Сармат. Кофе на крови - Звягинцев Александр Григорьевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/60
• Следующая

Сарматов уводит бойцов в сторону. Группа укрывается за камнями в стороне от буровой. Воспользовавшись передышкой, Сарматов перебинтовывает плечо американца.

— Алан, подержи его руку, — просит он.

Алан берется за распухшую, фиолетовую руку американца и туг же отпускает ее со словами:

— Твой старик Антоха пришел!..

— Вижу! — кивает Сарматов. — Крупно не повезло мужику!

— Сармат, глянь! — в это время зовет майора Бурлак и передает ему бинокль.

В окулярах виден Силин. Он сидит на земле и рассматривает свои руки с трясущимися скрюченными пальцами.

— От напряжения пальцы свело — спекся Сашка! — говорит Бурлак и поднимается: — Пойду сменю, а то... не приведи господи!..

— До вертушки успеть надо, вместе пойдем, — говорит Сарматов и жестом подзывает Савелова: — Капитан, в случае чего будешь за командира. Действуй по обстановке... В Кабул как доберетесь, американца сразу к хирургу.

— В случае — чего? — недоуменно вопрошает Савелов.

Сарматов ничего не отвечает. Он поворачивается к Савелову спиной и идет вместе с Бурлаком к тому месту, где притаилась в земле чья-то нежданная смерть.

Силин по-прежнему сидит на земле и трясет перед лицом скрюченными пальцами. Увидев подошедших, он пытается вытолкнуть из перекошенного рта слова, но с губ срывается только хрип и мат.

— Иди, иди, Сашко! — говорит ему Сарматов. — Мы тут без тебя...

Дергающейся кособокой походкой Силин тащится к камням, за которыми укрылась группа. Глядя ему вслед, Бурлак сочувственно произносит:

— Укатали Сашку крутые горки, а орел был! Списывать придется...

Сарматов со злостью бьет кулаком по коленке:

— Я должен был в этот раз найти ему замену!

— Где бы ты за два дня такого громыхалу сыскал? — спрашивает Бурлак и, ступив на площадку, добавляет: — Почнем, помолясь, как говорила моя бабка.

Руки Сарматова освобождают корпус мины от земли и начинают свинчивать детонатор.

— Поддается? — спрашивает за его спиной Бурлак.

— Со скрипом, — отвечает Сарматов и просит: — Вань, скучно, спел бы?

— Эт можно! — кивает Бурлак. — Есть у меня один старичок, божий одуванчик, двадцать пять лет на «хозяина» отпахал... Зашел я к нему как-то с пузырем, так он мне такой фольклор на кассету напел, вот, слушай. — И Бурлак запевает негромким, но чистым голосом:

Я рано утром покину Пресню — Этап мне выпал на Воркуту, Там под конвоем, в работе тяжкой Я, видно, смерть свою найду...

Прервав песню. Бурлак подкидывает на ладони цилиндрический детонатор.

— Я со своей итальянкой, Лолобриджидой этой, договорился по-хорошему! — сообщает он и начинает шарить между булыжниками. — Есть, командир, еще одна! Софи Лорен ее назвать, что ли?.. Сармат, провод идет в твою сторону!..

— Вижу! — откликается майор. — Перекусываю!.. А ты пой...

— Софи идет как по маслу! — выкручивая второй детонатор, сообщает Бурлак и продолжает петь:

...Рассвет забрезжит по-над Москвою, И затуманит слеза мой взгляд...

— Провод от моей уходит под тебя! — перебивает Бурлака Сарматов. — Не шевелись — мина, по-моему, под тобой!

— Е-мое! Под булыжник сработали, суки! — расчистив землю вокруг башмака, шепчет Бурлак. Лицо его становится бледным, как у мертвеца.

— Предложения есть? — каким-то чужим голосом спрашивает Сарматов.

— Ты вот что, командир... коли в гости к богу без приглашения, так лучше одному! Уходи!

— Подожди!.. Что-нибудь можно сделать?.. Из любой ситуации должен быть выход!

— Выход, говоришь? Выход здесь один, и искать его я буду в одиночку! Понял, командир? Я сам!.. На тебе — группа!.. — срывается на крик Бурлак. — Ты только, знаешь что, Сармат, старичку тому последнее прости передай... Отец он мне... В пятьдесят три меня состругал... А теперь скорей уходи, Игорь: не ровен час — нога дрогнет!..

Не сводя с Бурлака взгляда, пятясь спиной, Сарматов покидает площадку.

Бурлак поднимает вверх руку со сжатым кулаком.

— Прорвемся, командир! — кричит он. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет!

Бурлак смотрит вокруг: на ущелье, снежную гряду хребтов, утреннее в розовых перистых облаках небо и, перекрестившись, отрывает от мины башмак.

— Не дотрагивайся до нее! — кричит Сарматов. — Уходи!.. Уходи, Иван!

Но Бурлак становится перед миной на колени и, подсунув ладони, выдергивает ее из грунта.

— Ложись, Игорь! — кричит он.

Балансируя на влажных от росы валунах, Бурлак доходит до ручья и, осторожно опустив свой страшный груз в воду, одним рывком бросается за камни и зажимает руками голову. Рядом падает Сарматов. Некоторое время они лежат без движения, ожидая, что вот-вот раздастся страшный взрыв, но тишина по-прежнему прерывается лишь шелестом травы да попискиванием грызунов. Первым приходит в себя Бурлак.

— Артистка, мать ее!.. — восклицает он и с удивлением спрашивает: — Дождя-то вроде не было, Сармат!

— Какого дождя?.. — удивляется Игорь.

— Ты мокрый, как цуцик! Выжми портки-то!

— Ладно тебе! — отмахивается тот. — Скажи лучше, чем песня заканчивается?

— Какая песня? А-а... постой-ка... Постой... Не-е, не могу вспомнить! Будто память отшибло! — качает головой Бурлак. Он смотрит на часы, потом на небо. — Однако вертушка опаздывает...

Сарматов кивает и, стараясь не встречаться с Бурлаком взглядом, уходит к вышке, бросив на ходу:

— Пойду мужиков ближе перебазирую.

Влажный зной наполняет ущелье, над которым нависают ослепительно белые, заснеженные вершины хребта. Группа распласталась на камнях в стороне от вертолетной площадки. Под кустом с большими, похожими на лопухи листьями мается на носилках американец. Ему, по всей видимости, стало еще хуже. Он кричит что-то в бреду, рвется встать, но примостившийся рядом Алан силой вжимает его в носилки.

— Вах, вах, вах! — цокает он языком. — Худа, совсэм худа, бедный янки!

Сарматов смотрит на небо, переводит взгляд на часы и хмуро произносит:

— Мужики!.. Мы здесь уже шесть часов паримся. Похоже, напрасно ждем — уходить надо!..

— Куда? — устало спрашивает Савелов.

— Не куда, а откуда! Отсюда уходить нужно, а там сориентируемся.

— Обули нас, командир? — глядя прямо в глаза Сарматову, спрашивает Силин.

• Предыдущая
• 22/60
• Следующая