Глаз кота - Желязны Роджер Джозеф - Страница 25
- Предыдущая
- 25/38
- Следующая
— Да. Мне однажды это помогло, — проговорила она. — Я вспомнила, как это делается. Пошлите кого-нибудь за помощью.
Элизабет подошла к селектору.
— Я не знал, что у него больное сердце, — проговорил Фишер.
— Не думаю, что он когда-нибудь болел, — заметил Мансин, — или мы просто недостаточно знали друг друга.
Плохо пренебрегать чужим мнением, ведь мы не соглашались с Айронбэром, когда он нам об этом говорил.
— Это не его вина, — сказала Мерси, продолжая массаж.
— Согласен, — проговорил Фишер. — Нужно время, чтобы это понять. А мы кое-чему и научились…
Элизабет поймала Теддерса. Все замолчали, слушая ее рассказ.
— Только что… Только что, — сказал Фишер, — он был с нами.
— Кажется, что он все еще здесь, — подтвердил Мансин.
— Мы пытались настичь Зингера, — сказала Элизабет, проходя по комнате и садясь.
— Трудное положение… Что мы можем сказать ему? — спросил Фишер.
— Все, что знаем, — ответил Айронбэр.
— Кто может знать, какой облик существо примет, и что творится в его мозгу? — задала вопрос Мерси. — Может быть, лучше все предусмотреть, как предлагает Мансин.
— Может, нам за это взяться вдвоем, — предложила Элизабет. — Но если не попытаемся помочь Зингеру, тогда атака Уолтера была напрасной.
— Я с тобой, — заявила Мерси. — Мы должны справиться.
— Скорей бы кто-нибудь появился из медицинского трипа. Я устала.
— Я помогу, — решил Фишер. — Покажи, как ты делаешь.
— Я тоже поучусь, — придвинулся Мансин. — Я пока слабо чувствую его присутствие. И, может это добрый знак.
Снизу, где восстанавливали разрушенную стену, слышался стук молотка.
Он прошел по воде, выше маленького водопада, зная, что дно относительно твердое. Потом пошел вдоль южного склона по четкому следу, вошел в каньон Черной Скалы и шел еще с полмили. Дождь упорно поливал его, в вышине пел ветер. Он увидел группу утесов, отходящую от северной гряды, соскальзывающую на дно каньона в самый поток.
Осмотрев нагромождение бревен у берега, он составил план. Затем подошел к краю воды и направился по длинной каменистой отмели, где его следы вскоре затерялись. Потом пошел задом наперед, стараясь ступать в свои следы, пока снова не очутился на берегу. Опять вошел в воду, палкой пробуя места сыпучего песка, и отправился назад к устью каньона.
Дойдя до него, он перешел главный поток и вышел на северный берег, повернул направо и дальше пошел по каньону дель Муэрто к Старой Коровьей развалине, запутывая свои следы, проходя следующие полмили. Ему нравилось чувствовать, что он совершенно один в этом гигантском ущелье. Поток воды здесь был шире и глубже. Вспомнилась история, слышанная им в детстве, история, пролетевшая через время и страхи. Кто был тот старик певец? Вверх, вокруг Кейенти, возврат в 1920 год…
Старика поразила молния, он умер. Но через несколько дней он воскрес, принеся от богов весть, что мир будет затоплен. Это не распространялось на людей, переживших удар молнии; он тоже удостоился особого внимания. Люди, поверив ему, побежали со своими стадами к Черной Скале. Но вода не пришла, кукурузные поля без полива высохли, посевы погибли от летнего зноя. Шаман за это не поплатился.
Билли хихикнул. Как это Желтое Облако называл его?
— «Эзетлин» — «врачеватель».
Мы не всегда надежны, думал он, склонны к гневу и заблуждению, как и все. Врачеватель лечит себя сам.
Он миновал «холм желаний» — образование из валунов и можжевельника, остановился, вернулся и положил еще один камень. Почему нет? Он был там.
