Пожиратели огня - Жаколио Луи - Страница 62
- Предыдущая
- 62/136
- Следующая
Заинтересованный этим странным инцидентом, капитан приказал провести к себе незнакомца.
Спустя минуту в комнату вошел высокого роста, прекрасно сложенный мужчина, с изысканными манерами, изящно одетый, с черной бархатной маской на лице, столь плотно обхватывающей лицо, что в первую минуту капитан принял вошедшего за негра, затем собирался проучить его за дерзость являться в маске, когда незнакомец сам поспешил снять ее, промолвив:
— Извините меня, я делаю это ради слуг; для меня необходимо, чтобы никто здесь в Америке не знал меня в лицо и никто не мог впоследствии засвидетельствовать о нашем свидании, которое, во всяком случае, не повторится!
— Вы русский, если не ошибаюсь! — заметил Спайерс, внимательно наблюдавший своего гостя. — Прошу садиться!
— Вы не ошиблись: я действительно русский; у меня не было никого, кто бы мог представить меня вам; кроме того, как я уже говорил, наше сегодняшнее свидание с вами не должно быть известно никому!
— Я готов извинить вас, полагая, что только серьезные причины могли побудить вас к подобному образу действий, но вы должны понять, что я вправе требовать от вас честного и чистосердечного объяснения! Вам уже известно мое имя, и я со своей стороны привык знать имена тех, кто переступает мой порог!
С минуту незнакомец как бы не решался, затем сказал:
— В Австралии я был известен под именем «человека в маске»; здесь, в Лэйк-Хауз, я записан под именем майора Дункана…
— А в России? — спросил капитан с легким оттенком раздражения в голосе.
— А в России, — продолжал незнакомец, — меня зовут полковником Ивановичем!
— Прекрасно! — сказал Спайерс и пожал ему руку в знак заключенного знакомства.
— Теперь еще одно слово, — сказал полковник, — у людей вашего типа нет надобности требовать честного слова, и потому я просто скажу вам, что желаю, чтобы с того момента, как я перешагну за порог вашей комнаты, я был для вас, как и для всех здесь, майором Дунканом!
Капитан утвердительно наклонил голову, и его гость продолжал:
— Я прибыл сюда из Австралии и нахожусь проездом в Сан-Франциско, собираясь вернуться в Европу через Нью-Йорк. Сегодня утром я из простого любопытства присутствовал в зале суда на вашем процессе, и ваша непреодолимая энергия, ваше мужество и решимость, ваше презрение к людям и к жизни, ваш надменный и гордый вид очаровали меня настолько, что я внутренне сказал себе: «Вот человек, какого я давно ищу!» Я должен вам сказать, что на меня возложена тайная миссия, и я потратил уже два года своей жизни, приложил все силы моего ума и моей воли, пожертвовал жизнью 400 или 500 человек и истратил около пяти миллионов, и все для того только, чтобы потерпеть позорную неудачу! Я решил было уже вернуться в Россию и отказаться от возложенной на меня задачи, но при виде вас во мне возродилась надежда.
— А в чем состоит цель вашей миссии? — полюбопытствовал капитан.
— Овладеть всеми возможными средствами, даже лишив его жизни в случае надобности, одним молодым французом, графом Оливье де Лорагюэ д'Антрэгом. В том случае, если бы мне удалось захватить его в свои руки живым, я должен был доставить его в Петербург, пред лицо Верховного Совета одного тайного общества Невидимых.
Джонатан Спайерс при этом недоверчиво усмехнулся, что не укрылось от его собеседника.
— Вы, очевидно, заблуждаетесь в ваших предположениях, а потому я должен сказать, что тайное общество Невидимых не имеет ничего общего с нигилистами, анархистами или с интернационалистами; оно преследует чисто патриотические цели; его задачи — слить воедино все разрозненные ветви великого славянского корня и поднять их против германской и англосаксонской расы, завоевать Восток и часть Запада до Константинополя! Таковы наши задачи, и в день великой борьбы мы подымем 150 миллионов штыков, которые оттеснят тевтонцев к берегам Шпрее, а англосаксов изгонят из Индии.
