Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/189
- Следующая
Я заколебался, и тут Ирина вдруг спросила, что меня так гнетет? Она, мол, это чувствует, я словно время от времени отключаюсь, что-то меня очень беспокоит. Андрей тоже посерьезнел, сказал, что сразу это заметил, отчего и пригласил за свой стол, решив, что вот человеку плохо, и надо помочь ему справиться с депрессией.
Неужели я так разучился владеть собой? Но ведь наоборот, пусть это и стыдно, беседуя с ними, я почти не вспоминал об Алле. И впервые пришла мысль, что на самом деле я Аллу не люблю, что это так, привычка, а еще – затянувшаяся на годы тщеславная гордость победителя... И она все время это же чувствовала, отчего и вела себя так непредсказуемо...
Под влиянием неожиданного сочувствия моих новых знакомых и собственных эмоций я неожиданно и безрассудно, словно мало жизнь меня учила, взял и рассказал им, не все, конечно, а только то, что касалось Аллы и связи этого с некими секретными разработками. Просто для облегчения души.
Андрей помрачнел, а Ирина поджала губы и вновь, как мне показалось, сделала неуловимый отрицательный жест.
– Интересно, – словно отвечая не мне, а своим мыслям, протянул Андрей. – И вы надеетесь достойно из вашей истории выпутаться?
– Соображаю... Есть наметки, варианты кое-какие. А вообще, конечно, кисло...
– Если б вы обрисовали все поподробнее... – с сомнением начал он, а Ирина не выдержала и сказала открытым текстом:
– Андрей, ну о чем ты? Зачем обнадеживаешь человека? Да в конце концов, у нас и времени совсем нет...
На что он ответил замысловато и с усмешкой:
– Ну, не человек для субботы, а суббота для человека... Тем более, что уже были прецеденты...
Лицо у нее стало не то чтобы недовольное, а скорее, озабоченное. Вздохнув, она протянула руку, и Андрей тут же извлек из кармана большой и тонкий золотой портсигар с искрящейся алмазной монограммой. Ирина взяла длинную сигарету, прикурила от встроенной в портсигар зажигалки, медленно выпустила дым через тонкие ноздри.
Мне вдруг приоткрылась какая-то интересная сторона их взаимоотношений.
– Ничего, ничего, Ирок, случай-то больно интересный...
Непонятно, что он тут мог найти интересного? Не зная предыстории. Без нее все как раз в высшей степени банально.
– Я, конечно, располагаю весьма ограниченными возможностями, – сказал он, помолчав. – Но, кажется, мог бы оказаться вам полезен. Особенно, если вы поделитесь со мной тем, о чем пока старательно умалчиваете... Какая, например, связь между вашей профессией, морским путешествием, похищением в чужом для вас городе и нежеланием обращаться, куда следует?
Я вновь насторожился. А что, если разыгрывается просто очередной тайм? Вполне можно вообразить, как напуганный моими словами Панин срочно изменил тактику и вместо вчерашних головорезов подставил мне эту милую пару. Вопрос только в одном – как такое осуществить практически? Я ведь не обязан был приходить в этот именно ресторан и приставать со своим странным предложением познакомиться к абсолютно чужим людям. Разве что вновь обратиться к сфере сверхъестественного...
Не найдя подходящего ответа на вопросы Новикова, я ограничился признательностью за сочувствие и обещание помощи, присовокупив, что как раз сейчас мне необходимо мчаться на архиважную встречу. Но если уж они проявили ко мне искреннее участие, то я непременно дам о себе знать при любом исходе. Кроме крайнего. И если вдруг что – ловлю на слове – попрошу посильной помощи. Хотя бы – постарался сказать это с юмором – если возникнет необходимость уносить ноги, а иным способом это окажется невозможно.
Ирина не стала скрывать удовлетворения таким исходом, а Андрей, похоже, испытал разочарование, как болельщик, которому не дали самому сесть за игорный стол.
– Что ж, и мы, и наш «Призрак» к вашим услугам... Пару суток мы еще здесь.
И он показал мне в сторону Золотых ворот, где левее Голден-гонт-бриджа в миле от берега виднелся словно вырезанный из полупрозрачного пластика силуэт. Похоже – трехмачтовая шхуна. Без бинокля и против солнца подробности не рассмотреть.
Мы стали прощаться, и я подумал, что, конечно, ошибаюсь в своих подозрениях. Мало того, что трудно представить, чтобы женщина с таким лицом и такими глазами выполняла черновую работу у всякой сволочи, ее непроизвольные реакции показывали, насколько она незаинтересована в нашем контакте. Да и в поведении Андрея легко читается скорее благородный азарт, нежели злой расчет.
...Магазин, названный в рекламе лучшим оружейным в Калифорнии, таким и оказался. Он сочетал в себе признаки небольшого, но богатого арсенала, музея и клуба для настоящих мужчин.
В застекленных витринах красовались образцы оружия, начиная с первых кольтов и винчестеров, на втором этаже клиентов ждал стилизованный под салун уютный бар, где члены Национальной стрелковой ассоциации, равно как и все желающие, могли за чашкой кофе и стаканом виски побеседовать о любимом предмете, полистать свежие каталоги и номера «Солдата удачи», а также предложить свои услуги организациям и частным лицам, нуждающимся в парнях, которые знают, что делать по любую сторону от мушки.
В секции легкого стрелкового оружия продавец, внешностью и манерами похожий на полковника морской пехоты в отставке, поприветствовал меня легким наклоном головы и осведомился, чем может быть полезен. Я положил перед ним патрон.
– Мне нужно полсотни таких же. Это возможно?
Полковник повертел патрон в пальцах, взглянул мельком на маркировку.
– «Штейер»... Проще было бы предложить вам что-нибудь посовременнее. А если вы любитель старины, то Маузер или Борхарт-Люгер все равно обойдется вам дешевле.
– Я пока спросил – есть ли у вас именно это?
Он пожал плечами, подбросил патрон, как монету, поймал и поставил передо мной на прилавок.
– Подождите... – и ушел вглубь магазина, заметно приволакивая левую ногу.
Не было его довольно долго. Я вообразил, как он, бормоча проклятия, бродит между стеллажами, роется в зеленых, окованных металлом ящиках, спотыкается о лафеты безоткатных орудий и пулеметные станки. Мне даже стало неудобно, что я так обременяю своими прихотями пожилого человека.
- Предыдущая
- 42/189
- Следующая
