Лунный парк - Эллис Брет Истон - Страница 53

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая

Она напрягала, но в то же время высвобождала. Последние день и ночь были настолько за пределами любых прежних переживаний, что в страхе появились низкочастотные и весьма ощутимые прослойки радостного возбуждения. Я больше не мог отрицать, что пристрастился к адреналину. Приливы тошноты стихали, и место их занимало безумное головокружение. Когда я попытался «восстановить» «события» «по порядку», то просто рассмеялся. Я жил в кино, в романе, в дурацком сне, написанном кем-то другим, и разложение мое начало поражать – ослеплять меня своим блеском. Если бы всем оборванным концам в этом выворотном мире было хоть какое-то объяснение, я б и действовал соответственно, (но какие тут могут быть объяснения, ведь объяснения – такая скучища, верно?) хотя на данном этапе – пусть лучше болтаются в лимбе неопределенности.

Кто-то пытался проиграть твой роман в реальности.

А разве не то же делал ты сам, когда писал эту книгу? (Но эту книгу написал не ты) (Эту книгу написало нечто, но не ты) (А теперь отец хочет обратить твое внимание на важные вещи) (Но что-то ему мешает) (Ты придумываешь книгу, но иногда фантазии становятся реальностью) (Когда ты посвящаешь жизнь литературе, то сам становишься персонажем) (Писатель всегда будет отрезан от реальной жизни просто потому, что он писатель) – Мистер Эллис? – позвал Кимболл откуда-то издалека.

И я сгустился обратно в комнату. Он уже стоял, и глаза наши пересеклись, когда я поднялся, но дистанция чувствовалась. Мы пообещали дать знать друг другу, если что-нибудь «произойдет» (было выбрано именно это очаровательно неопределенное слово), я проводил Кимболла до двери, и след его простыл.

Только закрыв дверь, я заметил рядом с пепельными следами большой коричневый конверт; он лежал на полу, и до этого я его не видел. (Потому что его там не было, так ведь?) Мозг поежился: теперь может быть все, что угодно.

Я долго пялился на конверт, тяжело дыша.

Приблизился к нему я не с тем легким предубеждением, которое испытывал обычно, когда какой-нибудь студент передавал мне свой рассказ, но с особенным трепетом, пронизывающим все мое тело.

Прежде чем взять конверт, мне пришлось сглотнуть.

Я открыл его.

Это была рукопись.

Называлась «Отрицательные числа».

В углу титульного листа нацарапано было «Клейтон».

Не знаю, как долго я там простоял, но мне вдруг срочно понадобилось поговорить с Кимболлом.

Я подскочил к окну и увидел задние фары его седана, уезжающего по Колледж-драйв, а вдали, над долиной, прожекторы военного вертолета обшаривали пустеющий лес.

На улице уже совсем стемнело.

Но что же я хотел спросить у Кимболла? Когда я понял, что это был за вопрос, меня снова как парализовало.

Ты поедешь навестить квартирку Эйми Лайт, расположенную в полумиле от колледжа в квартале неуклюжих кирпичных бунгало для аспирантов, скобой ставшем вокруг парковки, поросшей окрест соснами. Ее машины там не будет. Ты покружишь по парковке, но «БМВ» так и не найдешь (потому что машину увезли от мотеля «Орсик» и где-нибудь притопили), и ладошки вспотеют так, что руль будет проскальзывать. Луна станет зеркалом, отражающим все, над чем нависла, и ночной воздух пропитается запахом тлеющих листьев, и слишком быстро миновавший день промелькнет у тебя в голове. Ты припаркуешься на ее пустом месте, выйдешь из «порше», посмотришь на темные окна, и слышно будет только уханье филинов и крики затерянных в холмах Шерман-Оукс койотов, которые вылезают из своих нор и перекликаются, стремясь к ловящим свет водоемам, и где бы ты ни оказался, всегда за тобой будет следовать запах Тихого океана. Ты подойдешь к двери и остановишься, потому что открывать ее ты на самом деле не хочешь, но, подергав ее без толку, ты сдашься и пойдешь к боковому окну и заглянешь в него, (потому что тебе нужно быть много храбрее, чем ты есть) и в свете мерцающего на столе компьютерного экрана увидишь стопку бумаг, пачки «Мальборо», фонарь-молнию рядом с напольным матрацем, индийский коврик и потертое кожаное кресло, сваленные в кучу компакт-диски возле древнего бум-бокса, отпечаток Дианы Арбус[31] в рамочке, чиппендейловский столик (единственная уступка ее воспитанию) и стопки книг, настолько высокие, что их корешки похожи на обои, и пока ты осматриваешь пустую комнату, что-то вдруг как прыгнет на подоконник и рыскнет на тебя, и ты вскрикнешь и отпрянешь, а потом сообразишь, что это всего лишь ее оголодавшая кошка бьет лапой по разделяющему вас стеклу, и ты поспешишь обратно к машине и уже снизу заметишь, что морда ее в запекшейся крови, и она будет колотиться в окно, но ты уже будешь выруливать с парковки, желая отправиться в мотель «Орсик» в Стоунбоуте, но туда сорок минут езды, и тогда ты не успеешь на встречу с Джейн, а ведь у вас сегодня назначен сеанс парной терапии, хотя, конечно, теперь это уже просто отговорка. И тебе снова страшно, потому что еще не время пробуждаться от этого кошмара. И даже если бы ты мог, ты знаешь, что тебя ждет еще много таких.

