Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Звонок-Сантандер Ирина - Страница 65

• Предыдущая
• 65/79
• Следующая

Проводив Калигулу насмешливым взглядом, Тиберий облегчённо вздохнул. Правителям трудно любить родственников. Им кажется, что родные нетерпеливо ждут их смерти, чтобы получить власть. И часто — слишком часто! — правители правы.

— Счастлив Приам, переживший всех близких! — прошептал Тиберий, вставая со скамьи. Ему казалось, что эти слова непременно нужно произнести стоя, чтобы подчеркнуть их торжественную правоту. Ведь эта фраза стала жизненным правилом императора Тиберия — второго из славной, страшной династии Юлиев-Клавдиев.

Тиберий стоял, задрав подбородок и расправив плечи, — высокий, как и прежде; но уже не крепкий и статный, а до невозможности тощий. Белая тога трепетала на ветру. Белые жидкие волоски облепили шею. И лицо, изъеденное белесыми язвочками, сливалось с белизною одеяния и волос. Тиберий накануне смерти стал похож на собственные статуи, установленные в храмах империи.

Долго стоять он уже не мог — сил не хватало. Снова закашлявшись, император почти рухнул на скамью. Обхватил руками закружившуюся голову и устало прикрыл глаза. И неподвижно замер, ничего не видя и не слыша. Время текло, но старец не замечал безудержного бега минут.

— Славься, великий цезарь, — тихо проговорил некто, склонившийся перед Тиберием.

Тиберий приоткрыл правый глаз, затем левый. Перед ним упал на колени бедный рыбак. Обветренное до красноты лицо, босые потрескавшиеся ноги, серая заплатанная туника… Как он попал на неприступный остров, где все дороги неусыпно охраняются надёжными преторианцами?

— Как ты проник ко мне? — испуганно отшатнулся от рыбака император.

— Лодка моя осталась внизу, — пояснил бедняк. — Я словил великолепную рыбину. И, увидев тебя на вершине скалы, решил преподнести в дар цезарю улов, достойный богов.

Только теперь император заметил, что рыбак действительно держит в протянутых руках огромную рыбину. Красно-серый хвост свесился до земли. Плоская голова была размером с рыло упитанного трехмесячного поросёнка. Светлое толстое брюхо отливало серебром. Рыбак не напрасно гордился уловом.

— Но как, как?.. — ошеломлённо бормотал Тиберий.

— Есть узкая тропка в скалах. Трудно подниматься по ней. Но я поднялся, цепляясь за каменные уступы и колючий кустарник, — уразумев вопрос, объяснил рыбак. — Мне сильно хотелось поднести тебе рыбу! — добродушно улыбнувшись, добавил он.

«Значит, кто угодно может пробраться сюда! — с возрастающим ужасом думал Тиберий. — Заговорщики, мстители, враги! Как много тех, кто ненавидит меня и жаждет моей смерти!»

Император глухо зарыдал. Лицо, щедро усыпанное подсохшими гнойными прыщами, страшно перекосилось. Рыбак, не смея подняться с колен, с недоумением смотрел на него.

— Дай рыбу! — провыл Тиберий, отнимая от глаз сухие морщинистые ладони.

Схватив за хвост поднесённый дар, император наотмашь хлестнул дарителя по лицу. Рыбак отшатнулся в испуге. Поднёс к лицу согнутую руку, чтобы защититься. Глаза его, наполненные страхом и непониманием, отчаянно молили о пощаде. А Тиберий хлестал несчастного по лицу им же словленной рыбиной! Смачно шмякался скользкий рыбий бок об обветренные щеки. Серебристые чешуйки прилипали к сухой красной коже бедняка.

Неожиданно Тиберий схватился за сердце. Издал дрожащим ртом несколько сдавленных хрипов и, корчась, повалился на скамью. Тяжёлая рыба выпала из ослабевших рук.

Рыбак, покорно терпевший удары императора, теперь вскочил с колен и попытался удрать. Но преторианцы, прячущиеся в соседней рощице, уже спешили к цезарю. Схватив незадачливого рыбака, солдаты скрутили ему руки, заставив вскрикнуть от невыносимой боли.

Нервный припадок постепенно оставлял Тиберия. Увидев верных солдат, он обрёл утерянную смелость.

— Бейте презренного наглеца! — завизжал он.

Один из преторианцев наомашь ударил рыбака по лицу, пока другие держали его за руки. Сильным был удар обученного солдата. Струйка крови потекла по подбородку бедняги и запачкала серую тунику.