Во время этой беседы Джонатан Спайерс, склонив голову на руки, тоже думал о грандиозных событиях, которые он мог бы осуществить, если бы ему дана была возможность построить орудие его власти, его силы, его мощи. Наконец он поднял голову, глаза его горели мрачным огнем, метая огненные искры.
— А! — воскликнул он. — Что вы говорите мне о ваших Невидимых! Что такое ваше тайное общество, все короли и народы! Это сухие листья, которые я одним дуновением смел бы с земли, если бы только мог!..
— Да… я это почувствовал с первого же момента, как только увидел вас! Вы принадлежите к числу тех людей, которые рождены властвовать над людьми и повелевать массами! Нам нужны именно такие люди, совершенно исключительного закала… Войдите в наше общество; я могу обещать вам одну из высших должностей среди Невидимых, и тогда вы уже не скажете больше «Если бы я мог!», а скажете «Я хочу», и это будет!
— Нет, вы не понимаете меня! — пылко воскликнул капитан, — не можете меня понять!.. — С минуту он колебался, но затем, как бы придя к какому-то решению, вдруг схватил полковника за руку и сказал: — Идемте! Вы один будете знать об этом… но иначе нельзя: вы один можете мне помочь! — И он увлек его за собою в сад.
Дойдя до дверей таинственного павильона, где он производил свои опыты, Спайерс остановился.
— Что вы всего больше любили, чтили и боготворили здесь, на земле? — спросил он.
— Мою мать! — не задумываясь, отвечал его гость растроганным голосом.
— Ну так поклянитесь мне вашей матерью, что вы никому не откроете того, что сейчас увидите, никому не скажете об этом ни слова!
— Клянусь!
— Хорошо! Войдите!
Оба негра посторонились, чтобы дать дорогу своему господину и его спутнику. Те вошли, и дверь затворилась за ними. Целых два часа они провели там, и, когда наконец вышли, Красный Капитан как будто возродился и вырос; он улыбался спокойной, самодовольной улыбкой, тогда как русский полковник, наоборот, казался пришибленным и ошеломленным, как человек, видевший осуществление чего-то невероятного, невозможного, немыслимого, сверхчеловеческого: гений Красного Капитана сразил и уничтожил его.
Но он тотчас же понял, что не должен выдавать всей силы произведенного на него впечатления, если хочет достигнуть своей цели, и, когда оба они вернулись в квартиру капитана, полковник Иванович успел уже вернуть себе все свое обычное самообладание.
— Ну что? — спросил Джонатан Спайерс, когда они снова расположились в креслах друг против друга.
— Это что-то невероятное! — откровенно признался гость. — Даже в самых безумных мыслях я не допускал возможности ничего подобного!
— Я десять лет искал это решение, и вот теперь уже два года, как я его открыл. Теперь два года я борюсь с невозможностью добыть 9000000 франков, чтобы довести до конца мое великое дело, мой «Римэмбер» (Remember) — так я назову его, чтобы он являлся постоянным напоминанием моих страданий, моего долгого и упорного труда и выжидания, моих радостей и моих надежд!
— О, я вас понимаю! — воскликнул русский. — Понимаю, что вы окружаете себя такой тайной, так как ни одно государство в мире не допустило бы сооружения подобного аппарата, сила и мощь которого ставят в полную от вас зависимость все человечество!
— Да, но мне недостает девяти миллионов, и у меня их никогда не будет, так как я чувствую, что истощил свои силы и терпение!
— Как знать, может быть, и будут! — задумчиво возразил Иванович. — Это будет зависеть только от вас самих; если вы захотите, они будут завтра же у вас! — с таинственной усмешкой добавил он.
— Завтра же? — переспросил Красный Капитан. — А кто мне их даст?
— Я!
— Вы?
— Да, я! Казна Невидимых неистощима; соединенный бюджет Франции и Англии ничто в сравнении с теми богатствами, какими располагаем мы. Я один из трех членов, владеющих сокровенной подписью нашей ассоциации и могущий располагать, под личной своей ответственностью, этими капиталами при условии отдавать в них отчет совету Девяти. Итак, если я захочу, то завтра Калифорнийский банк откроет вам кредит на девять миллионов!
- Предыдущая
- 62/136
- Следующая
