Парии человечества - Жаколио Луи - Страница 15

• Предыдущая
• 15/19
• Следующая

Дураки всегда попадаются на внешнюю видимость. Старайся овладеть их доверием и уметь им пользоваться.

Шакал забрался ночью в курятник одного судры и, передушив всех кур, принялся их пожирать, а что осталось, переносить к себе в логовище. Когда он пришел за последней курицей, то обуреваемый радостью по случаю такого успеха, порешил воздать благодарность богам за ниспосланную ими милость.

Произнося благодарственную молитву, он так возвысил голос, что жена судры, которая не спала, разбудила своего мужа и сказала ему.

— Ты слышишь, ведь это голос шакала, который забрался в наш курятник. — Судра встал с ложа и, вооружившись дубиною, тихонько подкрался к шакалу в ту самую минуту, когда он в своей радости давал обеты совершать богомолье к берегам Ганга.

Судра одним ловко направленным ударом сокрушил ребра благочестивому богомольцу, которому пришлось заканчивать свою молитву в стране усопших.

Не доверяйся богам, ибо усерднейшее воззвание к ним никогда еще не отражало доброго удара дубиною.

Одного покойника из касты вайсиев несли хоронить к костру, и все родственники сопровождали его. Во главе похоронного шествия стоял старший сын, который должен был совершать все похоронные обряды. Он терзал себе грудь и сотрясал воздух своими жалобными воплями.

Вдруг на носильщиков напал взбесившийся бык. Те пришли в ужас, бросили покойника и разбежались.

Тот, кого считали уже отправившимся в страну мертвых, от сильного сотрясения очнулся и довольный и радостный вернулся в свой дом.

Но спустя несколько времени после того посланник Ямы (бог подземного мира, индусский Плутон) вновь постучался в дверь этого человека, на этот раз уж с серьезными намерениями.

И вот вайсия снова лежит на смертном одре.

И снова, провожая его на костер, старший сын разражается горестными стонами и воплями, прилагая к изъявлениям своей горести еще больше усердия, чем в первый раз.

Но вдруг, заметив в стороне стадо коров, которые мирно паслись на лугу, он мгновенно прекратил свои рыдания и крикнул носильщикам: «Берегитесь быка».

Есть нечто гораздо фальшивее и лукавее, нежели молитвы браминов, милосердие царей, справедливость денежных людей и верность жен, — это слезы тех, кому досталось после покойника наследство.

Когда труп парии бросают среди джунглей, то его сын не плачет, он знает, что ему ничего не оставили в уплату за его слезы.

Мы уже заметили выше, что насколько басни париев безупречны нравственно, настолько же невозможны в этом отношении их повести, рассказы, сказки и т. п. Поэтому мы из длинного ряда этих произведений приведем здесь только одно, предметом которого служит не обычное описание каких-нибудь безобразий и мерзостей, а ряд комических приключений четырех глупых браминов. Этот рассказ является едкою сатирою на ненавистных угнетателей париев.

Наш знаменитый соотечественник Дюплэ, задавшийся высокогуманной, но почти несбыточной целью уничтожить вековой предрассудок, выкинувший парию из среды прочего населения Индии, основал с этой целью особые смешанные школы, в которые принимались дети туземного населения без различия каст. Для этих-то школ Дюплэ и составил сборник народных рассказов, из которого мы и заимствуем приводимый ниже образец. В подлиннике этот рассказ так и называется:

В одной области была объявлена смарадана (так называются ежемесячные праздники, устраиваемые по деревням в пользу браминов). И вот четверо представителей этой касты из разных деревень отправились на праздник, встретились по дороге и пошли вместе.

Идя путем-дорогою, они повстречали воина, который шел в противоположном направлении. При встрече с браминами воин, как водится, приветствовал их как предписывает обычай: «Саравои, айя!» (Почтительный привет, о господин).

Жрецы отвечали ему тоже обычным словом благословения: «Ассирвахдам».

