Ария князя Игоря, или Наши в Турции - Экслер Алекс - Страница 99

• Предыдущая
• 99/124
• Следующая

— Забавная трактовка, — задумчиво сказал Игорь. — Причем, что интересно, ты, сам того не понимая, дал почти правильное определение. Как ребенок, который первый раз в жизни сел в автомобиль и случайно нажал на нужную педаль.

— Ничего подобного, — сказал Сергей. — Это не случайность. Просто у меня хорошие аналитические способности.

— Экзистенциализм, — веско произнес Игорь, — это такое философское течение. Сам термин означает «существование». Философия существования.

— Я мыслю — следовательно, я экзистенциализирую? — уточнил Сергей.

— Не надо искажать древних, — попросил Игорь. — Существование может быть разное. Оно может быть растительное — жрать, спать и заниматься любовью, а может быть страстное — чувствовать, мыслить, страдать и так далее. Так вот, экзистенциализм — это существование страстное, в пограничных и экстремальных ситуациях. Именно это поможет прозреть, обрести свободу и понять свою ответственность за все, что происходит в мире.

— Ну так это же про нас и есть, — потрясенно сказал Сергей. — Как мы вчера наконьячились — это же сплошная экстремальная и пограничная ситуация! И ответственность, заметь, присутствует. Нам же сейчас на дайвинг отправляться, и я чувствую большую ответственность за то, чтобы там все прошло хорошо. Дело же опасное — все эти погружения. Так что я экзистенциален по полной программе. У меня даже уши звенят от экзистенциальности. И выговариваю я этот кошмар, заметь, почти без запинки.

— Кстати, — сказал Игорь, опуская глаза к чашке с кофе, которую он держал в руках. — Именно этот вопрос, друзья, нам и предстоит сейчас решить. По поводу дайвинга.

— Вот не надо грубостей, — ощетинился Сергей. — И так меня вчера весь день шпыняли, причем при любимой женщине, что уже вообще безобразие. Я же сказал, что поеду, и отказываться не собираюсь. Так что хватит на меня наезжать, а то могу и кофеем плеснуть, чтобы экзистенциальную пограничную ситуацию создать.

— Да, Игги, — хрипло сказала Ира. — Сколько можно? Сказано едем — значит, едем. Серега еще глубже тебя нырнет, вот увидишь. Я за него болеть буду.

— Вы не поняли, — сказал Игорь, еще внимательнее разглядывая чашку. — Я предлагаю не ехать на дайвинг. Потому что вы не в состоянии.

Сергей с Ирой на несколько секунд онемели.

— Как это? — потрясенно спросил Сергей. — Ты? Предлагаешь? Не ехать? Сегодня? На дайвинг? Я не верю своим ушам!

— Я же сказал — вы не в состоянии, — кротко заметил Игорь, понимая, что это довольно слабый аргумент.

— Ах, какая трогательная забота о нас, — захихикал Сергей. — Так мы тебе и поверили.

— Он сам не в состоянии, — вынесла приговор Ира. — Это очевидно. У него экзистенциальная ситуация. Пограничная и экстремальная.

— Ну хорошо, — решился Игорь, поднимая глаза. — Да, я не в состоянии. Но и вы не в состоянии. Поэтому хватит шпилек, а то рассержусь и всем тогда точно поплохеет. Лучше давайте решим вопрос, каким образом мы не поедем на дайвинг.

— А что, — поинтересовался Сергей, — на дайвинг можно не поехать разными способами? Ну давай, например, не поедем на автобусе. Нет, лучше не полетим на самолете — больше сэкономим.

— Я ошибся, — сказал Игорь Сергею. — Острить ты так и не научился. Вероятно, у тебя просто был какой-то минутный проблеск.

— Между прочим, я не острил, — обиделся Сергей. — Я просто задал вопрос.

— Дело в том, — объяснил Игорь, — что если мы просто не поедем на дайвинг, то потеряем на троих аж двести десять баксов.

— Это печально, — беспечно ответил Сергей, стараясь сквозь похмельный синдром пробудить в себе хоть немного практицизма. — Но разве у нас есть другие варианты? Мы же дайвинг заказали и оплатили. Значит, все равно деньги не вернут. Не будем же мы говорить, что напились, поэтому требуем вернуть деньги обратно. Это будет звучать наивно даже в устах российских туристов. Турки бы разорились, если бы им пришлось возвращать деньги, когда кто-то из российских туристов напился. Для нас, российских туристов, — сказал Сергей, и в его голосе проявились нотки сентиментальной гордости, — напиться — это вполне нормальное состояние. Имеем право, между прочим. Мы долго и тяжело работали, чтобы иметь возможность заниматься экзистенциализмом во время отдыха.

