Секреты Лос-Анджелеса - Эллрой Джеймс - Страница 38

• Предыдущая
• 38/111
• Следующая

– Неважно.

– Я только за комнату плачу девять долларов в неделю, и…

– Послушай, я тебе одолжу денег, если ты…

– А Дюк был не такой! Он никогда не жадничал!

– Кэти, пожалуйста, успокойся и послушай меня. Я хочу задать тебе несколько вопросов. Если ты мне поможешь, может быть, нам удастся поймать тех подонков, что убили Дюка. Хорошо?

Кэти громко хлюпает носом.

– Ладно. Спрашивайте.

– Значит, Синди сказала, что Дюк просил ее за тобой присмотреть, если с ним что-то случится, – мягко начинает Бад. – Как ты думаешь, почему он считал, что что-то может случиться? Он чего-то боялся?

– Не знаю. Может быть.

– Почему ты так думаешь?

– Он последнее время стал какой-то нервный.

– А почему он нервничал?

– Не знаю.

– Ты его не спрашивала?

– Он говорил: «Ничего страшного, просто дела». Может быть, тот «новый грандиозный план», о котором говорила Пушинка?

– Кэти, ты не знаешь, что за новое дело затевал Дюк?

– Не знаю. Он со мной никогда не говорил о делах. Всегда повторял, что с девушками дела не обсуждает. И я знаю, он мне оставил больше каких-то паршивых десяти долларов!

Бад протягивает ей свою визитку.

– Здесь мой рабочий телефон. Позвони мне, ладно?

– А еще Синди сказана, он был размазня и неудачник, – горячо продолжает Кэти, сдергивая с дивана ни в чем не повинного плюшевого мишку. – Ну неудачник, и что? Он все равно был классный! У него был такой красивый шрам на груди, и такая добрая улыбка, и сам он был веселый и добрый, и всегда разговаривал со мной по-человечески, никогда не бил и не орал на меня, как папаша или дядя Артур! Он был лучше всех!

Бад молча сжимает ее руку и выходит. Вслед ему из приоткрытой двери слышится тонкий, захлебывающийся плач. 

Вернувшись в машину, Бад обдумывает перспективы. «Грандиозный план» Дюка, возможный конфликт с парнем, у которого он выкупил Кэти, – зацепки, конечно, но очень уж слабые. Девяносто девять из ста, что смертным приговором для сутенера-неудачника стала любовь к чилибургерам. Еще меньше Дюка подходит на роль жертвы Мел Лансфорд, отставной коп. Но может быть, Синди припрятала про запас не только денежки Кэти? Что ж, Бад ее навестит, вытрясет деньги и информацию, закончит проверку Каткарта и попросится у Дадли обратно в Черный город.

Кстати: а ведь в бюллетене расследования, вывешенном в участке, было одно упущение. Похоже, никто не осмотрел квартиру Дюка. А вот это стоит сделать. Там наверняка найдется записная книжка, а в ней, возможно, и имя бывшего хозяина Кэти, и какие-нибудь намеки на этот пресловутый «план».

Бад едет по Кахуэнге. На полпути замечает за собой красный седан – кажется, видел его у мотеля. Он прибавляет скорость, проезжает мимо дома Синди, отметив, что зеленого «де сото» не видать. Не видно больше и седана. По дороге к Силверлейк Бад то и дело поглядывает в зеркало заднего вида, – но хвоста нет. Значит, почудилось.

Дом 9819, Вандом – квартирка над гаражом – чист как первый снег: ни журналистов, ни веревок, огораживающих место преступления, ни загорающих зевак. Бад аккуратно высаживает дверь и входит.

Типичная холостяцкая берлога: одна комната – сразу и гостиная и спальня, ванная, крохотная кухонька. Включив свет, Бад обыскивает дом – быстро и тщательно, как учил его Дадли.

Разложенная складная кровать. Дешевые морские пейзажи на стенах. Гардероб, стенной шкаф. С косяков ванной и кухни сняты двери. Везде стерильная чистота, все вещи на своих местах. Станет «размазня и неудачник» поддерживать в квартире такой порядок? Едва ли. Обращать особое внимание на мелкие несоответствия – этому его тоже научил Дадли.

На столе телефон, несколько карандашей. Записной книжки нет. Нет и обычной тетрадки с нехитрой сутенерской бухгалтерией. Вообще ничего, кроме стопки желтых страниц – округ Лос-Анджелес, округ Риверсайд, округ Сан-Бернардино, округ Вентура. «Сан-Берду» выглядит потрепанным: похоже, им часто пользовались. Бад быстро его просматривает. Особенно захватанным выглядит раздел «Типографии» – загнутые уголки, следы пальцев на полях. Никаких пометок. Другая жертва, Сьюзен Леффертс. родом из Сан-Берду – но это, скорее всего, ничего не значит.

