Храм Миллионов Лет - Жак Кристиан - Страница 46

• Предыдущая
• 46/64
• Следующая

Когда Сетау вышел, доктор Париамакху в отчаянии кинулся к нему.

— Нужно действовать быстро, ребенок слабеет. Стоя лицом к закату, Рамзес на руках держал свою дочь, доверчиво и беспомощно глядящую на него. Несмотря на всю магнетическую силу отца, дыхание ребенка становилось все более прерывистым. Ребенок Нефертари, единственный ребенок их союза, который мог бы жить… Если Меритамон умрет, Нефертари не переживет этого. Гнев завладел сердцем царя, гнев, бросающий вызов силам зла, призывающий спасти от них дочь.

Сетау вошел в спальню. В руке у него была вырезанная из кости фигурка.

— Это должно остановить порчу, — сказал он. — Но этого недостаточно. Если мы хотим излечить тело от болезни и позволить ему восстановить себя, то нужно дать ей это снадобье.

Когда он назвал то, что входило в него, доктор Париамакху подпрыгнул.

— Я против, Великий Царь!

— Ты уверен, что оно поможет, Сетау?

— Существует вероятность неудачи. Тебе решать.

— Действуй.

Сетау положил на грудь ребенку фигурку из кости. Ребенок расслабленно выпрямился в колыбели, удивленно распахнул огромные глаза, дыхание выровнялось.

Рамзес, Сетау и доктор Париамакху молча замерли. Талисман подействовал, но надолго ли его хватит?

Через десять минут Меритамон оживилась и заплакала.

— Пусть принесут статую богини Опет, — приказал Сетау. — Я возвращаюсь в лабораторию. Доктор, смачивайте губы ребенка и больше ничего не делайте!

Опет, самка гиппопотама, была покровительницей знахарок и кормилиц. На небе она, приняв форму созвездия, не давала Большой Медведице, воплощению Сета, обладавшей большой силой, нарушать спокойствие возродившегося Осириса. Наполненную материнским молоком и наделенную магами Дома Жизни положительной энергией статую Опет поставили у изголовья колыбели.

Ее присутствие успокоило ребенка, Меритамон уснула.

Сетау снова появился, держа в каждой руке по грубо вырезанной из кости фигурке.

— Этого должно быть достаточно, — сказал он и положил первую фигурку на живот ребенка, а вторую к ногам.

Меритамон не шевельнулась.

— Сейчас ее защищают добрые силы. Порча разбита, зло обездвижено.

— Она спасена? — спросил царь.

— Лишь молоко вырвет ее из когтей смерти. Если ее желудок и рот будут оставаться запертыми, она умрет.

— Дай ей снадобье.

— Дай ей его сам.

С нежностью Рамзес раздвинул губы глубоко спящей дочери и вылил благоухающую жидкость в ротик. Доктор Париамакху отвернулся.

Через несколько секунд Меритамон открыла глаза и закричала.

— Быстро, — сказал Сетау, — вымя статуи!

Рамзес поднял дочь, Сетау снял металлический наконечник, закрывавший сосок, и царь приложил рот ребенка к отверстию.

Меритамон с удовольствием пила питательную влагу, изредка останавливаясь, чтобы восстановить дыхание, и вздыхала от удовольствия.

— Чего ты хочешь, Сетау?

— Ничего, Рамзес.

— Я сделаю тебя главным магом дворца.

— Пусть выкручиваются без меня! Как себя чувствует Нефертари?

— Она удивительное создание. Завтра она отправится в сад на прогулку.

— А малышка?

— Ее жажда жизни неутолима.

— Что предсказали семь Хатхор?

— Темная вуаль, скрывавшая судьбу Меритамон исчезла, они увидели одеяние жрицы, благороднейшую женщину и камни храма.

— Суровая жизнь, говорят.

— Ты заслуживаешь самого большого богатства, Сетау.

— Мне вполне достаточно моих змей, скорпионов и Лотус.

— Ты получишь неограниченные средства для своих исследований. Твой яд по самой лучшей цене будет покупать дворец, чтобы поставлять его в больницы.

— Мне не нужны эти привилегии.

— Но их и нет. Ведь твои лекарства превосходны, твои доходы должны увеличиться, а работа поощряться.

