Парии человечества - Жаколио Луи - Страница 12

• Предыдущая
• 12/19
• Следующая

В третьей части мы знакомимся с воззрениями автора на обязанности министров и другого начальства, а затем и подданных. К министрам он предъявляет высшие требования. «Кто не любит царя, — говорит он, — и не готов посвятить свое имущество, самого себя, свою семью благу государства и славе своего повелителя, тот не должен и принимать на себя сложные обязанности министра». Точно также отговаривает он от принятия на себя этой должности тех, кто имеет значительный круг бедных родственников, ибо, «кто поручится, что он не злоупотребит своим положением для обогащения родни». Главным добрым качеством хорошего министра автор считает красноречие, искусным словом он успевает убедить в благих действиях и разубедить в нехороших.

Очень цветисто и красноречиво изложена пятая глава этой книги:

«Есть нечто, превышающее своим блеском алмаз, своею чистотою золото, и ценностью жемчуг. Нечто реже встречающееся, нежели розовый лотос, прекраснее, чем белая лилия, символ добродетели. Нечто обширнее океана, диковиннее неба, усеянного звездами. Эта вещь — хороший министр. Счастлив тот царь, который найдет себе такого, и ничто не сравнится с его радостью, ибо это служит знамением любви богов».

Приводим целиком заключительную главу книги, в которой автор делает трогательное лирическое воззвание к своим братьям, париям.

«Таким-то путем, по дружному взаимодействию отцов семейств, царей, министров, послов и воинов в этом мире все преуспевает, все выполняет предначертания богов.

Пробудись, человек джунглей, ты, что спишь века в твоей презренной жизни, для тебя и одним из твоих и написана эта книга обязанностей. Проснись, чтобы завоевать свое место под солнцем и образовать нацию.

Научи своих детей петь эти стихи, где прославляются добродетели, правосудие, мужество, и тогда в их жилах будет течь более благодарная кровь. Проснись, человек джунглей!

Проснись, дай предков сынам твоим, и пусть через тысячу лет и дольше будут прославлять твое мужество и твое освобождение.

Земля велика, каждый человек имеет право попирать ее, обрабатывать, строить на ней города и собирать с нее зерно, чтобы обеспечивать предку спокойную старость. Пробудись, человек джунглей.

Пробудись, и ты будешь тоже обладать и зелеными жатвами и стадами, и на твоих восхищенных глазах свободные молодые люди будут обращаться с радостными словами к стройным молодым девушкам.

Проснись, человек джунглей, проснись, жизнь ждет тебя, прийди и приветствуй ее, как подобает человеку, и когда враги твои увидят тебя восставшим, они отступят в страхе и ужасе, как палач перед жертвою, восставшею с костра, чтоб поразить его. Проснись, человек джунглей!»

Книга Тируваллува представляет для нас весьма серьезный интерес. Кроме ее философского и поэтического значения, которое оценивают все знатоки и любители восточной литературы, она ценна как единственная известная нам попытка пробудить париев и способствовать их освобождению.

Но Тируваллува не стал, подобно Моисею или Спартаку, проповедовать вооруженное восстание, он, подобно мирному миссионеру, пошел в глубь джунглей с книгою в руках и стал там петь песни в честь добродетели, мужества, целомудрия, самоотверженности. Он верил в мощь добра, и его сородичи с вниманием и любопытством слушали его и пели вместе с ним, но, увы, продолжали вести ту же скотскую жизнь их предков.

— Где же нам собираться в поселки? — говорили ему везде и всюду. — Где эти жатвы, которые ты сулишь нам? Покажи нам ту землю, на которой мы можем мирно пасти наш скот, землю, которую мы можем передать в наследство нашим детям? Добродетель хороша для того, кто владеет, кто может мирно пользоваться благами мира. А нам, не имеющим права даже рвать траву в джунглях, что останется? Что такое честь, что такое целомудрие, преданность, воздержание для того, кто не смеет брать воду из реки, не смеет сорвать цветка в лесу, плода с дерева без того, чтоб не стать вором и не понести кары за кражу?.. Разве достаточно только петь вместе с тобою: «Парии тоже люди!» для того, чтоб с нами перестали обращаться, как с дикими зверями, чтоб сняли для нас запрет с земли, воды, риса и огня?