Бад продолжает осмотр. Белоснежная ванная, безукоризненная кухня, стопка чистых, аккуратно сложенных рубашек в стенном шкафу. Ковер тоже чистый, ну, может, самую малость грязноват по углам. Не вяжется эта чистота и аккуратность с образом Дюка Каткарта. Определенно не вяжется. Кто-то здесь побывал – и, похоже, этот «кто-то» свое дело знает.

В шкафу свисают с вешалок пиджаки и брюки. Вот здесь – никакой аккуратности и в помине, все развешано как попало. Кто-то рылся в карманах? Или неведомый визитер просто не позаботился привести в порядок шкаф, и здесь все осталось, как было при хозяине?

Бад осмотрел все карманы: носовые платки, мелочь, больше ничего. Вот что: отпечатки пальцев! Спускается в машину, приносит чемоданчик с оборудованием, посыпает ручки гардероба и вешалки специальным порошком. Шкаф – такое место: какие-то отпечатки здесь всегда остаются…

А вот хрен. Не осталось. Отпечатки тщательно стерты – все до единого.

Сидя в машине, Бад размышляет, что бы это значило. Всплывает и тут же лопается версия конкурентов: чепуха, Дюк – сентиментальный педофил, которому не хватило духу отправить малолетнюю подружку на панель, – и вправду сущий неудачник, коллегам-сутенерам с ним делить нечего. В квартире Карткарта не было ничего, что могло бы хотя бы косвенно намекнуть на связь с «Ночной совой». Значит, негры…

С другой стороны, если кто-то обыскал квартиру Дюка – а похоже, что так оно и есть, – это может быть связано только с «грандиозным планом», о котором говорила Пушинка Ройко.

Сама она, похоже, чиста – а вот Сладкая Синди определенно знает больше, чем говорит. К тому же зажилила деньги Кэти. Пора к ней наведаться.

К дому Синди подъехал уже в сумерках. Зеленый «де сото» у дверей, из приоткрытого окна с треснутым стеклом доносятся недвусмысленные стоны. Бад нажал плечом на дверь, ввалился внутрь.

Темная прихожая, из-за двери: «О-о! О-о!» и кроватный скрип. Бад заглянул внутрь. Синди в постели зажигает с каким-то толстяком: кровать под ними едва не трещит. На толстяке – носки с веселыми ромбиками. Брюки Толстяка висят на дверной ручке. Бад вытащил из кармана бумажник, переложил его содержимое к себе в карман, затем с грохотом распахнул дверь.

Синди завизжала благим матом, мужик, ничего не замечая, продолжал свое дело.

– А НУ ОТВАЛИ ОТ МОЕЙ БАБЫ, КОЗЕЛ! – страшным голосом заорал Бад.

Жирдяй выскочил за дверь как был, придерживая рукой член, – еле успел брюки подхватить. Синди забилась под одеяло с головой. Бад взял со стола ее сумочку, неторопливо ее распотрошил. Синди завопила как резаная.

Бад пнул кровать ногой.

– Враги Дюка. Выкладывай, если не хочешь сесть за проституцию.

Синди вынырнула из-под одеяла.

– Не… не знаю.

– Хрена с два ты не знаешь! Ладно, давай так: кто-то обшарил хату Дюка. Кто это мог быть?

– Н-не знаю.

– Синди, это твой последний шанс. В участке вы обе сказали, что ничего не знаете о подружках Каткарта. А потом Пушинка поехала домой, а ты – к Кэти Джануэй. сунуть ей для отмазки бумажку в десять баксов. О чем ты еще умолчала, Синди?

– Послушайте…

– Рассказывай.

– Чего рассказывать-то?

– Что за план был у Дюка. Кто его враги. Как звали того парня, у которого он выкупил Кэти.

– А я почем знаю!

– Ну хоть что-то ты знаешь?

Синди вытерла лицо уголком одеяла. Вид у нее еще тот: помада размазалась, тушь течет.

– Вот что: недели две назад нарисовался какой-то странный тип. С девушками в барах заговаривал – и все под Дюка косил. Типа тоже немногословный и деловой. Я слыхала, он хотел, чтобы девушки на него стали работать – по вызову. Но это все – новинки старины, было уж недели две как… А к нам с Пушинкой он не подкатывал…

• Предыдущая
• 38/111
• Следующая