Скоро он вышел к Старой Коровьей развалине, одной из самых больших в каньонах. Она была напротив северной стены за гигантским выступом. Ее останки покрывали площадь больше, чем четыреста футов в длину, были раскиданы среди громоздких валунов. Вернемся к Великому Индейскому селению, состоящему из трех кив со множеством комнат. Были там также и бревенчатые и земляные склады, закрома навахо, расписанные выходцами из Анасази. Билли подошел ближе, чтобы еще раз посмотреть на белые, желтые, черные изображения людей с поднятыми руками, стрелков из лука, круги, круги, много кругов и животных… Высоко над выступом слева от него было одно замечательное навахское творение, самое интересное для него. Высокие, закутанные в плащи, в шляпах испанцы с ружьями, двое из них стреляют в индейцев. Это были солдаты лейтенанта Энтони Нарбони, сражавшиеся с навахами в 1805 году. Внизу у основания скалы, были всадники и кавалеристы — американцы 1860 года. Когда он смотрел на них, казалось, что они живые.
Билли протер глаза. Они действительно двигались. Казалось, что он слышит ружейные выстрелы. Фигуры были трехпространственные, живые, скакали по пескам…
— Всегда против нас, не так ли? — обратился он к ним и ко всему миру.
Билли слышал проклятия на испанском. А взглянув на другую фигуру, он услышал голос кавалерийской трубы. Огромные каменные стены, казалось, исчезают над ним, и тихо надвигается вода. Ему виделся сейчас совершенно другой ландшафт — мрачный, бесплодный и ужасно сверкающий. Он поднял глаза к солнцу, призрачно светившему сверху.
Его двойник стоял рядом, удивляясь, как такое возможно; второй был просто поглощен зрелищем.
Казалось, слышится барабанный бой и видны всадники в чужой пустыни. Темп постоянно увеличивался. Потом, когда скачка стала бешеной, пески вздымались перед предводителями всадников, большая треугольная полупрозрачная форма вдруг поднялась перед ним, прыгнув и окутав лошадь и всадника скользкими перепончатыми крыльями. Некоторые всадники были подброшены вверх, потом рухнули на других и утянули их вниз, в селение, напоминая бьющиеся груды, похожие на камни на бесплодном ландшафте.
Даже кавалеристы, увидев такое, взмахнули саблями; затрубили трубы, загремели барабаны.
Конечно.
На что рассчитывать, когда один на один схватился с Крелем. Он быстро выкинул из головы все, что возвращало его в институт. Два вызова: он решил, что они опасны для него. Этот мир Кота — пародия на очень злобных существ…
Кот. Речь дьявола… Кот пересек равнину — воплощение меняющейся силы…
Снова из песчаного вихря встал Крель…
Кот отступил, вырастая и вытягиваясь, нанося сокрушительный удар. Они пошли вместе, и Кот, борясь, оттащил его.
Барабанный бой, и сцена исчезла. Билли смотрел на антропоморфные фигуры: лошадей и Большую Старую Корову. За своей спиной он слышал плеск воды.
Зная странные события многих лет, он всегда чувствовал, какая мощь обитает в старых местах. Как-то это и ободряло по-своему, он считал это добрым предзнаменованием. Билли запел короткий псалом, благодаря за видение, и повернулся, чтобы идти дальше.
Тени сгущались, скалистые стены сейчас казались выше, и через какое-то время ему показалось, что он видит их сквозь радужный туман.
Вернулся назад. Одна его половина пока жила отдельно, казалась маленькой и очень далекой. Его жизнь между детством и сегодняшним днем была мерцающим сном, и он не заметил всего происшедшего. Билли принялся называть давно забытые имена. С правой стороны надвигался ливень; его пока прикрывала стена каньона. Вспышка молнии осветила красноватую тропу перед ними.
— Крель! Крель! — не зная зачем, напевал он, продолжая идти. Освободил Кота, чтобы убить стрэджианку, найти Креля, чтобы убить Кота… Что потом? — Он хмыкнул.
Нет объяснения случайно виденному. Его память играла с окружающими скалами. У индейцев прерий было много культовых ритуалов, больше, чем у жителей Скал, чем у его народа. Сейчас казалось, что можно слегка прикоснуться к ним. Кто был тот, философ белликанов, который ему нравился? Спиноза? Да. Все живы, все связаны внутри и снаружи.
Очень индейское.
— Хах'ла'тзе'кис! — звал он, а эхо возвращалось обратно.
Зигзаг молнии танцевал над высоким скалистым краем, и когда исчезла вечерняя заря, Билли увидел, что наступила ночь. Он прибавил шаг, понимая, что будет лучше, если он доберется до каньона Челли до того, как мир окутает черная ночь.
- Предыдущая
- 25/38
- Следующая
