Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 182
- Предыдущая
- 182/189
- Следующая
– Отец сказал мне, провожая: «Доберешься до князя Игоря, и Бог даст, победим, и живы все останемся, отдам тебя за князя. Может, тогда свои мысли об сорбоннах и флоренциях богомерзких оставишь. А ежели не доживу – сама, дочь, решай...»
– Так что же князь Михаил знал? Про меня... и что ты тоже?..
– Великий князь все про всех знает, а уж что говорит, а что нет – на то его воля...
Чтобы совсем не потерять голову, я встал.
– Отдохни, княжна, а у меня еще дел много. Письмо князя до сих пор не прочитано, да и одежду твою в порядок привести надо, почистить, постирать да высушить. У меня для тебя сменных туалетов нет. И сам без того обхожусь...
– Ты что же, князь, женское исподнее своими руками стирать будешь? – глаза у нее расширились в изумлении.
– Оно у тебя, как замечено, – усмехнулся я, – отнюдь не женское, а солдатское тож. А я его с двадцати лет своими княжескими ручками добела оттирать научен, когда мылом, а когда и песком. Начинай привыкать понемногу...
– У меня во вьюках и настоящее есть...
– Там тоже все промокшее, да и твое боюсь, очень еще долго не понадобится.
В горнице я наискось резанул ножом конверт, развернул плотную бумагу, судя по почерку, собственноручно написанному Великим Князем. И тут в оконное стекло тихонько постучали.
«Акинф, наверное, – подумал я, – а чего в дом не заходит?»
Открыл тяжелую, набухшую от сырости дверь и зажмурился. В лицо ударил яркий солнечный свет.
«Как же так? утро уже? Я что – заснул над письмом?» – мелькнула мысль и сразу исчезла. Передо мной стоял Артур. Совершенно такой, как я его и представил перед началом «сеанса». В оливково-желто-коричневом тропическом камуфляже, высоких испачканных глиной ботинках, только лицо у него было теперь вполне человеческое и глаза не мертвые, а обыкновенные.
Так и должно быть, – сообразил я, – это там, у нас, они у него были мертвые, а здесь на том свете, – нормальные. А вот какие глаза у меня сейчас? Зеркальце бы... Но – это я тоже вспомнил – покойники и зеркала несовместимы. Не зря же их принято занавешивать.
Но как же Елена? Она же согласилась пойти за меня замуж! А татары? До Селижарова тридцать верст, вот-вот они могут появиться и здесь!..
Я глубоко вздохнул и все вспомнил. И понял. Из каких глубин памяти они сумели вытащить это? Мне было девятнадцать лет. В турлагере – вон там, за плесом, по ту сторону монастыря, я познакомился с девочкой Леной.
Влюбился в нее мгновенно и страшно. Кстати – впервые в жизни вот так, по-настоящему. Однажды на танцах даже ухитрился поцеловать ее в щечку. Но ничего у меня не вышло. Чем-то ей я не показался.
С полгода еще мы переписывались. Чернилами по бумаге для пущей романтики. А на лекциях в университете я сочинял исторический роман про нас с не. Вот этот самый, экранизацию которого я сейчас посмотрел.
Мне стало так горько, так тоскливо и обидно. Ведь примерно до этого места я и тогда дошел. В целомудрии своем не решился на более откровенную сцену, хотя в мыслях, конечно...
Где-то, наверное, и сейчас валяется та тетрадь. Я отправил распечатку нескольких глав Лене в Петроград, получил в ответ довольно насмешливое послание, и от злости и оскорбленной гордости забыл и девушку, и роман, который мог бы... А что, вполне мог бы быть дописан и даже стать популярным. Народ такие сюжеты любит.
И еще стихотворение сочинил для нее, уже совсем на прощание:
???
Глава 5
...По договоренности с друзьями я должен был провести здесь для начала два часа. После этого они начнут обратную медитацию, создадут условия для выхода. Как группа обеспечения помогает разведгруппе с «языком» пробиться из вражеского тыла через передний край и нейтральную полосу.
Только меня вдруг пронзила мысль, до того неприятная... Кто-нибудь из них знает, как соотносится время там и здесь? Даже Артур, старожил загробного мира, признался, что ничего в этом деле не понимает. А все мои беды начались как раз с того, что ухитрился Артур через свою «серую зону» проскочить в роли покойника аж на две недели раньше своей собственной смерти. Что, если тамошние два часа растянутся здесь на месяцы и годы?
– Ладно, Артур, спокойно сейчас мы попробуем сами... Я попытался восстановить в памяти формулу возврата. Константин Васильевич ее мне перед началом камлания сообщил, как и некоторые несложные приемы погружения в транс. И я точно помню, что повторил ее вслух. Да и формула-то очень простая и короткая, буквально в несколько слов, только, к сожалению, не русских. Не ошибиться бы.
– Возьми меня за ремень на всякий случай, – сказал я Артуру. И повторяй слова синхронно со мной. Желательно – без искажений, а то может получиться, что чего-то противоположного пожелаем... – Совет мой, конечно, был не так, чтобы очень мудр и совершенно непрофессионален, однако же... Если что-то получится, мы с ним будем хоть как-то связаны. Если не выйдет – мы и так ничего не теряем...
Замысел мой прост. В магию слов я не верил. Но предполагал, что если вообще в Гиперсети, в пространстве мыслей, где мы, по определению, пребываем, есть кто-то или что-то, заинтересованное в моем существовании, то оно позаботится обо мне независимо от каких-то слов. Пусть даже я и ошибусь в их транскрипции. Кому нужно – догадаются, что я имею в виду.
Однако я недооценивал силы этой магии. Нас с Артуром встряхнуло и швырнуло куда-то, что теряя в очередной раз сознание, я успел подумать о том, что техника безопасности у них совершенно не отработана. Психический удар оказался не менее сильным, чем перегрузка у пилота, нажавшего на рычаг катапульты.
Мелькали в глазах и мозгу огненные вспышки всех цветов спектра, вертелись искрящиеся колеса, которые могли оказаться как результатом возбуждения зрительных нервов каким-то внешним энергетическим воздействием, а могли – и я этого не исключал, видимыми с какой-то неведомой точки самыми натуральными галактиками. Шульгин мне кое-что рассказывал о собственных ощущениях при проникновении в Гиперсеть. Только у него этот процесс происходил значительно плавнее и, если можно так выразиться – осознаннее.
Нас же с Артуром носило, вертело, подбрасывало вверх и обрушивало вниз совершенно так, как брошенную в Ниагарский водопад пустую бочку. В какие-то мгновения я успевал что-то увидеть, например, перспективу ярко светящихся и пульсирующих туннелей, расходящихся под всевозможными углами из центра, в котором якобы находился я. Или – нечто напоминающее колонию амеб на экране электронного микроскопа. Потом – словно карту-схему транспортных потоков в центре современного мегаполиса. И так далее, причем не видел ни одного объекта, подходящего для идентификации, и ни одной секунды хотя бы относительного покоя.
- Предыдущая
- 182/189
- Следующая
