Каникулы оборотней - Черная Галина - Страница 52
- Предыдущая
- 52/75
- Следующая
Если помните, избавление от жеводанского Зверя в истории происходило дважды — в первом случае фиктивное, во втором — окончательное. Вот для исполнения этого последнего приговора мы здесь. И похоже, что Волк-II окажется не столь обаятельным и приятным в общении, как первый. Не знаю, почему я так решила, женская интуиция, наверное…
— Общая атмосфера действительно тревожная, — продолжил мои мысли Алекс, пропуская меня вперед. Мы спускались по винтовой лестнице башни, и гулкий шум наших шагов почему-то долго никого не интересовал. Наверное, тут столько народу по замку шляется, что никому нет дела до тех, кто время от времени забредает на дальнюю угловую башню.
— У меня уже голова кружится по этой лестнице спускаться, может быть, все-таки у них предусмотрен хоть какой-то лифт?
— Скоростной спуск с башни с зонтиком, — тихо поязвил котик, забегая вперед. В принципе, я могла бы наступить ему на хвост, но не захотела. Добрею на глазах…
Наконец за тяжелой, покрытой пылью дверью, ведущей в коридор непонятно какого этажа, мы столкнулись с напуганным мальчиком в мятом пажеском камзоле.
— Это вы сейчас так кричали, мадемуазель?
— Ну, предположим, — со скромным самодовольством не стала отпираться я, слегка краснея от столь явного признания моих талантов.
— А господин говорил, что призрак…
— В смысле привидение? Они кричат несколько иначе, особенно если прищемишь им хвост дверью, — со знанием дела хмыкнула я, оглядывая коридор, отделанный в модном для Франции этого времени стиле рококо.
Парнишка махнул рукой.
— Призраков у нас никто не боится! Теперь у всех одно на уме — человек-волк! А вы, прошу прощения, кто такие? — неожиданно опомнился он, подозрительно оглядывая нашу компанию.
— Хватит пялиться, — посоветовал ему Алекс. — Иди-ка лучше доложи своему господину маркизу д’Абажуру, что к нему пожаловали в гости… по делу главный лесничий Франции Густав Курбе! С ним пребудет его сестра Жаннет и охотничий камышовый кот.
— Да, господин. — Напуганный тем, что посмел так развязно говорить в присутствии столь важной особы, мальчишка исчез в конце коридора.
— Эй, а ты не боишься, что хозяин лично знаком с настоящим главным лесничим? — Я удивилась несвойственной Алексу бесшабашности. — И что еще за охотничий кот?
— Деточка моя, неужели ты думаешь, что мы свои легенды берем с потолка? У нас принято к заданию подходить с жестким профессионализмом, каждая деталь имеет значение, мелочей в нашей работе нет! Но, кажется, ты это еще не скоро усвоишь. Что бы ты без нас делала?!
— Летала бы на звездолетах со Стивом! — парировала я. — А тебе, хвостатый задавака, я еще припомню бессовестное растранжиривание общественного золотого песка на вульгарных танцовщиц канкана!
— Это был не я! Меня толкнули!
Пока у нас шла очередная шутливая перепалка, Алекс только улыбался. Иногда я просто млею от его улыбки, это страшное оружие, хорошо, что он не так часто им пользуется…
Вскоре к нам подошел солидный мужчина средних лет — то ли церемониймейстер, то ли камер-лакей в парадной ливрее — и попросил следовать за ним. Причем вид у него был настолько важный и надутый, что хотелось сразу присесть в реверансе и не поднимать глаз. А то еще рассмеюсь не ко времени.
Мы поспешили следом, но по пути я часто останавливалась, откровенно любуясь картинами в золоченых рамах, развешанными по обитым шелком стенам. Многие выглядели очень знакомыми, парочку художников я даже точно узнала. Если прихватить их с собой после завершения операции в качестве вознаграждения, то денег, вырученных на аукционе Сотби, хватило бы на пропитание даже прапрапраправнукам моих кошек. У родителей живут две престарелые кошки, и как бы я ни ругалась с нашим Мурзиком, однако позаботиться о кошечках мой долг. Папе и маме часть моего жалованья перечислялась крайне аккуратно — шеф контролировал.
Маркиз оказался молодым человеком с капризным лицом и испорченной излишествами фигурой. Если у слуги полнота была возрастной, то маркиз явно с детства не привык себе ни в чем отказывать.