А Кимболла я хотел спросить вот о чем: был ли у туловища, найденного в душевой кабинке мотеля «Орсик», пирсинг на пупке?

Когда я приехал домой, Джейн уже собирала вещи. Утром в аэропорту Мидленд ее будет ждать самолет студии, который доставит ее в Торонто часам к десяти. Об этом мне напомнила Марта, пока Джейн вычеркивала пункты из списка, распихивая наряды по дорогим чемоданам, разбросанным на кровати в нашей спальне. Все, что ей хотелось сказать, она приберегала для кабинета доктора Фахейда. (Парная терапия всегда напоминала мне, какая на самом деле ужасная вещь – оптимизм.) Я принял душ, оделся, но все равно чувствовал себя изнуренным настолько, что начинал сомневаться, смогу ли высидеть весь сеанс: сама мысль, сколько на это потребуется энергии, приводила меня в трепет. Поскольку итогом жутких этих часов обычно бывали слезы – со стороны Джейн, и беспомощная ярость – с моей, я набрался терпения и не стал говорить о том, как на парковке возле дома Эйми Лайт мне позвонили от Харрисона Форда и предупредили, что «в наших общих интересах» (я обратил внимание на этот новоголливудский грозный заход) будет, если я окажусь в Лос-Анджелесе в пятницу вечером. Монотонным, как у зомби, голосом я ответил, что подтвердить свой приезд смогу только завтра, а сам пялился сквозь лобовое стекло на качающиеся сосны, уходящие высоко в темноту. В общем, и здесь я облажался, при том что готов был использовать любой повод удалиться из этого дома. Более того, это становилось основной задачей.

Дожидаясь ее внизу, я ни разу не зашел в гостиную или кабинет и, когда Джейн вышла и направилась к припаркованному на улице «рейнджроверу», даже не оглянулся на дом, чтобы не видеть, насколько он еще облез. (А вдруг он больше не облезает. Вдруг он знает: я уже понял, чего он от меня хочет.) Обычной пикировки, предшествующей этим сеансам, в машине не случилось, я сосредоточился на молчании, поэтому спор не разгорелся. Джейн ничего не знала о том, что происходит в нашем доме, или о существовании видеозаписи последних минут жизни моего отца, и что дом по адресу Эльсинор-лейн постепенно превращается в дом, который раньше располагался на Вэлли-Виста, на окраине Сан-Фернандо, в местечке Шерман-Оукс, и что сильнейший ветер не позволил мне найти машину, на которой я ездил еще подростком, и что по округу Мидленд бродит душегуб, убивающий людей по моей книжке, и – самое актуальное – что девушка, о которой я мечтал, прошлой ночью исчезла в стоун-боутском мотеле «Орсик». И тут я подумал вот что: если ты что-то написал, а потом так и случилось, можно ли написать о чем-то так, чтоб оно потом исчезло?

Я сосредоточился на асфальтовой ленте шоссе, чтобы не видеть гнущихся от ветра пальм и цитрусовых деревьев, неожиданно выросших вдоль дороги (я воображал, как их стволы пробивают темную, твердую почву, и все только ради меня), а окна были закрыты, чтобы ветер не доносил аромат Тихого океана, и радио было выключено, чтобы какой-нибудь ретро-канал из другого штата не крутил мне «Ракетчика»[32] или «Сегодня спас мне кто-то жизнь». Джейн сидела рядом, отстранившись, скрестив руки, и так часто теребила ремень безопасности, словно напоминая, чтоб я сам пристегнулся. Заметив мою сосредоточенность, она прищелкнула языком.

• Предыдущая
• 53/80
• Следующая