Выбери любимый жанр

Третий Рим - Жданов Лев Григорьевич - Страница 15


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

15

И прямо знал, куда кинуться: к Ивану Федоровичу, к Овчине-Оболенскому пришел.

– Важное дело есть! – в пояс поклонившись боярину, объявил Юнус хотя и ломаным, но понятным русским языком.

Много лет с Москвой водясь, денежки русские получая, и говору русскому выучился татарин.

– Говори: какое важное дело?.. – поглаживая бороду, спросил красавец-боярин.

– Четыре пятниц нет, как Джан-Али хану в Казань секим башка делали, как баран резали!

– Еналея убили? Врешь, Юнуска! Быть того не может! Как же? А наши стрельцы?.. Пищальники? Они чего глядели?.. Отчего вестей нет?..

– Никакой вести не будит! Харашо дела делали! Сам хан виноват! Магмет-Амина-хана сестру, Арзад-салтанэ, живою оставил… Сумела баба обойти хана!.. Она все и устроила!.. Ночью, патихонька иму горла резали, никто не слыхал… И всех тваих казаков захватили… Напоили их харашо… Буза давали… Кумишка давали… Типерь – ани в яме сидят… Выручать их придется…

– Да ты же откуда узнал? Кто помогал хитрой твари? Не сама же она, царевна эта ваша?.. Горшадна самая?

– Ну, конечно, не сам… Баба только за брат свой помстила. Закон у нас такой. А сам баба на ханство ни может садится… Из Крыма Сафа-Гирей-султан близко Казань сидел, словно одно ждал… Он типерь хан казанский стал. Ему Арзад-салтанэ вести прислал…

– Крымчак Сафа?.. Гм, для нас – это не очень гоже… Ну да пождем: какие еще вести будут. А тебе – за верную службу спасибо, Юнус! Царского жалованья жди себе за правду да за дружбу крепкую…

И, отпустив Юнуса, князь Овчина прошел к правительнице.

Выслушав его, Елена задумалась.

– К добру или к худу оно для князя нашего малого? Скорей к худу; как думаешь, Ваня?

– Нет худа без добра, княгинюшка. Не наша то беда, чужая… Авось ее руками разведем!.. Есть у меня догадка одна… Да еще соберем наших бояр. Что седые бороды скажут?..

– Да, надо побеседовать… Покойник мой говаривал: «На татарина – два татарина высылай, пусть грызутся, а нам – барыш…» И всегда по его слову бывало. Поглядим, что ныне станется?..

– Покойный… Что ни дело, то покойный вспоминается, словно живых нет! – угрюмо произнес баловень-боярин. – Чай, не хуже покойного дела делывали!..

– Кто ж говорит, милый! Да молоды еще мы с тобою… А и за сына боюсь… Поневоле старик вспоминается… Он уж всю повадку государскую знавал. О чем теперь нам да боярам приходится думу думать, а он, бывало, утром встает и говорит мне: «Аленушка, помнишь: дело вчерась меня досадило мудреное… А я во сне и надумал, как с ним быть… Да почище совету Шигонину!» И правда: так все рассудит, что и бояре диву даются. Так как же, свет ты мой Ваня, такого хозяина не вспомнить? Не в любви тут дело… Тебя одного любила и люблю… Сам ты знаешь…

После этих слов, порасправив брови, вышел главный боярин – думу на совет созывать велел.

Первая дума была – вестей ждать побольше, повернее.

И правда, вести скоро пришли.

С самой Волги, от Казани казаки подъехали, из стражи хана Джан-Али, те, которым убежать привелось.

Еще татары городские, касимовские пришли…

И вести привезли неплохие. Может, правда, худа без добра не будет… «Лишняя свара в Казани – лишняя свая на Москве!..» Не мимо говорится это слово.

Не все беки, уздени и другие улусники пристали к царевичу крымскому, севшему на трон.

Половина почти царства, половина Юрта Казанского отделилась. Иным дороги были «поминки» – подарочки богатые московские, которыми щедро награждали великие князья своих сторонников, иные из-за кровной и поместной вражды не хотели мириться с новым ханом, с его новыми приближенными людьми.

– Приезжали к нам, – говорил один седой, чубатый казак с Вольского городища, – приезжали казанские люди, знатные и простые… И «бики», князья ихние… И просто мурзы, люди ратные, не черной породы, а получше которы… Всех – человек шестьдесят прискакивало. Говорят: «Дома еще таких из наших боле, чем четыре сотни, своей поры да времени ждут… Не хотим-де Сафая… Чужак он… Вот имена свои сказываем и рукобитье Москве даем и князю вашему великому, Ивану Васильеву. У него жив, мы слыхали, Шигалей!.. Пусть того царевича прирожденного, казанского, нам на ханство вернет… А Сафая, крымчака – не надобно!»

Про присягу еще говорили, про жалованье господарское, какое им шло от покойного князя Василия Ивановича. И от нашего княжати Ивана Василича, милостью Божией… Видимо, не врут татары, вправду Шигалея хотят… Вот еще что мне сказать велели мурзы и бики: «Знаем мы: вина – измена на Шигалее супротив Москвы великая. Да пусть государь бы хана нашего пожаловал, вины ему простил, на Москву бы к себе из места ссыльного быть повелел! Тогда все мы и с родичами – за него, за Шигалея, станем, вон из Казани крымчака погоним!..» Вот, бояре, как мурзы да посланцы нам ихние сказывали и перенесть вам велели! – закончил свои речи старый казак, умолк и стал степенно гладить седой ус, ожидая, что ему дальше скажут.

Отпустили его. Он поклонился и вон пошел.

Дальнейшие все вести на одно сходились. Посланцы и свои и татарские одинаково подтверждали, что полцарства за Шигалея стоит.

Потолковали старшие бояре: Мстиславские, Глинские, Бельские с Шуйским.

Позвали и царевича казанского крещеного Петра Абрамовича, или Худайкулу Кайбулатовича, как его до крещенья звали.

Крестил Петра Василий Иванович, великий князь, да женил на сестре родной, на Евдокии… И не было слуги вернее у Москвы, чем царевич казанский Петр Абрамович… Брат его Шигалей забывал порой милости русские, изменял, делал по-своему или как учили его татары.

А Петр только о благе Москвы и думал. И так верил ему Василий, что, уходя в 1522 году на войну, Петра вместо себя правителем на Москве поставил, власть ему свою сдал над царством.

Подумал теперь Петр, покачал головой и сказал:

– Правду мурзы и беки говорят. Вся их надежда на брата, Шигалея. Я по именам вижу: все такие улусники брата зовут, которых Сафа-Гирей не потерпит, которые с ним хлеба не вкусят, кумысу пить не станут!.. Надо брата звать из Белоозера… Не для него это – для Москвы, для князя великого на пользу. Шигалей в Москве будет – большую опору тогда все в Казани почуют, кто против Сафа-Гирея стоит. А бояться нам Шигалея теперь нечего. Он видел, как Москва сильна! Побоится вперед лукавым обычаем жити… Вот мой совет.

15
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело