Кафедра - Житков Андрей - Страница 68

• Предыдущая
• 68/85
• Следующая

— Вскрывайте, — сказал Чарышев одному из своих людей.

“Эфэсбэшник” достал из кармана консервный нож и сталь вскрывать им банки со свиным паштетом.

— Не то, не то, не то, — комментировал его действия генерал. — Вкусно пахнет. А вот это то! Пожалуйста, — генерал взял открытую банку, продемонстрировал ее присутствующим. В банке оказались крохотные компакт-диски, запечатанные в полиэтилен.

— Мистер Чанг, что вы на это скажите?

Чанг заговорил. Он говорил быстро отрывисто.

— Он говорит, что банку ему подсунули. Он не знал, что в ней находится.

— Упорствует, значит, — ухмыльнулся генерал. — Нужно протоколом зафиксировать изъятие и проверить, что за информация на дисках. Занимайтесь. Да, и уберите отсюда всю эту гастрономию.

“Эфэсбэшники” убрали со стола генерала консервные банки.

— Переведите ему, — попросил генерал переводчика. — Вину его мы, все равно, докажем. У нас есть огромное количество видео— и аудиоматериала по его деятельности здесь. Но мы не хотим громкого скандала, тем более, что после высылки карьере мистера Чанга придет конец. Поэтому мы предлагаем ему рассказать о предстоящих контактах с фирмами, промышляющими шпионажем, и передать свои полномочия нашему человеку. Они люди жадные, им все равно, с кем работать. Телефоны, типы выходов на связь и прочая шпионская лабуда. После всех этих процедур он может тихо уехать. Из Южной Кореи придет телеграмма, что у него заболела мама, или папа — все равно.

Переводчик торопливо переводил. Потом он замолчал. С минуту в кабинете царило молчание. Мистер Чанг поднял глаза на генерала и тяжело по-корейски вздохнул.

Был вечер. Митя сидел над расписанием экзаменов. Перед ним был мятый листок из тетради, на котором были записаны пожелания преподавателей: кто когда хочет экзамен или зачет: кто в начале сессии, кто в конце, кто в середине. У одного двухнедельный отпуск, у другого Новый год в Париже, у третьего жена рожает, да еще аудиторий не хватает! Жена, это, конечно, хорошо. Митя задумчиво глядел в клетки расписания, не зная, как все половчее скомпоновать. Надо было подняться на третий этаж, спросить у диспетчера, будет ли семнадцатого января шесть свободных аудиторий. А то вдруг не будет, и придется кому-нибудь из преподов принимать экзамен в коридоре!

Митя закрыл деканат и отправился к диспетчеру. На кафедре русского для иностранцев горел свет. Кто там мог быть так поздно? Митя заглянул в дверь. В кресле сидел Маркуша. На столе стояла полупустая бутылка пива. Маркуша курил и отхлебывал пиво прямо из бутылки.

— Гера, какого черта! — сказал Митя. — Тебе же нельзя.

— Да ладно ты, Борменталь, — махнул на него рукой Маркуша. — Я специально у врача спросил: можно по чуть-чуть, без запоев? Он мне сказал: можно. Вот я по чуть-чуть и… шампусик, пивко. Не каждый день, не волнуйся. Слушай, а может вмажем грамм по двести по старой памяти? Забудем старые обиды?

— Да нельзя тебе, убьешь себя к чертям собачьим! — вздохнул Митя.

— Спорим, не убью! — Маркуша протянул руку.

— Да не буду я с тобой спорить! Потом меня обвинят, что с пути истинного сбил. Ты забыл про последнее китайское предупреждение?

— Эх, блин, трус ты, Борменталь! Ну ладно, я и без тебя сегодня хряпну! — Маркуша поднялся из кресла. — Не все такие мудаки!

— Стой! — сказал Митя. — Ладно, хрен с тобой. Но только по чуть-чуть: одну бутылку на двоих. Лады?

— О, вот это уже мужской разговор, — оживился Маркуша. — Тянем на спичках, кому бежать. — Он вынул из кармана коробок, отвернулся, обламывая одну спичку. — Короткая бежит, длинная не бежит. Тяни!

Митя вытянул длинную.

— Все, ровно через пятнадцать минут садимся за стол! — крикнул Маркуша, на ходу надевая куртку.

“Ну и разгильдяй!”— вздохнул Митя. Он направился в кабинет диспетчера.

Пьяные Митя с Маркушей сидели в креслах. Одна пустая водочная бутылка лежала в мусорной корзине, другая — полупустая — стояла на столе среди разломанного хлеба, надкусанных соленых огурцов и покрывшихся белым жиром холодных котлет.

— Эх, Борменталь, нам ли жить в печали! Хороший ты человек, хоть и говнюк! И диссертация у тебя классная. Я на халяву писал, лишь бы звание получить, а ты… ты, Борменталь, настоящий ученый. У тебя голова!

— Спасибо, — кивнул Митя.

— Да ладно ты, — махнул на него рукой Маркуша. — А то, может, вспомним детство золотое, забуримся к девкам в общагу? Помнишь еще свою Маринку? Я тут заходил на днях, она о тебе спрашивала.

— Нет, я не поеду. У меня расписание, — сказал Митя.

— Ну, как хочешь, — неожиданно смирился Маркуша. — Тогда беги еще за пузырьком. Я в прошлый раз бегал.

— Хватит! — застонал Митя.

— Беги, говорю, говнюк! — Маркуша, как в старые времена, долбанул кулаком по столу.

Третью бутылку они, конечно, не одолели — осталось две трети. Маркуша уснул прямо в кресле. Во сне он храпел и театрально причмокивал губами. Митя долго боролся со сном, поднялся, пошатываясь вышел с кафедры, оставив дверь нараспашку. Он спустился к себе в деканат. Долго не мог открыть дверь. В конце концов, попал ключом в замочную скважину. Как сомнамбула, стал бродить по кабинету, напевая себе под нос: “Черный ворон, что ж ты вьешься над моею головой? Ты добычи не добьешься, черный ворон, я не твой!” Он подошел к телефону. Набрал номер.

Трубку взяла Крошка Цахес.

— Ольга Геннадьевна?

— Да, Дмитрий, это вы?

Митя попытался взять себя в руки, чтобы произнести фразу четко:

— Крошка Цахес, вы проиграли, — сказал он.

— Что? — не поняла Игонина.

— Вы проиграли, Ольга Геннадьевна, — повторил он.

— Залесов, вы что, пьяны?

— Маркуша! — громко сказал Митя и положил трубку.

Митя гнал свою красную “девятку” по Олимпийскому проспекту. Рашид был прав: чем больше он ездил по оживленным улицам в дневное время, чем больше попадал в пиковые ситуации, когда нужна была мгновенная реакция, тем уверенней и точнее становились его движения. А то, что вмятина на передней дверце и “фонари” уже дважды менял, так это ерунда. Митя хотел заехать на Савеловский, присмотреть Дашке кое-что из одежды. На желтый лихо свернул на Сущевский вал. Заметил парочку, входящую в сквер. Отметил про себя, что лицо девушки ему знакомо. Знакомо? Резко ударил по тормозам. Послышался визг. Сзади ему отчаянно просигналили. “Девятку” обогнула “Ауди”. Водитель нагнулся, опустил стекло на правой дверце, прокричал ему гневно:

• Предыдущая
• 68/85
• Следующая