Парадокс великого Пта - Жаренов Анатолий Александрович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/68
• Следующая

Шум, поднятый сообщением Лагутина о неизвестной субстанции с необыкновенными свойствами, постепенно заглох. Паломничество любопытных, приходивших поглазеть на трещину в стене, прекратилось. Директор издал приказ, в котором особым пунктом оговаривалось строжайшее соблюдение тайны. Приказ, впрочем, являлся превентивной мерой. Все в институте понимали, что произошло событие, которое, несомненно, повлечет за собой цепь новых масштабных открытий, возможно перечеркивающих современные представления о веществе и поле. Памятрон, созданный как инструмент для биологических исследований, внезапно оказался не тем, за что его принимали до сих пор. Это было странно, загадочно и даже страшно. Грубо говоря, это выглядело так, будто из носика кипящего чайника вместо пара вдруг вырвался лазерный луч.

Биологи обратились за разъяснениями к физикам из ведомства академика Кривоколенова.

— Ваша работа, — сказал Лагутин руководителю проекта памятрона. — И вообще тут, кажется, по вашей части.

— Работа-то наша, — задумчиво почесывая лысину, заметил руководитель. — Идеи ваши. Н-да… Значит, эта музыкальная шкатулочка на квантах показала зубки. Любопытно. А на каком режиме вы ее гоняли?

Лагутин положил перед руководителем проекта лабораторный журнал. Лысая голова склонилась над столом.

— Н-да… Частотная характеристика?.. Гм-м… Плотность потока? Так… Модуляции?.. Вы что? Все время шли по нарастающей кривой? Да? Нет, ничего нет… Кругом сплошная норма. Прибор должен работать как часы. Понимаете?

— Нет, — сказал Лагутин, вкладывая в это слово возможно больше проникновенности. — Он не работал как часы. Эта штука поползла из него, как тесто. И потом, знаете, были еще привидения. Хотя привидения были раньше. А тесто уже после.

— О привидениях не слышал, — сказал руководитель проекта. — Расскажите.

Лагутин рассказал. Потом с минуту подумал и заговорил о том, что услышал от Диомидова: про опыты Хенгенау в сельве, про храм, странную пленку с изображением кошкочеловека, трость Беклемишева и сны Бухвостова. Про рыжую цыганку, притягивающую гвозди, он тоже упомянул.

— Теперь можете потрогать мой лоб, — закончил он. — Потому что я хочу сделать один вывод. Боюсь, он покажется вам несколько опрометчивым. Но я все-таки скажу… Дело в том, что нам придется работать в тесном контакте. И вы должны знать мое мнение…

— Я догадываюсь. Только, честно говоря, пока не вижу, где вы усматриваете связь между… между этими фактами. Все они… как бы это получше?.. За рамками наших представлений, что ли…

— В том-то и дело, — вздохнул Лагутин. — Кривоколенов не верит в рыжую цыганку. Хотя яму в лесу он, например, видел. В Сосенск он направлял целую комиссию для изучения ямы в саду. Но комиссия увидела только яму. И все. Исследования обломков ножа пока ничего не дали. Тросточку-жезл еще не нашли. Следовательно, с этой стороны подступиться не к чему. Было и сплыло. Но есть другие стороны.

Лагутин сделал паузу, потом медленно сказал:

— Да, другие стороны. Можем мы, например, хотя бы умозрительно представить, что такое эта трость и откуда она взялась?

— Космические пришельцы? — усмехнулся собеседник.

— Я никогда серьезно к этому не относился, — заметил Лагутин. — Если даже предположить, что миллионы лет назад Землю посетили разумные существа, то сомнительно, что мы сейчас могли бы обнаружить какие-либо следы их пребывания. К тому же я не сторонник антропоцентризма. И больше чем уверен, что если на других планетах и есть жизнь, то, вероятнее всего, пути эволюции разума там иные, чем у нас. Homo sapiens хорош на Земле. И заметьте, хорош только с точки зрения самого homo sapiens. Природа поскупилась, объективно говоря, создавая человека. И ему приходится прилагать много усилий для того, чтобы покорять эту самую природу. Теперь зададим вопрос: почему только человеку свойственно стремление к труду? Почему, скажем, обезьяны, существующие параллельно с человеком, никогда не испытывали этой потребности? За миллионы лет они не подвинулись к человеку ни на шаг. А ведь обезьяны тоже эволюционируют, и, вероятно, современная обезьяна мало похожа на свою “прапра”. Больше того, находки последних лет отодвигают границы существования “человека разумного” все дальше в глубь веков. Кроманьонцы, оказывается, жили рядом с неандертальцами. И даже раньше последних.

— Что же вы хотите сказать? — спросил руководитель проекта.

— Я уже сказал, — улыбнулся Лагутин. — Мне кажется, что мы крайне примитивно представляем себе эволюцию. Или, точнее, мы знаем только несколько частных законов эволюции жизни на Земле. Мы охватываем взглядом относительно малый отрезок времени. Земля же существует миллиарды лет. Что происходило на ней за эти миллиарды лет? Какие катаклизмы? На этот вопрос мы ответа не имеем. Но случается, возводим частные закономерности в общее правило. Другими словами: лезем с постулатами евклидовой геометрии во вселенную. И удивляемся, почему у нас не сходятся концы с концами. Или наступаем на собственные следы, глубокомысленно объявляя их следами чужого разума.

— Простите, я не очень отчетливо понимаю вашу мысль.

— Ну, хотя бы эта пресловутая трость, или, точнее, жезл. Он, безусловно, имеет земное происхождение. У этого предмета или прибора есть свойство включаться в определенные моменты. В частности, когда вблизи от него умирает человек. Значит, можно сделать заключение, что мозг человека и механизм прибора взаимодействуют. Значит, есть тут некая, непонятная пока зависимость. Могла ли она быть, если бы этот жезл достался нам от космических пришельцев? Вряд ли. Во-первых, дико думать, что пришельцы могли оставить такую вещь или потерять ее. Во-вторых, чрезвычайно мала вероятность, чтобы этот прибор мог настраиваться на человеческий мозг. Логичнее предположить, что этот жезл — продукт земного разума.

— Не понимаю, куда вы клоните?

— Видите ли, мне кажется, что эволюцию нельзя рассматривать как простое восхождение. Нельзя изобразить процесс развития жизни на Земле в виде этакого кустика, в корнях которого запутались простейшие, а на ветвях, как ягоды, развешаны в строгом порядке пресмыкающиеся, рыбы, птицы и, наконец, млекопитающие. Мы еще очень мало знаем о так называемых низших и высших формах. И еще. Не слишком ли много у “дерева” эволюции “боковых” ветвей?

• Предыдущая
• 51/68
• Следующая