Алмазный трон - Эддингс Дэвид - Страница 45

• Предыдущая
• 45/94
• Следующая

Спархок задумчиво смотрел на своего друга, пытаясь представить жизнь без него, потом покачал головой — это было абсолютно невозможно.

Дорога в Чиреллос проходила по хвойному вечнозеленому лесу. Лучи солнца с трудом пробивали себе дорогу через плотную зелень, разбрызгивая по подстилке опавшей хвои мелкие брызги золота. Воздух в лесу был бодрящ и ярок, как бывает в морозный солнечный день, хотя мороза и не было. Здесь Берит возобновил свой рассказ.

— Рыцари Храма занимались укреплением своего владычества над Рендором, когда до Чиреллоса дошла весть о том, что император Отт собрал огромную армию и идет с нею прямо на на Лэморканд.

— Погоди минуту, — прервал его Телэн, — а когда это все было?

— Около пятисот лет назад.

— Но это был не тот самый Отт, о котором ты говорил Келтэн?

— Насколько мы знаем — тот самый.

— Но так не бывает, Берит!

— Отту уже наверное девятнадцать столетий, — сказала Сефрения мальчику.

— Я думал что это история, настоящая история, а не сказка, — возмущенно воскликнул Телэн.

— Когда Отт был еще мальчиком, ему явился Старший Бог Азеш. Старшие Боги Стирикума обладают огромной властью, и для них нет никаких законов и правил. Один из даров, которые они могут дать своим служителям — это сильно продленная жизнь. Оттого многие и склоняются к служению им.

— Бессмертие? — скептически спросил Телэн.

— Нет. Не один Бог не может даровать его человеку.

— А бог эленийцев может, — вставил Долмант. — Я имею в виду бессмертие души, конечно.

— Это интереснейший теологический вопрос, Ваша Светлость, — улыбнулась Сефрения. — Когда-нибудь мы подробно обсудим его. Ну что ж, — продолжила она, — когда Отт согласился служить Азешу, тот дал ему огромное могущество, и Отт в конце концов стал императором Земоха. Старики и эленийцы в Земохе смешались, так что земохцы не являются в действительности представителями другой расы.

— И смешение это богопротивно, — добавил Долмант.

— Стирикские Боги тоже не приветствуют его, — согласилась Сефрения, и снова обратилась к Телэну: — Чтобы понять, что есть Отт и Земох, нужно понять самого Азеша. Азеш — темный Бог, самое полное воплощение зла в этом мире. Ритуалы поклонения ему ужасны, он наслаждается мучениями, кровью с агонией приносимых жертв. В своем поклонении Азешу земохцы стали более чем бесчеловечны, и их вторжение в Лэморканд сопровождалось невыразимой жестокостью. Однако если бы среди вторгшихся были только земохцы, их можно было бы отбросить обычными силами. Но Азеш укрепил их своими лиходейскими созданиями.

— Гоблины? — не веря спросил Телэн.

— Не совсем. Но можно сказать и так. Можно все утро рассказывать о двух десятках или даже большем количестве видов всякой нечисти, которая подчиняется Азешу. Вряд ли тебе придутся по душе ее описания.

— Чем дальше, тем больше эта история похожа на сказку, а я уже не ребенок, чтобы слушать рассказы о всяких гоблинах и феях.

— В свое время ты все поймешь и поверишь, что это не сказка, — сказала Сефрения. — Продолжай свой рассказ, Берит.

— Хорошо, моя госпожа. Постигнув природу сил, вторгшихся в Лэморканд, Церковь призвала из Рендора Рыцарей Храма. Отряды Четырех Орденов были подкреплены обычными рыцарями и солдатами так, чтобы они были столь же многочисленны, как и вторгшиеся в Лэморканд орды земохцев.

— И была битва? — с интересом спросил Телэн.

— Величайшая битва во всей истории, — ответил Берит. — Две огромных рати сошлись на равнинах Лэморканда у озера Рандера. Битва людей была огромна, но все же еще большей была битва магическая. Волны тьмы и огромные сполохи пламени охватили все поле, молнии сыпались с неба, как град, целые полки поглощались внезапно разверзающимися безднами или сгорали в пепел в чародейском пламени. Земля тряслась, и над полем туда-сюда гулял гром, как будто там собралась тысяча гроз. Магии земохских жрецов противостояла магия Рыцарей Храма. Три дня длилась битва, и земохцы были отброшены назад. Орды Отта, окончательно разбитые, беспорядочно бежали к своим границам.

— Потрясающе! — воскликнул Телэн возбужденно. — А потом наши армии вторглись в Земох?

