Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 66
- Предыдущая
- 66/189
- Следующая
– Да уж... – разочарованно щелкнул языком Андрей. – Пленные бы нам куда как пригодились... Все вопросы сразу долой. Увы, дюраль с бензином – адская смесь. А катапульт на катерах пока не придумали.
Я спросил Андрея, а что же нам теперь делать с телами Артура и Веры? За всей сегодняшней суетой мы о них не то, чтобы забыли, а как бы отодвинули в сторону. Я все еще думал, может, они вернутся? Тогда проблема с трупами решится сама собой. Но при вновь открывшихся обстоятельствах не следует ли предположить, что они окончательно остались где-то там... За гранью... Так хоронить их, или все же пока нет?
– Ну давай их в пластиковые мешки запакуем и на палубу вынесем. Если до утра не объявятся – похороним по морскому обычаю, – предложил Андрей.
Я не возражал.
Новиков сходил в каюту к Ирине, узнать, как она там. С ней все было в порядке, и Алла тоже уснула рядом, в кресле, так что никто не мог помешать нам продолжить беседу.
– Вот и еще один намек на то, что мы, возможно, из твоей реальности уже вывалились. Друзья наши. Чего это они вдруг того? Думаю, ты прав. Или в момент пересечения границы реальностей они в астрале пребывали и вернуться не сумели, или таким потусторонним личностям вообще полагается в одной-единственной реальности существовать. Но это уже для богословов или антропософов задача.
– А как же тогда мы с Аллой? – спросил я. – Мы-то как могли границу пересечь?
– Ты так спрашиваешь, будто я больше тебя в таких вещах понимаю. Я же не специалист, я просто широко и раскованно мыслящий дилетант. Наверное, раз ты на «Призраке» находишься, каковой есть элемент того мира, а не этого, то и пересек вместе с ним... межальтернативный барьер.
Андрей замолчал, с аппетитом принявшись за тушеную с фасолью баранину. Пока он жевал, запивая острое и горячее блюдо сухим вином, я обдумывал услышанное. Привычка к невероятным событиям и приключениям позволила мне принять рассказанную Новиковым историю если и не с полным доверием, то и без внутреннего протеста. Бывает, все бывает, и нет оснований считать, что Андрей меня обманывает.
Не так ведь долго ждать осталось. Либо связь восстановится, тогда Андрей окажется просто способным фантастом, скрасившим мне не слишком веселые часы после боя, либо картинка звездного неба устранит последние сомнения. Но что я тогда буду делать?
Выйдя на кормовой балкон, под которым журчала срывающаяся из-под подзора волна, я глубоко вдохнул густой прохладный воздух. Неужели это воздух другого мира? Забавно! Все-таки полезное действие алкоголя нельзя отрицать. Универсальный адаптоген. Андрей стал рядом, насвистывая незнакомую мне мелодию.
Темная поверхность океана медленно вздымалась, вознося «Призрак» на десятиметровую высоту, потом он плавно, чуть зарываясь форштевнем, соскальзывал в ложбину между волнами и вновь начинал валет. Зыбь разгулялась прямо-таки титаническая. Или гомерическая?
Вроде не должно быть такой между островами, это больше смахивает на Дэвисов пролив, что ли...
– Затосковал, братец? – неожиданно мягко спросил Новиков. Обычно в его голосе присутствует то явная, то слегка прикрытая ирония. – Бывает с непривычки. А ты не горюй, чего уж! Везде люди живут, причем нередко – одни и те же. Тем более, что у нас совсем не скучно. Примем тебя в андреевское братство, нам лихие мужики нужны...
– Андреевское? В твою честь, что ли? Еще один монашеский орден, а ты в нем великий магистр? – вяло спросил я. Сильнее всего мне сейчас хотелось спать. И лучше – с Аллой. Даже и просто так. Прижаться к любимой женщине и отправиться «в страну удачной охоты».
Но можно и по полной программе. Реакцией на прошелестевшую рядом смерть часто бывает неудержимая тяга к любви.
– Отец Григорий меня уже вербовал в монахи... Не по мне...
– Не так, чтобы монашеский, – словно прочтя мои греховные мысли, усмехнулся Новиков. – И не в мою честь, а скорее флага андреевского. Но цели и методы где-то схожие. Тебе не приходилось слышать об организациях, веками... регулирующих судьбы мира? – Масоны, розенкрейцеры, тамплиеры?
– Близко. Однако на совершенно другой основе. Про тайну адмирала Колчака не читал, часом?
– Это который попытался стать правителем России еще в ту гражданскую? – блеснул я эрудицией.
– Он самый.
– Так он вроде году в девятьсот двадцатом, или двадцать втором был убит?
– Вот в этом, господин эстандарт-юнкер, вся и суть... Но все-таки сначала шел бы ты спать. Не помнишь, кто сказал: «И я понял, что не прошло еще время ужасных чудес»? И я не помню. Да ладно...
Он вновь стал насвистывать, потом, как бы адресуясь ко мне, пропел в тон мелодии: «Гуд бай, май френд, донт край, май френд...» [Прощай, мой друг, не плачь, мой друг... (англ.)] Хлопнул меня по уже зажившему плечу.
– Иди, иди. Завтра тоже будет день. Глядишь – не хуже нынешнего. А сразу не заснешь – полистай Киплинга. «Несите бремя белых, далек покоя миг. Усталость подавить, и ропот свой, и крик...» Я бы такое в школе с первого класса преподавал. «...Все, что свершить смогли вы, и все, что не смогли, пристрастно встретят люди, к которым вы пришли...».
–
... Все, что с нами случается, бывает по природе своей таким же, как мы сами... никогда героический случай не представится тому, кто уже в течение многих лет не был молчаливым, безвестным героем... на всех путях вы встретите только самого себя. Если этим вечером отправится в дорогу Иуда, он обрыщет Иуду и найдет случай для измены, но если дверь откроет Сократ, он встретит на пороге Сократа, а также случай быть мудрым..."
- Предыдущая
- 66/189
- Следующая