Что мог ответить на это Тируваллува? Это был мечтатель. Прежде, чем сочинять эту свою идеальную конституцию для народа, царей, воинов, он должен был освободить несчастных, для которых ее предназначал.

Если б на обращенные к нему вопросы он отвечал: «Земля, которую вы ищете, у вас перед глазами, пробудитесь с огнем и железом в руках, отомстите тем, кто вас сделал тем, что вы есть, если б он проповедовал войну, грабеж, разрушение, он увлек бы миллионы людей. А он проповедует мир, и, вот по его же собственным словам он пронесся „как благовонный ветерок, едва сгибающий вершины великого леса, а не промчался, как ураган, который поднимает моря и опустошает города“.

Тируваллува был только голос, а нужна еще рука. Парии хранят память о нем, поют его стихи, и это все, что осталось от него и от его попытки перерождения своих собратий.

Для того, чтобы закончить картину физического и нравственного состояния париев, мы приведем здесь несколько образцов басен, сказок, сатир и фарсов, плодов фантазии их рапсодов. Эти образцы послужат прекрасной характеристикой несчастных отщепенцев, характер которых состоит из смеси легковерия и скептицизма.

Надо только предварительно заметить, что странствующие поэты и комедианты отверженного племени знать не знают никакой узды и решительно ни перед чем не останавливаются. Поэтому приходится делать строгий выбор материала, чтобы удержаться в границах европейского литературного приличия. Нас поражают черты бесцеремонности у многих писателей классического мира Европы. Но в индусской литературе мы то и дело встречаем уже не бесцеремонные, а прямо чудовищные отступления от самых законных требований нравственной опрятности, А между тем именно эти-то пикантные места, по-видимому, особенно нравятся местной публике, которая их слушает и смотрит с шумным восторгом.

Просим только читателя помнить, что мы с ним на востоке, что мы изучаем очень дряхлую цивилизацию, и поэтому некоторые отступления от наших обычных литературных форм и норм никого не должны смущать. Замечательно еще то обстоятельство, что в баснях париев, где действующими лицами по большей части являются животные, никогда не встречаются нецензурные места. Мы собрали до полусотни этих басен, и ни в одной из них не было ровно ничего даже сомнительного. Только общий их нравственный характер небезупречен, потому что обычная мораль басни клонится к тому, чтобы осмеять лучшие свойства человеческого духа, — самоотвержение, воздержание, мужество и т. д. Нам даже думается, что басни париев сочинены не ими самими, а еще в незапамятные времена заимствованы из каких-нибудь браминских сборников.

Один курубару поставил сети в джунглях в расчете поймать какую-нибудь птицу себе в пищу.

Ворон, который парил в воздухе, высматривая змей и крыс, за которыми охотился с такой же целью, увидал в траве половину кокосового ореха.

— А, — сказал он, — вот лакомый плод, который нарочно упал туда для меня.

Он ускорил полет и ринулся на добычу, чтобы схватить ее, но едва он прикоснулся к траве, как его лапа запуталась в ловушке курубару.

Напрасно делал он бесполезные усилия, чтобы освободиться, ловушка крепко держала его, и черный приятель должен был признаться, что он попал в плен.

Тогда он начал изо всех сил кричать и созывать к себе на помощь других воронов, чтобы они его выручили.

Но они, летая вокруг него, отвечали ему: мы ждем, когда ты умрешь от истощения, ибо только тогда ты будешь на что-нибудь пригоден, и мы тебя съедим.

Толпа крыс, привлеченная криками, подбежала к ловушке и с радостью наблюдала за врагом, которому грозила неминуемая гибель.

• Предыдущая
• 12/19
• Следующая