— Они были слишком истощены, — сказал Берит. — Они выигрывали битву, но большей ценой. Больше половины Рыцарей Храма остались на поле битвы, и армии эленийских королей вели счет своим мертвым тысячами.

— Но могли же они сделать что-то?

Берит мрачно кивнул.

— Они лечили своих раненых и хоронили мертвых. А потом разошлись по домам.

— И это все? Что же это за история, если она так вот кончается, Берит?

— Обстоятельства были таковы, что они не могли идти дальше. Все мужчины западных королевств ушли сражаться с земохцами и оставили свои дома и поля без присмотра. Надвигалась зима, и урожай мог пропасть, тогда бы начался голод. Нужно было свести концы с концами этой зимой, а убитых и покалеченных было столько, что некому было сеять хлеб следующей весной, и на западе, и в Земохе. Так что голод все равно случился. Целое столетие по всей Эозии только и думали, что о пропитании. Мечи и копья были отложены в сторону, а боевых лошадей запрягли в плуги.

— А в других историях почему-то никогда не рассказывают о том, что такое бывает после войны.

— Потому что это были только сказки, — сказал Берит — а это рассказ о случившемся на самом деле. Эта война и случившийся после нее голод принесли в жизнь Эозии большие изменения. Рыцари Воинствующих Орденов трудились тогда на полях вместе со всеми. Ордена стали постепенно отдаляться от Церкви. Простите, Ваша Светлость, но Курия тогда была действительно слишком далека от нужд простого народа.

— Не стоит извинений, Берит, — печально сказал патриарх. — Церковь признает свои ошибки в ту эпоху.

— Первоначально Курией было задумано, что рыцари будут как бы вооруженными монахами, и станут жить в своих обителях, когда не сражаются. Но первоначально задуманное постепенно забывалось. После страшных потерь во время войны нужно было искать новые источники пополнения рядов Рыцарей Храма. Магистры Орденов отправились в Чиреллос и предстали с этим вопросом перед Курией. Основным вопросом был обет безбрачия. По настоянию Магистров это правило было смягчено, и Рыцарям позволили брать жен и иметь детей.

— А ты женат, Спархок? — неожиданно спросил Телэн.

— Нет, — ответил рыцарь.

— Почему?

— Он еще не встретил настолько глупой женщины, чтобы она согласилась пойти за него, — рассмеялся Келтэн. — Ко всему прочему, у него отвратительный характер и перебитый нос.

Телэн посмотрел на Берита.

— Значит получается что, конец истории? — критически сказал он. — Хорошая история должна кончаться так: «И с тех пор зажили они счастливо и стали они жить-поживать и добра наживать». А твоя история какая-то незаконченная.

— А история никогда и не кончается, Телэн, она всегда продолжается. Воинствующие Ордена теперь так же вовлечены в политику, так и в церковные дела. И никто не может сказать, что припасено для них судьбой в будущем.

— Да, все это правда, — вздохнул Долмант. — Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, но у Бога свои причины предопределять события так.

— Подождите, — сказал Телэн, — вы мне хотели рассказать об Отте из Земоха. Но война с ним была так давно, почему мы сейчас должны беспокоиться о нем?

— Отт снова собирает армии, — сказал Спархок.

— Ну а мы что же?

— Пока мы следим за ним. Если он снова придет, мы встретим его также, как и в прошлый раз. — Спархок посмотрел на желтую траву, блестевшую в лучах уже высокого солнца. — Если мы хотим доехать до Чиреллоса до конца месяца, мы должны поторапливаться.

Уже три дня отряд продвигался на восток, останавливаясь на ночь на придорожных постоялых дворах. Спархок со скрытым весельем наблюдал как Телэн, воодушевленный рассказом Берита, обезглавливает палкой кусты чертополоха. На третий день после полудня они въехали на высокий холм, чтобы полюбоваться сверху на широко раскинувшийся Чиреллос — столицу эленийской церкви. Город находился не в каком-то одном королевстве, а на пересечении границ Элении, Арсиума, Каммории, Лэморканда и Пелозии. Это был самый большой город во всей Эозии. Столица церкви была усеяна шпилями и куполами храмов, и воздух в определенные часы наполняли голоса тысяч колоколов, зовущих верующих на молитву. Однако никакой город, тем более такой большой, не может быть целиком отдан под церкви — и торговля в священном городе процветала наравне с религией, дворцы богатых негоциантов соперничали с дворцами патриархов церкви в великолепии и пышности. Сердцем Чиреллоса была его Базилика — огромный увенчанный куполом собор из сверкающего на солнце мрамора. Могущество исходящее из Базилики — сердца религии эленийцев — было огромно, его ощущал на себе каждый элениец от заснеженных пустынь северной Талесии до раскаленных Рендорских.

• Предыдущая
• 45/94
• Следующая