Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 175
- Предыдущая
- 175/189
- Следующая
В крови до пят, мы бьемся с мертвецами, Воскресшими для новых похорон.
Опять помолчал. И все в зале замерли. Новиков вскинул голову и поднял бокал повыше.
– Так вот, дай нам всем Бог одержать в этой мистической битве окончательную победу...
Гости еще пару секунд молчали, а потом послышались какие-то неуверенные аплодисменты, сочувственные междометия, просто вздохи. А Лев Давыдович вдруг резко поднялся, схватил левую, свободную от бокала руку Новикова двумя своими руками и выразительно ее встряхнул. И снова сел, не сказа ни слова.
... А у меня вдруг холодок пробежал по спине. Хотя Андрей, конечно, говорил о недобитых большевиках и прочих агентах мирового империализма, осужденных историей на гибель, но не желающих смириться с таким исходом, мне вдруг снова представился Артур. Непонятный и таинственный, не то спаситель, не то смертельный враг. Как правильно подметил товарищ Троцкий, – диалектика.
И взглянув на сидевшую от меня через Шульгина Аллу, я понял, что и она подумала сейчас примерно то же самое...
Глава 3
... Хотя Шульгин и говорил о своем недоверчивом отношении к таинственной квартире в Столешниковом, после банкета мы отправились именно туда. Мы – это я с Аллой, Шульгин, Новиков и присоединившийся к нам уже в вестибюле человек, который показался мне несколько странным. За столом он сидел у дальнего торца, и познакомится нам с ним не пришлось.
А сейчас он продел руки в рукава поданного гардеробщиком длинного демисезонного пальто, утвердил на голове широкополую шляпу, повесил на сгиб локтя туго скрученный зонт-трость и лишь после этого подошел к нам. Худощавый, высокий, пожилой уже мужчина, похожий одеждой и манерами на земского врача, а выражением глаз, некоторый всклокоченностью бороды и, главное, усмешкой – на цыгана-барышника. Такое вот сочетание.
– Честь имею, приподнял шляпу и слегка поклонился мне и Алле. С остальными он явно был давно и хорошо знаком.
– Удолин, Константин Васильевич. Экстраординарный профессор многих университетов обеих Россий. По совместительству чернокнижник.
Я тоже назвал себя, пожал протянутую руку. Когда мы направились к машине, я выразил удивление составу нашей компании. Отчего столь приятные дамы, тем более жены моих друзей, не сочили возможным почтить наш тесный круг своим присутствием?
– Ничего особенного. Просто мы бы хотели побеседовать кое о чем в присутствии Константина Васильевича прямо сегодня. Дамам там делать нечего, у них свои заботы, ну а поскольку время уже позднее и перебираться еще куда-нибудь смысла нет, так Алла пускай с тобой будет. Мы еще пообщаемся, сколько нужно, а для нее тихая спаленка найдется, – ответил мне Новиков.
– Что, дело настолько неотложное, что и до завтра не терпит?
– Кто может знать, что терпит, а что нет? – вопросом на вопрос ответил Шульгин. – Жизненный опыт подсказывает, что от сделанного сразу вреда обычно не бывает, а вот если откладываешь что-то, рискуешь подчас опоздать навсегда...
Тут он прав, мой жизненный опыт говорит о том же. И еще я заметил, что, несмотря на достаточный повод и богатейше накрытые столы, оба моих приятеля трезвы совершенно. Очевидно, кроме тех самых бокалов для официальных тостов, ничего больше и не пили. Да и на меня несколько большее количество шампанского с коньяком особого влияния не оказали. Зато у Аллы глаза выдавали, что ей по-настоящему хорошо. И профессор был заметно навеселе.
Ночной город был тих и пуст. Действовал строгий комендантский час, и за исключением частых парных патрулей вдоль улиц и более мощных постов, оснащенных автомобилями или броневиками, на площадях, Москва была совершенно безлюдна. Основная работа переместилась под крыши соответствующих учреждений, где сейчас непрерывные допросы, из пленных добывали подробную информацию о сумевших скрыться соучастниках, пока не засветившихся неизвестными властям конспиративных и явочных квартирах, тайниках с оружием, банковских счетах и прочих интересных вещах. Рутинная работа, чья очередь наступает после бурных и веселых дней открытой вооруженной борьбы.
Устроив Аллу на ночлег в небольшой спальне напротив ванной комнаты, я вернулся в гостиную.
Там я застал живописную сценку. Новиков перебирал древние винипалстовые граммофонные пластинки, сидя на корточках возле огромного лампового стереомузыкального аппарата, а Шульгин стоял рядом с открытой дверцей деревянного буфета.
Профессор Удолин, видимо, отвечая на ранее заданный вопрос, агрессивно вставил вперед бороду с сильной проседью.
– Водки – да, выпью! За победу, если это у вас так называется. А главное, чтобы легче войти в нужное состояние. Как будто вы не знаете мои методы. Могли б и не спрашивать...
– Это точно, – кивнул Шульгин. – Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит... В том числе и с вашей помощью, дорогой Игорь Викторович. – Он приложил руку к сердцу и слегка поклонился увидев меня. – Компанию составите? – И, не дожидаясь ответа, наполнил четыре серебряные с чернью стопки.
Профессор выпил водку медленно и почти благоговейно, произнеся предварительно крайне лаконичный тост: – Ну, побудем...
Шульгин выплеснул свою порция в рот одним махом, и она пролетела, как мне показалось, даже без глотательного движения с его стороны, Новиков отпил примерно половину, а я слегка пригубил чарку и поставил на тумбочку рядом.
– Это даже как-то странно, – сделал Удолин обиженное лицо. – Первую принято пить до дна.
– Так то первую, – скупо усмехнулся Новиков. – Тем более что вам мы не препятствуем.
– Еще бы вы препятствовали! – подбоченился профессор.
– Короче, я предлагаю перейти в кабинет и за рюмкой чая обсудить не торопясь последнюю из сегодняшних проблем, – не стал вступать в дальнейший спор Андрей.
Я не понял, зачем нужно было переходить именно в кабинет, гостиная ничуть не в меньшей мере подходила для обмена мнениями. Но хозяевам, очевидно, виднее. Гораздо сильнее меня занимал вопрос – какие еще у гроссмейстеров и командоров «Братства» остались проблемы, непосредственно затрагивающие меня.
- Предыдущая
- 175/189
- Следующая