— Что я сделал плохого? — едва слышно взмолился он. — Всего лишь хотел поднести императору в дар рыбу…

— Бейте его рыбой! — исступлённо кричал Тиберий.

Солдат подобрал злосчастную рыбу. И сосредоточенно хлестнул рыбака по лицу, как это прежде делал император. Но удар преторианца оказался намного твёрже слабых, беспорядочных ударов Тиберия. Движения тщательно выверены, словно солдат держал в руках привычную плеть.

— Признавайся! Ты хотел извести нашего славного императора, подсунув ему отравленную рыбу? — строго спрашивал у рыбака подоспевший центурион.

— Нет! Клянусь всеми богами, — жалобно стонал он. — Я поднёс рыбу в подарок с добрыми намерениями, — и, получив очередной склизкий удар, заплакал: — Хорошо, что спрута, изловленного вместе с рыбой, я решил оставить в лодке!

— А! Так был ещё и спрут! — встрепенулся Тиберий. — Не бойся: я тебя и спрутом отхлещу по морде! Где твоя лодка?

Рыбак, сплёвывая кровь, промычал что-то и указал в сторону обрыва. Преторианцы поволокли его к краю площадки. Тиберий, любопытствуя, побрёл следом. Он осторожно подошёл к обрыву и, вытянув тощую шею, заглянул в пропасть. Скала казалась почти отвесной.

— По этой дороге ты забрался сюда? — удивлённо спросил он, оборачиваясь к избитому рыбаку.

— Да, — прохрипел он.

— Возможно ли это? — усомнился Тиберий, разглядывая неприступную, поросшую негустым кустарником скалу.

— Да, — кивнул рыбак. — Я поднимался по тому уступу. Затем, держась за ветки, поставил ноги на тот плоский широкий камень… — узловатый, загорелый до черноты палец уверенно указывал трудную, резко извивающуюся, почти незаметную тропку.

Тиберий тяжело задышал. Поманил пальцем центуриона.

— Как могло случиться?! — гаркнул он, сильно дёрнув за ухо начальника центурии. — Почему этот доступ на остров не охраняется должным способом?!

— Прости, цезарь! — горячо оправдывался он. — Но ни один из преторианцев не сумел подняться по этой дороге. И потому мы посчитали её козьей тропкой.

— Ни один?! — задохнулся от ярости Тиберий. — Неужели мои солдаты глупее невежественной черни? Где твоя лодка? — резко обернулся он к рыбаку.

— Там, между камнями.

Тиберий ещё раз заглянул в пропасть. Жалкая утлая лодчонка танцевала на волнах прибоя, привязанная к острой каменной глыбе, торчащей из прибрежного песка.

— Спрут там?

Рыбак покорно кивнул головой.

— Лезь за спрутом! — жёстко приказал Тиберий центуриону.

Тот, оценив опасную тропку, заметил:

— Не лучше ли приблизиться к лодке окружным путём? Получится намного быстрее.

— Лезь этой дорогой! — рассердился цезарь. — Коль глупый рыбак сумел пройти здесь — то сумеешь и ты, облечённый моим доверием! — и Тиберий кисло улыбнулся, пронизывая центуриона блеклым болотистым взглядом.

Смуглое обветренное лицо центуриона посерьёзнело. Сдвинув густые чёрные брови, он сосредоточенно затянул ремешки, скрепляющие две половинки кожаного панциря с медными бляхами. Надел на кудрявую темноволосую голову шлем с султаном из красного конского волоса, одолженный у одного из подчинённых солдат. Приготовился.

Осторожно нащупывая путь ногой, обутой в калигу, он полез вниз. Затаив дыхание, император и преторианцы следили за опасным спуском. Натужно дыша, центурион опускался ниже и ниже, обдирая до крови ладони. Красное лицо с волевыми чертами часто обращалось вверх, к императору. Центурион надеялся, что Тиберий опомнится и повелит ему возвращаться. Но император, поддерживаемый солдатами под руки, смотрел на него с нескрываемой змеиной усмешкой.

«Добраться! Добраться до конца! — настойчиво приказывал себе центурион. — Взять проклятого омара и вернуться назад! По этой же скале?!» Он крепко сцепил зубы, готовые жалко скривиться в нервном рыдании.

Поздно! Центурион не сумел устоять против отчаяния! Да и немногие сумели бы на его месте. Предательская слеза замутнила острое зрение. Слишком слабым оказался очередной куст, за который ухватилась дрожащая рука. Вырвалось с корнем злополучное растение. И центурион, потеряв равновесие, полетел вниз. Он сумел проползти лишь четверть пути.

• Предыдущая
• 65/79
• Следующая