Ночи Калигулы. Падение в бездну - Звонок-Сантандер Ирина - Страница 76

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая

— А он ненавидит императора за глупые пароли! — насмешливо выкрикнул Грат.

Преторианцы захохотали, припомнив пароли, который Гай Цезарь назначал старому трибуну. «Баба», «Венера», «лупанар», «старая шлюха» и прочий бред. Херея, обозлившись, собрался накинуться на Грата с кулаками. Но передумал и грузно опустился назад на скамью.

— Дураки! — презрительно сплюнул он.

Преторианцам стало неловко.

— Прости, Херея! — раздались искренние голоса.

Он махнул рукой:

— Я не виню вас. Гай Цезарь не только меня — весь Рим оскорбляет! Пора положить этому конец.

Преторианцы неуверенно переглянулись. Они поняли, к чему клонит Херея. Трибун заметил их нерешительность и разозлился:

— Чего нам ждать? Чтобы завтра нас казнили по приказу Гая, точно так же как сегодня мы казним других?! Неужели вы забыли судьбу Макрона?

Луп, неловко переминаясь с ноги на ногу, заметил:

— Мы клялись охранять императора…

— …А он превратил нас в палачей! — резко прервал его Херея.

Преторианцы одобрительно зашумели. Трибун понял, что они наполовину убеждены.

— Убьём тирана, и Рим восславит нас, как героев! — с пафосом заявил он.

— Легко ли совершить убийство императора? — усомнился Юлий Луп.

— Нам — легко! — с улыбкой заверил его Херея. — Гай доверяет нам, ведь мы — его охрана!

— Необходимо продумать все мелочи. Кто займёт место Гая Цезаря? — не унимался Луп.

— Республика! — торжественно заявил Херея.

— Республика — красивое слово! — кивнул Луп. — Но как бы нам не вернуться в эпоху гражданских войн. Каждый честолюбивый патриций захочет урвать себе кусочек власти: стать диктатором, консулом или триумвиром. Когда власть принадлежит одной семье — живётся спокойнее.

— Пусть так, — раздражённо поморщился Херея. — Риму нужен цезарь? Дадим ему цезаря! Нахлобучим венец на голову первому попавшемуся дураку из семейки Юлиев и Клавдиев. Вот, к примеру, Марк Виниций чем не император? Молод, порядочен, женат на дочери Германика.

— Или Клавдий, дядя Гая Цезаря! Тихий безобидный старикашка! — подал голос Грат.

Солдаты засмеялись: бедный Клавдий прослыл неисправимым глупцом.

— Тихо! — прикрикнул Херея. — Или хотите, чтобы цезарь услышал ваш смех?

Посерьёзнев, он протянул вверх руку со сверкающим, начищенным до блеска мечом. Преторианцы столпились вокруг стола. Доставали из ножен короткие мечи и касались остриём оружия трибуна.

— Клянёмся! — шептали они, повторяя слова Кассия Хереи. — Убить Гая Цезаря, когда представится удобный случай!

— Клянёмся! — повторило эхо их слова.

Гай после казни Марка Лепида часто жаловался жене:

— Меня ещё недостаточно боятся, раз хотят убить!

Сердце Цезонии сжималось от страха: что будет с нею в таком случае? Но, опасаясь вызвать гнев Калигулы, она не советовала ему умерить жестокость.

— Пока на твоей стороне армия и преторианцы — нам нечего бояться! — отвечала она, успокаивая и его, и саму себя.

Гай все чаще вспоминал детство, проведённое среди солдат.

— Да, легионеры любят меня. Для солдат я всегда — Гай Калигула, их товарищ по оружию, — вздыхал он.

Ему грезились германские леса, лагерь на опушке, вал из свежесрубленных сосен, цветы вереска и мясо, пропахшее дымом костра.

— Уедем из Рима! — решил он в дождливую ночь промозглую ночь, когда пламя в жаровне пылало особенно жарко, а Цезония выглядела особенно близкой. — Оставим этот неблагодарный грязный город и отправимся в Германию или Галлию!

— Что там делать? — сквозь сон спросила Цезония.

— Воевать! — решительно ответил Гай. — В Германии полно племён, ещё неподвластных Риму.

