Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 74

• Предыдущая
• 74/189
• Следующая

... С устройством ее на постой в меблированных комнатах «Уютный уголок» сложностей не возникло. Состоявшая на жалование у Кирсанова благообразная хозяйка без вопросов отвела Людмиле две хорошие угловые комнаты на втором этаже. Предложила сейчас же отдать ей в стирку и чистку белье и одежду, заверив, что к утру все будет готово, а также подать в квартиру самовар.

– Спасибо, Матильда Юрьевна, мы собираемся поужинать по соседству. Надеюсь, мы вас не обеспокоим, вернувшись попозже?

– Позвоните три раза, коридорный откроет, – улыбка была лучезарнейшая и все понимающая.

– Без всяких вопросов. – И, провожая нас до лестничной площадки, хозяйка спросила меня театральным шепотом: – Может быть. Вам тоже комнатку приготовить? Есть у меня, с дверью в эти номера... – она указала пальцем между лопаток идущей впереди Людмилы.

Я молча кивнул и сунул в ладонь хозяйки вчетверо сложенный врангелевский «колокольчик». Двадцатипятирублевки Югороссии, свободно размениваемые на золото, котировались в Совдепии куда выше номинала. И уж тем более в предчувствии новых потрясений.

Ближе к полуночи, в отдельном кабинете ресторана «Эрмитаж», когда Людмила, утомленная дорогой и стрессами минувшего дня, вдруг неожиданно и быстро начала хмелеть под дикое дребезжание бубнов и вопли цыганского хора, я положил ладонь ей на колено и произнес первый пароль.

– Вот наконец-то, – развязано рассмеялась она, отнюдь не отстранив мою руку. – А я там все ждала и ждала связного... Потом подумала – вдруг ты тот самый и есть. А нужные слова забыл. Все остальное-то вроде сходилось. Решила остаться с тобой. Тот – не тот, а ночевать в самом деле негде... Ну, тогда пошли скорее.

– Куда это? Мне здесь нравится.

– Ко мне, конечно. Пока не развезло. Ты в этих делах совсем мальчик? Сказал бы сразу, что нужно, не пришлось бы на шампанское тратиться...

– Не свои трачу, – небрежно отмахнулся я. – За чужой счет чего не погулять с красивой женщиной...

Она посмотрела на меня с пьяной подозрительностью.

– Может быть, ты и еще чего хочешь за чужой счет?

Сейчас она уже не походила на гимназистку-медалистку.

– Это уж как получится, – пожал плечами, делая вид, что не понимаю, о чем говорит Людмила. – В армии так принято: «Ни от чего не отказывайся и ни на что не напрашивайся».

Перед калиткой во двор «мебилирашек» простиралась огромная лужа, через которую была переброшена хлипкая доска.

– Предложите мне руку, Игорь, – манерно попросила она, качнувшись.

– Если позволите... – я подхватил ее на руки, ощутив ладонью сквозь чулки мягкие и теплые ноги под коленями, и понес через лужу дальше по темному двору к крыльцу черного хода.

– Ох, зачем вы это?

Я поставил женщину на ступеньки.

– Еще раз спасибо. До свидания?

Как играет, а? Или действительно совсем пьяна? Я щелкнул пальцами.

– За труды получить бы... Что там с вас причитается?

– Ой, правда, что это я? Пойдемте. – Людмилу снова шатнуло, пришлось поддержать за локоть. В крошечной прихожей я помог снять ей пальто. Она стояла и смотрела на меня, морща лоб.

– У меня ноги промокли. Отвернитесь, я сейчас.

– У меня тоже. Занимайтесь собой, я вернусь минут через пять.

Предусмотрительно оставленным хозяйкой в двери ключом я отпер свою комнату. Чиркнув зажигалкой, высмотрел скрытую бархатными портьерами дверь в соседние апартаменты. Откинул обычный железный крючок, приоткрыл узкую, только чтобы заглянуть одним глазом, щель.

В смежной с моей комнате было темно, а первая, большая, ярко освещалась электрической лампой под шелковым малиновым абажуром. Людмила, присев на стул, расшнуровала забрызганные грязью ботинки. Пожалуй, она действительно была пьяна, ее заметно мотало из стороны в сторону.

Бросила ботинки в угол, подняв подол платья, принялась стягивать с незагорелых ног чулки. Скомкала, подержала в руке, словно не зная, что с ними делать, тоже отшвырнула в сторону. Замерла на стуле, прикрыв глаза и оперившись руками о широко раздвинутые колени. Потом встала, подняла с пола свой саквояж, начала в нем рыться, выбрасывая на полукруглую кушетку всякую женскую мелочь и что-то недовольно бормоча.

Я осторожно покинул наблюдательный пункт. Вряд ли можно надеяться увидеть что-то кроме непрофессионального стриптиза.

Покурил перед форточкой, приводя мысли в порядок и планируя дальнейшие действия. Потом вышел в коридор и постучал к Людмиле.

Она, кажется, начала понемногу приходить в себя. Глаза прояснились, и речь стала отчетливее.

– А знаете, Игорь, у меня ведь нет того, что вам нужно... – сообщила она, смущенно улыбаясь.

– Как это нет?

– Обыкновенно. Я ведь дело знаю, не то что вы... Раз никто ко мне не подошел с паролем, я передачку спрятала. Там, в «Мотыльке», когда в вальтерклозет зашла. Мало ли что могло случиться. Та шумная компания меня напугала...

– Едем!

– Куда ехать милый? Там давно закрылось. Час ночи уже. Теперь только утром...

– Спрятала хоть надежно? – перешел я на «ты».

– Будь спокоен. Кроме меня, никто не найдет.

– Припомни, на словах ничего не велели передать?

Она опустилась на кушетку, небрежно сдвинув к краю разбросанное небогатое бельишко, хлопнула себя по лбу.

– Напоил меня, противный, а теперь спрашиваешь. Велели, велели, только те слова без посылочки ничего не значат. Я должна про-ком-ментировать, да. Что, откуда и какой шифр использован... Там каждая вторая страничка – ключ для первой. Да и то, если ты сейчас еще несколько слов припомнишь. А нет, так нет, с другими разговаривать буду. Так что извини, теперь только спать...

Сдерживая раздражение, я подошел к окну. В черном стекле отражался красноватый свет лапы и смутно дрожало электрическое зарево над центром города.

Пользуясь тем, что я отвернулся, Людмила прошла в совсем крошечную спаленку, большую часть которой занимала просторная железная кровать с никелированными шарами и кольцами на спинках, начала стягивать через голову платье.

– Эй подожди немного. Ты меня слышишь?

– А как же? – она широко улыбнулась, держа перед собой платье, как матадор мулету. Вот почему у нее такая осиная талия – тело зашнуровано в тугой розовый корсет, похожий на противоперегрузочный костюм. Из-под нижнего края корсета выглядывают кружевные панталоны с оборочками, сверху выпирают круглые, как пушечные ядра времен Полтавской битвы, груди.

• Предыдущая
• 74/189
• Следующая