Спустя некоторое время наши четыре спутника подошли к колодцу, достали воды, утолили жажду и присели отдохнуть в тени дерева.

Так как у них долго не находилось подходящего предмета для беседы, то один из них, желая завязать разговор, вспомнил о воине, который им встретился.

— А ведь надо признать, — сказал он, — что тот воин, которого мы сейчас встретили, человек очень вежливый и обходительный. Заметили вы, как он сразу обратил на меня внимание, отличил меня от других и вежливо приветствовал?

— Да он вовсе не тебя приветствовал, — возразил брамин, сидевший рядом с ним. — Его привет относился ко мне одному, ни к кому другому.

— Ошибаетесь вы оба, — перебил их третий. — Могу вас уверить, что привет воина относился ни к кому иному, как ко мне. И вот вам доказательство: когда он проговорил приветствие, то посмотрел прямо на меня.

— Совсем нет, и все это вздор! — опровергнул четвертый. — Вовсе он не вас, а меня приветствовал, потому что иначе с какой стати я отвечал бы ему: «Ассирвахдам».

И между ними начала разгораться ссора, которая было уже дошла до рукопашной. Но тут один из них, который был поспокойнее и порассудительнее других, начал их урезонивать.

— Зачем же мы будем без всякого толка давать волю своему гневу? Положим мы обзовем друг друга всяческими словами, а потом подеремся, как какая-нибудь сволочь судра, разве от этого предмет нашего спора станет яснее? Кто другой может рассеять наши сомнения, как не тот, из-за которого они возникли? Ведь воин, которого мы встретили, еще не далеко ушел. По-моему, нам надо сейчас же догнать его и спросить, и пусть он сам скажет, кого из нас он хотел почтить своим приветом.

Этот совет был найден бесспорно мудрым и его немедленно приняли к исполнению. Все четверо со всех ног кинулись догонять воина. Едва переводя дух настигли они его версты за четыре от того места, где встретились с ним.

Еще издали завидя его, они во все горло закричали ему, ' чтобы он остановился. А подбежав, рассказали о своей распре из-за его привета и упрашивали его сказать, кого именно из них он почтил.

Распознав по их наивной просьбе, с какими убогими головами он имеет дело, воин вздумал позабавиться над ними, и, состроив самую серьезную мину, отвечал:

— Я приветствовал самого глупого из всех вас. Сказав это, он поспешил повернуться и быстро зашагал вперед своим путем.

Брамины, ошеломленные этим ответом, в свою очередь повернули обратно и некоторое время шли молча. Но скоро спор между ними возобновился и разгорелся с еще большею силой, потому что они никак не хотели уступить друг другу этого приветствия. На этот раз им приходилось доказывать друг другу преимущества своей глупости над глупостью остальных. Во время этих пререканий, ими опять овладел такой жар и пыл, что новая драка между ними начала казаться неизбежной.

Тогда брамин-примиритель, выступивший с первым предложением, выступил с новым. Угомонив кое-как своих компаньонов, он сказал им:

— Я считаю себя глупее каждого из вас, а каждый из вас считает себя глупее меня. Но я спрашиваю вас, неужели мы, наслаждаясь в криках до потери голоса и награждая друг друга колотушками, придем к разрешению вопроса о том, кто из нас обладает самой совершенной глупостью? Вот, взгляните, впереди городок Дармапур. Бросим наши споры, пойдем туда и попросим судей разобрать наше дело.

И опять, как в первый раз, совет показался вполне благоразумным трем компаньонам и был ими единодушно принят.

Они предстали перед судьями в самый благоприятный момент. Все Дармапурские власти как раз в это время сошлись в судилище, а дел никаких не случилось, так что когда четыре брамина заявились со своей просьбой, их дело сейчас же было назначено к слушанию.

Один из четырех браминов, выйдя вперед, рассказал, не опуская ни малейшей подробности, обо всем, что между ними произошло из-за приветствия воина и из-за его неопределенного ответа.

• Предыдущая
• 15/19
• Следующая