствие тренировок начали сказываться, то ли вода в этом месте была уж очень холодная, но Баташев чувствовал, что задыхается, а в голове его мутилось от одного только вида раскрытого люка, ведущего в темные подвалы затопленного судна, где непременно должен храниться смертоносный груз.

Водолаз еще некоторое время колебался, осматривая зияющее мраком отверстие при помощи химического подводного фонаря, но свет его был слишком слаб в этой мутной придонной воде, чтобы четко разглядеть скрывавшиеся там предметы. И Баташев решился. Загребая ластами воду, он осторожно проник внутрь корпуса затонувшего судна.

Криминальный «адмирал» считал себя человеком психически неслабым и не суеверным, но он похолодел от ужаса, обнаружив внутри самой глубокой части погреба беспомощно плавающее тело мертвого аквалангиста. Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть свободно болтающийся шланг, который должен был соединять маску акваланга с кислородными баллонами. Сделав над собой усилие, Баташев подплыл к мертвому телу. Взяв его за плечи, развернул, заглянул ему в лицо. Широко раскрытые мертвые глаза Витьки-прапора глянули на него из темноты, сверкнув застекленевшими белками, а знаменитая циничная Витькина ухмылка теперь больше походила на мрачный оскал смерти. Баташев отпустил мертвое тело, и оно точно в невесомости поплыло по затопленному водой пространству артпогреба.

Баташев повернулся к цинковым ящикам, заметил один, стоящий на полу и вскрытый. Пристально осмотрев его, он покачал головой, переводя взгляд с мертвого тела Витьки-прапора куда-то наверх, где должно было качаться на волнах гидрографическое судно. Потом, протянув руку, извлек из недр ящика один золотой слиток, поднес его к маске, нежно погладил рукой в перчатке от гидрокостюма и бережно уложил обратно. Бросив еще пару изучающих взглядов вокруг, Баташев решил, что больше ему тут делать нечего. Превозмогая отвращение и ужас, он подхватил тело мертвого Витьки-прапора под мышки и осторожно стал выбираться из артпогреба, волоча безжизненное тело за собой. Кое-как миновав самое опасное место, где грудами лежали снаряды и патроны, Баташев вздохнул облегченно, насколько это ему позволял сделать акваланг. После этого потащил мертвое тело дальше – в носовую часть погибшего корабля. Там он нашел приоткрытую дверь, ведущую в одну из офицерских кают, втолкнул туда тело и осторожно попытался закрыть дверь каюты. После некоторого усилия дверь поддалась. Убедившись, что теперь тело мертвого Витьки никуда не денется, Баташев удовлетворенно кивнул и стал выбираться из корпуса потопленного эсминца. Работая ластами, он стал выгребать на поверхность моря, светившегося где-то высоко над его головой тусклым сине-зеленым светом.

На свой траулер Баташев поднялся, запыхавшись от спешки и волнения. Едва освободив лицо из акваланга, он крикнул своим соратникам:

– По Витьке-прапору можно устраивать поминки! Он там, на этом эсминце, так навсегда и останется!

Его братки, немного шокированные веселым, задорным тоном, каким сообщил им эти сведения их «адмирал», в конце концов отнесли это на счет глубинного опьянения.

Снимая с себя тяжелые кислородные баллоны, Баташев коротко приказал, обращаясь к радисту их траулера:

– Иди, готовь связь с Мартьяновым. У меня для него не слишком приятные новости будут.

– Так ведь время неурочное, адмирал...

В ответ «адмирал» наотмашь заехал радисту по лицу с такой силой, что тот отшатнулся к борту.

– Делай, что тебе говорят, сука, – со злостью проговорил Баташев. И, видя, как радист послушно кинулся к радиорубке, добавил: – Распустил я вас, мерзавцев. Дисциплина... как в воровской банде!

Братаны, привыкшие к перепадам настроения их «адмирала», стояли вокруг и всем своим видом выражали покорность и готовность подчиняться.

– Товарищ капитан, вас вызывают по радиосвязи!

Бывший кавторанг Мартьянов вздрогнул, услышав эти слова. Этот вызов, как ему показалось, не мог означать для него ничего хорошего. Торопливым шагом он устремился в радиорубку.

– Иди пока отдохни, сынок, – надевая наушники, сказал он радисту. И только когда тот вышел, включил прием.

– Дядя Коля, это я тебя беспокою! – Голос Баташева звучал в наушниках вальяжно и лениво.

– Игорь? – Кавторанг почувствовал, что его бросило в жар. – Ты что, спятил? Хочешь засветить меня? Чтобы среди команды догадались про наши с тобой совместные дела? У нас же есть условленное время для выхода на связь!

– Некогда, дядя Коля, ждать мне этого условленного времени, – спокойно возразил Баташев. – Ты как там, хорошо сидишь? Готовься, у меня для тебя плохие новости.

Кавторанг почувствовал, что у него холодеет в груди, однако сумел твердым голосом спросить:

– Ну? Что случилось?

– Твой человек на борт затонувшего эсминца сегодня спускался?

– Ну спускался. Дальше что?

– Что он тебе доложил?

– Что ящики на месте, можем начинать поднимать их хоть завтра.

– Не завтра, а сегодня ты будешь их поднимать, понял? – мрачно заявил Баташев. – И работать всей командой не покладая рук. Чем быстрее ты с подъемом этих ящиков управишься, тем будет лучше.

– Да что случилось-то? – изумленно проговорил кавторанг. – Из-за чего такая спешка?

– Ты хочешь золото в целости и сохранности на борт поднять и дело сделать?

– Ну?

– Тогда поспеши!

На мгновение кавторанг запнулся, не зная, что отвечать. На лбу его от волнения выступили капельки пота.

• Предыдущая
• 38/59
• Следующая