— Господин королевский егермейстер, очень, очень рад видеть! — Хозяин замка распахнул объятия, обеими руками пожимая ладонь командора. Алекс холодно кивнул, я тоже. Не предлагая нам сесть, маркиз нервно бросился в кресло. Он покусывал губу, а его бледные аристократические пальчики нервно барабанили по подлокотникам.
— Мне, разумеется, не доложили вовремя о вашем прибытии. Нынешние слуги так неуклюжи и так много о себе мнят… Я тут пытался, по примеру дедушки, достойно наказать двоих на конюшне, так остальные чуть революцию не устроили! И ведь устроят как-нибудь потом, с них станется, чернь неуправляема… — Он кое-как справился со сверкнувшей во взгляде ненавистью и, подперев подбородок рукой, задумался о чем-то невеселом.
— Мы к вам по очень важному делу, — терпеливо повел речь Алекс. Но маркиза, похоже, абсолютно не интересовало, что нас сюда привело. По изложенной нами версии о том, что король всерьез обеспокоен продолжающимися в этом округе фактами людоедства, разобраться в ситуации был послан именно Густав Курбе (профессионально организованные им облавы на волков позволили ему в свое время занять высокую должность главного королевского лесничего). А от маркиза требуется (желательно) полное содействие и помощь.
Д’Абажур сразу сделал скучающее лицо:
— Не знаю, право, что вам на это ответить… Неужели какой-то десяток пропавших крестьян — это проблема?!
— Его величеству лучше знать!
— Конечно, конечно, разумеется, я не буду вам препятствовать… Делайте, что сочтете нужным, — ищите, выслеживайте, охотьтесь, устраивайте облавы. Только прошу, не убивайте никого, кроме волков. Все-таки это мои леса, а я люблю охотиться, когда дичи много.
— И часто стреляете зайчишек? — не удержавшись, влезла я.
— Увы, мадемуазель, теперь все реже. Давно не выбирался на охоту, отчасти из-за Зверя, но в основном дела, заботы, арендаторы, учет годовых приходов-расходов… Самому разбираться со всем и со всеми — как это тяжело! В замке полно слуг, а я один. Бессонница мучает… Боюсь, верите ли, что вот придут ночью и спящего зарежут! А скажут потом, что любовница из ревности убила…
— Неужели все так серьезно? — с нехарактерным сочувствием произнес Алекс.
— Прецеденты были, но… может быть, это просто нервы. Я человек чрезвычайно чувствительный, все так близко принимаю к сердцу. Голубая кровь, знаете ли, это, прежде всего, тонкость чувств…
Маркиз приложил к глазам отделанный кружевом батистовый платочек и, манерно откинувшись в кресле, перешел наконец к делу:
— Волк, волк, волк… Что же вы хотите о нем знать? Общеизвестно, что он может скрываться только в лесу, — медленно проговорил он, пристально глядя на меня, но обращаясь, однако, исключительно к Алексу. Всему виной этот мой непрезентабельный наряд, больше крестьянский, чем парижского полусвета, в котором мы с братом вроде как должны были вращаться. И хотя этот неприятный тип не интересовал меня как мужчина, тем не менее женская гордость была задета! Видимо, я успела привыкнуть к постоянным комплиментам со стороны представителей мужского племени, а у маркиза взгляд был холодный и даже несколько отстраненный. — Этого, разумеется, слишком мало, но, увы…
— Интересно, а кормить нас сегодня будут?! — громко перебила я маркиза, глядя ему в глаза самым убийственным взглядом, приберегаемым для мерзавцев, зануд, снобов, жадин и т. п. Кот встрепенулся и, услышав знакомую тему, согласно закивал. Алекс ухмыльнулся в усы, важно заметив, что и вправду мы тут уже полчаса, а нам не подали еще даже холодных закусок. Но мы уверены, что маркиз распорядился об обеде, едва только ему доложили о гостях, а вот нерасторопные и безответственные слуги… Куда только катится мир?
— Да-да, конечно, — поскрипел зубами радушный хозяин и, наорав на ближайшего лакея, услал его на кухню. У Мурзика радостно засверкали глаза, в них восторженно проносились телячьи отбивные, жареные куропатки в соусе эстрагон, свинина по-французски с трюфелями и разные другие не менее аппетитные кушанья.
- Предыдущая
- 52/75
- Следующая
