Сармат. Смерть поправший - Звягинцев Александр Григорьевич - Страница 26
- Предыдущая
- 26/56
- Следующая
— Предъявите счет за них тем, кто на их крови и увечьях сделал себе карьеру и баснословные деньги.
— У таких власть, они раздавят любого, кто осмелится пойти против них... А мне надо еще успеть воспитать сына — твоего сына, Сармат...
— Суров удел русского воина, Савелов, — самой жизнью, израненным, искалеченным телом, унижающей нищетой оплачивать настоящее и будущее многострадального Отечества, не получая от него ничего взамен. Так было всегда и так есть... Я не о подонках и трусах, капитан, я о тех, кого женщины для сохранения рода и государства нашего еще рожают мужчинами.
— А надо ли, командир, отдавая наши жизни, сохранять то, что, может, сохранять не следует?.. В конце концов, чем мы с тобой обязаны этому государству?
— Это решает каждый сам для себя... Снова грязный веер воды хлестанул по лобовому стеклу машины и смыл изображение Сарматова.
— Кажется, я схожу с ума от того, что мне предстоит сделать!.. — подумал Савелов. — Опять начались галлюцинации...
До рези в глазах всматривался он в исходящую проливным дождем темень, но Сарматов из нее больше не появился.
«Жаль! — подумал Савелов. — Мне о многом еще надо было спросить тебя, командир!.. Черт, куда же запропастилась паскудная белая „Нива“ с блондинистым американцем! — чертыхнулся он. — Хорошо, если янки сейчас кормит клопов в какой-нибудь оставшейся позади захолустной гостинице, а если, путая след, прорывается в Москву неведомыми проселками, то лучшим способом отмыться от дерьма для тебя, новоиспеченный подполковник Савелов, будет пуля в лоб. В этом случае хоть похоронят по-людски...»
Дождь закончился под утро. Синие осенние сумерки постепенно выявили беспредельные степные перекаты со стогами сена и золотистой соломы, ровные квадраты защитных лесополос. С речных пойм, заросших камышом и красноталом, потянулись на дорогу ватными хлопьями туманы. Разрывая их, серая «Волга» продолжала упрямо наматывать на колеса бесконечные русские версты.
Когда стали слипаться от усталости глаза, Савелов остановил машину на обочине и достал термос. Он приготовился к долгому ожиданию, но едва успел сделать глоток горячего кофе, как сзади из тумана выскочила белая «Нива» и не сбавляя скорости пронеслась мимо. Номера Савелов не успел прочитать, но успел рассмотреть сидящего за рулем белобрысого мужчину в кожаной куртке с капюшоном.
«Янки! — понял он. — Где-то в кустах или в стогу сена до рассвета отсиживался. Побоялся мистер-твистер гнать скифской дождливой ночью по жуткому рашенбану!»
Оставив на обочине смазанные следы протекторов, серая «Волга» устремилась в погоню за белой «Нивой».
Промелькнули за окном встречные грузовики, доверху наполненные сизыми вилками капусты, потом группа доярок на велосипедах, направляющаяся к утопающей в бурьянах молочной ферме. А тут, как назло, выполз на дорогу трактор «Кировец», тянущий прицеп с силосом, и Савелову, чтобы уклониться от лобового столкновения с ним, пришлось нырнуть в кювет и потом с трудом по раскисшему чернозему выбираться из него... Но вот через час бешеной гонки впереди наконец снова замаячила белая «Нива». Савелов выжал из своей «Волги» все, что можно было из нее выжать, и скоро уже смог прочитать номерной знак «Нивы»: МТ 68-39.
«Сам я, конечно, такие пакостные дела не делал, но знаю: главное в них — не наматывать сопли на кулак, не думать о последствиях, а на чистом голубом глазу просечь, в какой момент дело сделать», — вспомнил Савелов совет бывалого капитана Бардака — инструктора из дивизии ОМСДОН, в которой он вместе с Сарматовым начинал тянуть лейтенантскую лямку.
— Последую твоему совету, Иван Лукич, — решил Савелов и, сбавив скорость, пристроился «Ниве» в хвост. Километров через пять показался мост через затянутую молочным туманом довольно широкую реку. По обе стороны моста тянулся невысокий металлический парапет.
«В самый раз, — решил Савелов. — Трасса пустая, населенных пунктов не просматривается...»