— Если бы я мог решиться…

— Решайся.

— Есть ли у тебя еще красное вино из Фаюма, третьего года правления Сети?

— Завтра же я прикажу отнести тебе множество амфор.

— Это будет стоить мне немало склянок с ядом!

— Позволь мне подарить их тебе.

— Я не люблю царских даров.

— Это друг просит тебя принять его дар. Как ты достиг знания, позволившего спасти Меритамон?

— Змеи научили меня почти всему, Лотус остальному. Умения нубийских колдуний несравненны. Амулет, висящий на шее твоей дочери, избавит ее от многих неприятностей, если обновлять его каждый год.

— Особняк, полагающийся служащим, ждет вас, Лотус и тебя.

— В центре города! Ты шутишь… Как мы сможем заниматься изучением змей? Нам необходимы тишина, ночь и опасность. Что касается опасности… Эта порча была необычной.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне пришлось принять крайние меры, так как атака была очень серьезной. Здесь явно замешан иноземец, сириец, ливиец или еврей, если бы я не задействовал целых три магических амулета из кости, я не смог бы разбить поле злых сил. И я не узнал волю, заставлявшую младенца умирать от голода… Мне кажется, что это глубоко порочный дух.

— Один из магов дворца?

— Это меня бы удивило. Твой враг накоротке с силами зла.

— Он снова попытается…

— Можешь быть уверен.

— Как узнать его и помешать ему?

— У меня нет ни одной мысли по этому поводу. Дух такой силы умеет великолепно скрываться. Возможно, ты уже пересекался с ним, он показался тебе любезным и неопасным. А возможно, он прячется в недоступном месте.

— Как защитить от него Нефертари и Меритамон?

— С помощью средств, доказавших свою эффективность, — амулетов и ритуалов, призывающих благотворные силы.

— А если этого окажется недостаточно?

— Нужно приложить энергию, которая будет сильнее черной магии.

— То есть создать очаг, который породит ее.

Храм миллионов лет… У Рамзеса не будет более верного союзника.

Пер-Рамзес рос.

Это еще не был город, но здания и жилые дома обретали очертания, громада дворца, чьи мощные каменные стены подобны стенам дворцов Фив и Мемфиса, возвышалась над ними. Рабочее рвение не утихало. Моис, казалось, никогда не уставал и управлял всем образцово. Видя результаты своих усилий, строители новой столицы, надсмотрщики стремились увидеть результат великих трудов и обосноваться в городе, воздвигнутом собственными руками.

Двое вождей кланов, завидуя успехам Моиса, попытались оспорить его власть. Даже не дав молодому еврею вступить с ними в спор, большая часть кирпичников потребовала, чтобы он оставался во главе. С этого момента, сам того не понимая, Моис все больше и больше походил на некоронованного царя своего народа. Строительство этой столицы забирало столько энергии, что его метания рассеялись, он больше не думал о едином боге и заботился лишь о том, чтобы лучше организовать работы.

Весть о прибытии Рамзеса обрадовала его. Разве птицы плохих предзнаменований не летали над Нефертари и ее дочерью? В течение нескольких дней атмосфера была нервозной. Вопреки слухам, Моис не опасался, что визит царя будет отложен.

Рамзес оправдал его надежды.

Серраманна не смог воспрепятствовать рабочим, выстроившимся в ряд с двух сторон дороги, приветствовать колесницу царя. Они хотели прикоснуться к нему, чтобы получить хоть чуть-чуть магии фараона. Сард проклинал молодого монарха, который не считался ни с какими мерами безопасности и подставлял себя прямо под кинжал злоумышленника.

Рамзес подъехал прямо к временному жилищу, которое занимал Моис. Когда фараон спустился на землю, еврей поклонился. Как только они зашли под укрытие жилища, скрывавшего их от чужих взглядов, друзья обнялись.

— Если мы будем продолжать в том же духе, твое безумное пари будет выиграно.

— Ты сможешь вести процесс без задержек?

— Конечно.

— Сегодня я хочу увидеть все!

— Тебя ждут лишь приятные сюрпризы. Как себя чувствует Нефертари?

— Царица чувствует себя превосходно, как и наша дочь. Меритамон будет так же прекрасна, как ее мать.

• Предыдущая
• 46/64
• Следующая