— Я предлагаю Серегу как следует поить каждый день, — предложила Ира. — Его это отлично раскрепощает, и он начинает излагать даже лучше тебя, дорогой Игоречек.

— Мы сейчас решаем серьезный финансовый вопрос, — заметил Игорь, — а вы тут разводите черт знает что, вместо того чтобы слушать меня. Ах, Серега хорошо излагает, — передразнил он Иру. — Да несет твой Серега всякую чушь. А нам между тем надо очень шустро действовать.

— Так как действовать-то? — спросил Сергей, благодарно поглядывая на Иру. — Что делать? Какие у нас шансы вернуть деньги?

— Шансы есть, — сказал Игорь заговорщицким голосом. — Дело в том, что если отказываешься до мероприятия и при этом предоставляешь медицинскую справку о болезни, то деньги возвращаются.

— До мероприятия остался какой-то час, — заметил Сергей. — Кроме того, я не понимаю, как мы получим медицинскую справку.

— Если бы мы предупредили за сутки, — объяснил Игорь, — нам бы вернули все деньги. А когда предупреждаешь перед самым отъездом, они удерживают вроде четверть суммы. Но семьдесят пять процентов-то вернут! Овчинка стоит выделки, однозначно.

— Ну хорошо, — согласилась Ира. — А справки-то мы каким образом возьмем? Сделаем вид, что нас всех троих хватил острый приступ родильной горячки? Или поедем в город и там на пороге больницы свалимся якобы с приступом? Я на это не согласна.

— Да ни к чему такие сложности, — сказал Игорь. — Здесь в отеле есть медицинский кабинет. Приходим туда, рассказываем симптомы, которые я вам заранее изложу, получаем таблетки, которые потом выкидываем, но главное — нам дают справки о том, что мы болеем. С этими справками нам потом семьдесят пять процентов вернут. А откажемся — прямо сейчас. У меня же есть телефон Гюзели, я ей позвоню.

— Я не уверен, — сказал Сергей, — что врач клюнет на такую ерунду. Это же тебе не в школе градусник натирать.

— Да врачу-то — плевать с высокой башни, — стал раздражаться Игорь. — Ему-то что? Не он же деньги будет возвращать. Мы к нему приходим, кашляя и чихая, заявив, что вчера так купались, так купались, что вдупель перекупались, разрешаем послушать наши легкие через стетоскоп, получаем справочки и какие-то идиотские таблетки. И все дела. Не понимаю, что тут сложного…

— Но у нас же нет кашля и насморка, — объяснил Сергей. — Врач почует подвох.

— Да ты на себя посмотри, валенок, — бестактно сказал Игорь. — И на Ирку. У вас такой видок, как будто вас сначала долго били об дорогу, потом об сарай, а потом заразили вас всеми немыслимыми болезнями. Вам справку можно давать безо всяких прослушиваний. Сразу видно — люди больные. Очень глубоко больные. Находятся в пограничном состоянии между жизнью и экзистенциализмом. Так что хватит трепаться, побежали за справкой. На ней должно стоять время до момента отъезда, иначе не прокатит.

— Да я не возражаю, — сказал Сергей. — Просто боюсь, что не смогу правильно сымитировать.

— Тебе ничего имитировать-то не надо, — сказал Игорь, решительно вставая. — Просто зайди к врачу, тихонько покашляй в сторонку и скажи что-то вроде: «Хелоу, доктор. Хау ар ю. Эс ту ми — ай ин бед. Ай хэв э вери биг трабл виз май нис, виз май срот энд виз май эсс». Впрочем, нет, про «эсс» не говори, это лишнее.

— Я не выучу такую мудреную фразу, — признался Сергей. — Кроме того, она звучит неприлично, меня выставят из кабинета.

— Ну тогда вообще ничего не говори, — решительно заявил Игорь. — Сделаешь вид, что ты не можешь говорить от боли, поэтому просто улыбайся жалкой и просящей улыбкой.

— Я готов улыбнуться, — с достоинством сказал Сергей, — но не обещаю, что улыбка будет жалкой и просящей. Меня это унижает — жаловаться и просить. Я просто улыбнусь. Скромно, но с достоинством. Как подобает русскому туристу.

• Предыдущая
• 99/124
• Следующая