«Волга» взревела двигателем и пошла на обгон. Когда она поравнялась на параллельных курсах с «Нивой», Савелов разглядел за ее рулем удивленное лицо заросшего щетиной белобрысого мужчины. Пропуская «Волгу», тот покрутил пальцем у виска, потом бросил свою машину на крайнюю правую полосу.
На середине моста «Волга», корпуса на четыре обогнавшая «Ниву», нырнула вправо и резко тормознула. Раздался визг тормозов... В зеркале заднего обзора Савелов видел, как «Ниву» крутануло на мокром асфальте и с размаху бросило на ограждение моста Проломив его, она перевернулась и боком рухнула в реку, взметнув над мостом каскад брызг. Савелов бросился к пролому... Место падения «Нивы» обозначилось мутным масляным пятном, шлейфом крови и пузырями воздуха.
«Можешь поздравить себя, Савелов, — без особой радости подумал он. — Пуля в лоб пока откладывается...»
Он хотел было уже отойти от пролома, но, к его удивлению, среди пузырей воздуха показалась голова человека. Оглянувшись по сторонам, выплывший из глубины человек, загребая одной рукой, медленно поплыл к склонившимся над рекой прибрежным ивам. Савелов оцепенело наблюдал за ним с моста.
Он понял, что ему сейчас надо решиться на самое страшное...
Сняв с предохранителя пистолет, он прицелился было, но вовремя вспомнил еще один совет бывалого капитана Бардака: «Сам я, конечно, таких пакостных дел отродясь не делал, но знаю, что следов в них в виде пули или ножа оставлять нам никак нельзя. Руки-то нашему брату для чего дадены?»
Сбросив оцепенение и больше не раздумывая, как ему поступить, Савелов сбросил на асфальт пальто и прыгнул в реку. Обжигающего холода воды он сразу не почувствовал, но зато вскоре почувствовал на своем горле пальцы пловца.
«Янки — не промах!.. После такого полета и сразу — за горло, — отрывая его сильные пальцы, подумал Савелов. — Но нас тоже кой-чему учил бывалый капитан Бардак. Посмотрим, мистер-твистер, кто кого...»
В своих силах он был уверен, так как много лет занимался водным поло. Почувствовав серьезность противника, о нападении пловец больше не помышлял. Вынырнув на поверхность, он сразу устремился к берегу. Савелов обогнал его и, набрав полные легкие воздуха, снова ушел в глубину. Когда перед его глазами мелькнули ноги пловца, он вцепился в них мертвой хваткой и увлек их хозяина в роковую глубину. Белобрысый отчаянно вырывался, но Савелов тянул его за собой до тех пор, пока не прижал голову своей жертвы к илистому дну реки.
Американец еще с десяток секунд отчаянно пытался вырваться из его рук, но скоро сопротивление стало ослабевать. Зажав в скрюченных руках пучки водорослей, он еще несколько раз дернулся и затих. Убедившись, что в его легких не осталось больше воздуха, Савелов вынырнул на поверхность и поплыл к склонившимся над берегом ветлам. Со ствола ближнего дерева огляделся по сторонам. С трассы не доносилось ни звука, лишь где-то далеко-далеко в полях стучал с перебоями движок трактора. Из лощин и от реки на окрестные поля ползли клочья сизого тумана.
С трудом он заставил себя взглянуть на реку: над местом, где упокоился на дне американец, кружились, похожие на золотых рыбок, желтые ивовые листья. И вдруг Савелов вспомнил другую реку — великую северную, по которой на белой льдине уплывал в океан раскинувший по сторонам руки, застреленный им человек в зэковской одежде.
«Он был похож на черный крест, — вспомнил Савелов. — Тогда Сарматов, Алан Хаутов и Ваня Бурлак смотрели на меня, как на прокаженного, будто они не знали, что зэк так и так был приговорен к „вышке“. Не мог же я сказать им тогда, что мне, потомственному интеллигенту в нескольких поколениях, сыну известного академика, мне, вопреки всем семейным традициям выбравшему военную карьеру, необходимо было понять: для меня ли она. Ведь предназначение офицера — война, значит — убийство... Я тогда не понял, почему для ребят сразу стал изгоем? Лишив только что в этой реке, которой я не знаю даже названия, жизни человека, я только сейчас, кажется, начинаю понимать, как они тогда были правы...»
- Предыдущая
- 26/56
- Следующая
