Русский Рэмбо для бизнес-леди - Звягинцев Александр Григорьевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/135
- Следующая
– Тогда отпустите нам грехи наши, – с тихой улыбкой попросил Алексеев.
Поп отрешенно покачал головой и смежил веки.
– Никто, аще бог грешникам отпустит. Речено бе Екклесиастом: "Криво не створи ся прямо и чесо несть паки неизлечимо".
Поп жадно выпил коньяк и, круто развернувшись, оглядел полупустой салон. Веселая компания была занята собой. Поп снова повернулся к соседям по столику и дал знак, чтобы все наклонились к нему, и тихо заговорил, широко раскрывая глаза:
– Я вас тут, братие, давно жду. Поклон вам от торговых людей из Львова. Пока о делах ни слова, поговорим в тамбуре.
Команда Скифа настороженно переглянулась.
– А разве сан позволяет священникам? – как-то уж очень непривычно робко спросил Алексеев.
– Спиритус – "дух" по-латыни А сана на мне давно нет, вот только этот подрясник остался.
– Так ты расстрига, отец? – спросил его Скиф.
– Увы мне – винца попил ся, братие. Ибо сказал Екклесиаст: "Пиры устраяются для удовольствия, и вино веселит жизнь, а за все отвечает серебро".
– А разве в православной церкви Екклесиаста чтут? – снова удивил всех неожиданной почтительностью Алексеев, который и тут не притронулся к еде.
– Мирское чтиво, – печально согласился поп и опустил лицо, разгоряченное коньяком, в ладони, словно хотел омыть его невидимым потоком. – Вкушайте пищу побыстрей, братие. В вертепе сем небезопасно.
Скиф со скрытой тревогой в глазах глянул на попа Тот выразительно ответил ему трезвым взглядом.
– И где ты это так в религии наблатыкался? – спросил Алексеева уже изрядно повеселевший Засечный.
– Пулеметчик Владко Драгич в моей роте из монахов был. Царство ему небесное.. Помнишь?
– "Владко-Владко, жить не сладко", – припомнил Скиф чужую поговорку. – А что, отец…
– Мирослав, – представился поп.
– Так что, отец Мирослав, у вас за вино и еврейского царя Соломона на гражданку списывают?
Поп сгорбился, опершись бритым подбородком на кулаки. Голубые прозрачные глаза так долго изучали Скифа, будто тот гипнотизировал его взглядом.
– Тяжкий грех меня коснулся… Грех провидчества.
Скиф зябко передернул плечами, на лбу проступил холодный пот, по рукам забегали мурашки. Спросил, не разжимая рта:
– Сны мучают или видения?
– Всяко случается…
– А что в том плохого?
– Бог не велит заглядывать в будущее. Дьявол отверзает очи зрящим судьбу. Просыпается сомнение.
Скиф застыл с полуоткрытым ртом, долго неотрывно высматривал что-то в ясных глазах попа, потом с неожиданной веселостью махнул на все рукой и налил в рюмки "Русской".
– Выпей, отец, нашей водки, да пошли переговорим, если ты настаиваешь. От зауми хохлацкой церкви вашей душу выворачивает. И у нас просыпается сомнение.
– Отчего же не выпить "Русской", если я с рождения крещенный в русской православной церкви Московского патриархата.
– Сомнение действительно есть, – слишком откровенно бухнул Засечный. – Уж больно ты на русского не похож, батя.
– Невежество и неведение… Я Мирослав Шабутский, чистокровный поляк из-под Калуги. Но все мои деды и прадеды были от роду православными. Ч первая вера по всей Польше была православная. Но вам, ратникам советским, комсомольцам, а может, и коммунистам почившей советской эпохи, такое непостижимо.
Скиф промолчал. Кто этот поп – "хвост", провокатор или друг? Действительно, нужно побыстрей заканчивать этот слишком затянувшийся ужин. Но вставать из-за стола не хотелось.
- Предыдущая
- 12/135
- Следующая