Положив рыжую голову на плечо жене, он добавил доверительно:

— Римляне смеются, вспоминая сражение с Нептуном. Пусть эти насмешники только попадутся мне в руки!.. Хочу одержать настоящую победу и доказать всем, что я истинный герой!

Цезония смущённо потупила взгляд. Ей некстати вспомнилось, что римские зубоскалы втихомолку прозвали Калигулу «лысой матроной».

Последующие месяцы были заняты приготовлениями к поездке в Галлию.

Государственная казна истощилась. В поисках денег Гай придумывал новые налоги: на хлеб, на съестные продукты, на товары, на ведение судебной тяжбы. Носильщики ежедневно платили в казну восьмую часть заработка. Даже гетеры были обложены данью: каждый день с них бралась сумма, равная плате одного клиента.

Стремясь заработать как можно больше денег, Калигула устроил лупанар в Палатинском дворце. Из числа замужних матрон, посещавших с мужьями званые обеды и праздники, он выбрал самых красивых и порочных. И заставил их отдаваться посетителям за деньги, половина которых причиталась ему. Преторианцы рыскали по улицам и рынкам в поисках клиентов. Мужчин, старых и молодых, толпами сгоняли в дворцовый лупанар, дабы они, получая удовольствие, умножали доходы цезаря. Юные мальчики, нарумяненные и жеманные, открыто предлагали себя, стоя у входа в роскошно обставленные кубикулы. Казалось, возвращаются тягостные времена извращённого старца Тиберия.

В первые дни марта — месяца, получившего название в честь бога войны, — Гай Цезарь выступил в поход.

Он взял с собой Цезонию и маленькую Друзиллу. Они ехали в кедровых носилках с позолоченными витыми столбиками и занавесками из пурпурного шелка. Сестры, Агриппина и Ливилла, тоже сопровождали Калигулу. Агриппине было позволено взять сына, Луция Домиция Агенобарба. Мальчику шёл третий год. Он рос безобразным и нескладным, напоминая покойного Гнея Домиция в малолетнем возрасте.

Сестры, скучая, оглядывали окрестности. Любовники, Крисп и Сенека, остались в Риме. Марку Виницию, супругу Ливиллы, император тоже запретил сопровождать жену. Впрочем, на третий день поездки обе матроны нашли развлечение: перемигиваться с молодыми центурионами и тайком встречаться с ними на привалах, прячась от зоркого брата в зарослях кустарника или горных пещерах. Пока одна утешалась нежданно выпавшей, мимолётной любовью — другая стояла на страже. Среди легионеров попадались настоящие красавцы: стройные, крепкие, мускулистые.

Армия Гая составляла двести пятьдесят тысяч солдат. Император, верхом на любимом жеребце, возглавлял длинную колонну, извивающуюся, как чудовищный, тысяченогий, красно-коричневый червь.

Иногда он скакал вперёд, подставляя лицо прохладному северному ветру. Легионеры, не смеющие отставать от главнокомандующего, бежали за ним. Знамёна и значки в виде римских орлов тряслись на бегу столь непристойно, что солдаты, воспитанные в уважении к бронзовым орлам, видели в этом насмешку.

Проскакав несколько часов, Калигула, уставший и запыхавшийся, забирался в носилки Цезонии. Медлительно и лениво продолжал он путь. Легионы топтались на месте: обгонять императора тоже не позволялось.

К маю Гай Цезарь достиг галльского города Лугдунума. Река, зеленовато-коричневая и пахнущая тиной, делила город пополам. По улицам, размытым весенними ливнями, трусили розовые свиньи и весело плюхались в лужу на площади, которую галлы гордо называли форумом. Две дюжины домов, принадлежащих местной галльской знати, были сложены из неровных серых камней. Массивные, грубой работы фундаменты поросли мохом и травой. Дома попроще выглядели скособоченными лачугами из плохо обтёсанных досок.

На главной площади высились строения, позаимствованные у Рима и выглядевшие здесь немного нелепыми: храм с портиками и колоннами, грубо высеченными из серого камня; фонтан со статуей Нептуна, обгаженной голубями; деревянный цирк, где четырежды в год сражались три пары местных гладиаторов. Бойцы эти спокойно дожили до преклонного возраста: зрители берегли их, как редкую потеху, и неизменно поднимали большой палец вверх, когда какой-нибудь из гладиаторов оказывался на арене с приставленным к горлу оружием.

• Предыдущая
• 76/90
• Следующая