Парадокс великого Пта - Жаренов Анатолий Александрович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/68
- Следующая
— А он знал Отто в лицо?
— Нет.
— Что ж, Хенгенау надо отдать должное. Он умеет обделывать свои делишки. Но с нами у него это не пройдет. Устроил я все так, что Бергсон придет к Отто от Зигфрида. Зигфрид в свое время сообщил мне все пароли. А Хенгенау воображает, что Отто его человек.
Полный джентльмен позвонил и приказал лакею подать коктейли. Худощавый задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и спросил:
— Так что же это такое: “Маугли”? Вы меня заинтриговали.
— Я полагаю, мой друг, что вам не следует задерживаться в столице, — ответил полный. — Чем быстрее мы разберемся в обстановке, чем скорее извлечем остатки лаборатории Хенгенау из сельвы, тем скорее вы получите ответ на этот вопрос. Тем временем и фантастический жезл окажется у нас в руках. Между прочим, неплохо бы организовать поиски Зигфрида. Будет неприятно, если окажется, что он мертв. Ну а если он жив, то надо не допустить, чтобы с Зигфридом Вернером что-нибудь случилось Вполне вероятно, что он находится сейчас рядом с Хенгенау. Секретарь профессора не должен покидать своего хозяина. Однако кто знает? Хенгенау уже доказал нам, что он человек решительный. И если он подозревал своего секретаря…
Закончив эту длинную тираду, полный джентльмен поднес бокал к губам. Худощавый последовал его примеру. Но еще не все вопросы были выяснены. Сделав глоток, худощавый джентльмен медленно произнес:
— Не слишком ли мы оптимистично настроены? Ведь с этим Отто никто из наших людей никогда не связывался.
— Да, — вздохнул полный. — Но он жив и здравствует. Вот полюбуйтесь. — И он подал собеседнику книгу.
— Я ведь не читаю по-русски, — сказал худощавый.
— Это он. Видите, год выпуска нынешний. — И полный джентльмен прочитал: — “Ридашев. “Жажда”.
— Он стал писателем?
— А что тут особенного? — откликнулся полный. — Каждый устраивается как умеет.
Джентльмены выпили коктейли и разошлись. На сегодняшний вечер с делами было покончено. Все вопросы решены, машина запущена. Оставалось ждать результатов.
Из того факта, что человек спит на девичьей кровати, не следует делать вывода, что ему снятся девичьи сны. Людвиг Хенгенау спал без сновидений. Его не мучили кошмары ни в молодости, когда он служил рядовым врачом в психиатрической лечебнице, ни потом, когда он производил опыты над заключенными в лагере смерти под Эльбой. Это был секретный лагерь. Целиком спрятанный в землю, он не привлекал внимания любопытных глаз. В обширных бункерах не было никаких производств. Только лаборатории и помещения для подопытных. И если в какой-нибудь лаборатории вдруг раздавался крик, то его гасили толстые бетонные стены.
Бергсон возглавлял охрану. Хенгенау руководил научными исследованиями. О характере работ даже Кальтенбруннер не имел представления, хотя они и проходили по его ведомству. Болтали, что Хенгенау ищет вирус шизофрении. Но это была, конечно, болтовня.
В 1944 году Хенгенау пожелал сделать личный доклад Гитлеру. Недоверчивый фюрер, напуганный заговорами, долго колебался. Наконец разрешение было получено. Гитлер принял Хенгенау в присутствии Бормана. Перед тем как впустить ученого в кабинет, его тщательно обыскали. Это было унизительно, но Хенгенау смирился. Он вытерпел даже запах потной руки чиновного эсэсовца, бесцеремонно обшарившего его рот.
Доклад длился час. Не было сделано ни одной записи. И сразу же начались работы по перевозке лаборатории в сельву. Во всех приказах операция называлась “Маугли”. Что стояло за этим словом, никто не знал. Бергсон, хоть и был близок к Хенгенау, в существо дела не был посвящен. Личный секретарь Хенгенау Зигфрид Вернер знал немногим больше.
Когда кончилась война, Бергсон был принят полным джентльменом, который снисходительно выслушал его и перепоручил заботам худощавого. А немного спустя лаборатория в сельве стала получать оборудование и медикаменты с маркой одной из фирм босса. Транспортировкой занимался Бергсон.
Хенгенау к смене хозяев отнесся безразлично. Откуда текут деньги, его мало интересовало. Он спал спокойно, без сновидений. Он не видел снов ни в золотом Детстве, ни в юности, ни теперь. Как психиатр, он понимал, конечно, что человек не может спать без сновидений. Но он не помнил, что ему снится.
В то утро он проснулся, как всегда, рано. И решил окончательно: довольно, “Маугли” себя исчерпала.
Позавтракав, Хенгенау надавил кнопку звонка В дверях вырос толстый белокурый немец.
— Зигфрид, — сказал старик, не глядя в его сторону. — Зигфрид, сейчас вы отпустите всех цветных Рассчитайте их — и в шею.
— Хорошо, господин доктор. Как поступить с охраной?
— Охрану снимите. Пусть отдыхают. Завтра придет вертолет. Завтра они будут тискать мулаток в Рио. Мы кончили работу.
— А “эти”, господин доктор?
— Что “эти”? “Эти” у себя дома. — Хенгенау усмехнулся. — Ну, ну, старина, не надо трусить. Их я возьму на себя.
Хенгенау пошел в центральную лабораторию. С грустью огляделся. Со всех сторон на него смотрели экраны приборов. Черные и зеленые ящики, усеянные кнопками, тумблерами и индикаторными лампами, стояли словно в ожидании. К одному из них, опутанному проводами, старик ласково прикоснулся рукой.
— Прощай, дружок, — тихо прошептал он. — Тебя я никогда не забуду. — И, резко повернувшись, вышел в другую комнату. Открыл дверцу сейфа, достал оттуда стеклянную ампулу, наполненную белыми кристалликами, и взвесил ее на руке.
— Жизнь, — усмехнулся он. — Ну что ж, поторгуемся, господа. Только предварительно я преподам вам урок вежливости.
Положив ампулу на стол, Хенгенау вытащил из сейфа пачку густо исписанных листов бумаги. Подошел к камину, чиркнул спичкой. И тщательно мешал горящие листы щипцами, пока они не превратились в золу.
— Теперь все, — вздохнул он и приблизился к окну. Отсюда было видно помещение охраны. “Двадцать, — размышлял старик. — Их двадцать, а я один. Плюс верный Зигфрид. Он уже, конечно, сделал все, что надо”.
В окно было видно, что у домика охраны царит оживление. Группа разномастных людей что-то обсуждала. От толпы отделились двое и побежали через двор по направлению к складу с продуктами.
- Предыдущая
- 21/68
- Следующая
