Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Ффорде Джаспер - Страница 8

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая

– Значит, на сегодняшний день вы не слишком заняты?

– Вы это к чему?

– Ну, – начал Виктор, – появилась пара новых подделок «Карденио». Я понимаю, для вас это мелочь, но она поможет Брэкстону в его треклятой статистике раскрываемости. Может, посмотрите?

– Конечно, – ответил Безотказэн, не сомневавшийся в моем согласии. – Адреса есть?

Аналогиа протянул нам листок бумаги и пожелал удачи. Мы встали и направились к двери. Прост на ходу внимательно просматривал список.

– Ну, что же, начнем с Роузберри-стрит, – пробормотал он. – Это ближе всего.

Через несколько минут мы свернули на застроенную небольшими типовыми домиками улочку в районе крокетного стадиона на тридцать тысяч мест.

Все эти штучки с «Карденио» являлись бородатым анекдотом литературного мира и служили питательной средой для жуликов от литературы. Поскольку из наследия Шекспира найдено всего пять автографов, три страницы черновиков «Сэра Томаса Мора» и фрагмент рукописи «Короля Лира», то все, что хотя бы косвенно относится к Шекспиру и его времени, пахло большими деньгами. Для мелких антикваров поиск «Карденио» равнялся поискам Святого Грааля, лотерее с крупнейшим выигрышем на кону.

Мы позвонили в дверь дома номер двести шестнадцать. Нам открыла крупная румяная женщина средних лет, явно только что от парикмахера. Кошмарное платье, усеянное изображениями Просперо, могло служить выходным нарядом только подобной особе.

– Миссис Хатауэй₃₄?[4]

– Да…

Мы показали ей свои жетоны.

– Прост и Нонетот, суиндонское отделение литтективов. Это вы звонили нам утром?

Миссис Хатауэй₃₄ просияла и радостно пригласила нас войти. Все стены в доме были увешаны изображениями Шекспира – от вставленных в рамочку афишек до гравюр и сувенирных тарелочек. Книжные полки ломились от бесчисленных томов по шекспироведению, на кофейном столике красовались тщательно разложенные редкие старые издания еженедельника Шекспировской Федерации «Мы любим Вилли», а в углу комнаты маячил прекрасно восстановленный «Говорящий Уилл» тридцатых годов. Не вызывало сомнений, что перед нами серьезная фанатка. Не настолько чокнутая, чтобы изъясняться только цитатами из пьес, но уже близко к тому.

– Не желаете ли чашечку чая? – спросила миссис Хатауэй₃₄ и торжественно водрузила на проигрыватель древнюю грампластинку на семьдесят восемь оборотов с записью сэра Генри Ирвинга, который читал монолог Гамлета так невнятно, словно жевал при этом носок.

– Нет, спасибо, мэм. Вы сказали, у вас есть экземпляр «Карденио»?

– Конечно! – вскричала она, а затем, подмигнув, добавила: – Наверное, эта новость для вас как гром среди ясного неба, а? Еще бы, потерянная пьеса Уилла!

Я не стала ей говорить, что на нас чуть ли не каждую неделю валится очередной «Карденио».

– Мы просто не могли в себя прийти от изумления, миссис Хатауэй₃₄.

– Зовите меня Энн₃₄! – улыбнулась женщина и, выдвинув ящик письменного стола, бережно извлекла оттуда книгу в розовой оберточной бумаге.

С благоговением водрузила она свое сокровище на стол перед нами.

– Я купила ее на прошлой неделе на распродаже вещей из частного дома, – доверительно сообщила нам миссис Хатауэй₃₄. – Наверное, владелец и не подозревал, что у него среди непрочитанных романов Дафны Фаркитт и ветхих номеров ежемесячника «Лучшие старинные тосты» скрывалась давно утраченная шекспировская пьеса.

Она подалась вперед.

– Представляете, она досталась мне за бесценок. По-моему, это самая важная находка с тех пор, как был обнаружен фрагмент «Короля Лира», – радостно продолжала хозяйка, сложив руки на груди и с обожанием глядя на гравюрный портрет Барда над камином. – Тот фрагмент написан рукой Уилла и содержит только две строфы диалога Лира и Корделии. Его продали на аукционе за миллион восемьсот тысяч! Подумать только, сколько может стоить «Карденио»!

– Подлинный «Карденио» был бы просто бесценен, мэм, – вежливо заметил Безотказэн, подчеркивая слово «подлинный».

Я отложила книгу. Мне уже хватило.

– Жаль разочаровывать вас, миссис Хатауэй₃₄…

– Энн₃₄! Зовите меня Энн₃₄!

– …Энн₃₄! Мне жаль, но вынуждена сообщить вам, что это, по-видимому, подделка.

Она не слишком обиделась.

– Вы уверены, дорогая? Вы ведь совсем немного прочли.

– Боюсь, что так. Рифма, размер и даже грамматика не соответствуют ни одной из известных шекспировских пьес.

На некоторое время повисла тишина. Хатауэй₃₄ переваривала мои слова, нахмурившись и прикусив губу. Ее внутренние борения можно было наблюдать невооруженным глазом. Наконец, как это нередко случается, упрямство взяло верх над здравым смыслом, и она агрессивно заявила:

– Уилл умел блестяще менять стиль, мисс Нонетот! И вряд ли некоторое отступление от канонов способно помешать идентификации!

– Вы меня не поняли, – возразила я как можно тактичнее. – Это нельзя назвать даже хорошей подделкой.

– Ну и что! – с видом оскорбленной невинности провозгласила Энн₃₄ и выключила Генри Ирвинга, словно в наказание нам. – Такая идентификация, как всем известно, чрезвычайно сложна. Я обращусь к другому специалисту!

– Это ваше право, мэм, – ответила я, – но любой специалист скажет вам то же самое. И дело даже не в стилистике. Видите ли, Шекспир не писал на бумаге в линеечку шариковой ручкой. А даже если бы и писал, то очень сомнительно, что он отправил бы Карденио разыскивать Люсинду в горах Сьерра-Морены на открытом «рейнджровере» под хиты группы «Крутая четверка».

– Бог ты мой! – ахнул Безотказэн, возмущенный наглостью фальсификатора. – Там прямо так и написано?

Я протянула ему рукопись, он глянул и хихикнул. Но миссис Хатауэй₃₄ и слышать ничего не хотела.

– И что? – сердито ответила она. – В «Юлии Цезаре» полным-полно часов, хотя их изобрели значительно позднее. Должно быть, и «рейнджровер» точно так же был введен Шекспиром в пьесу, это всего лишь литературный анахронизм!

Я любезно улыбнулась и направилась к выходу.

– Мы были бы очень признательны, если бы вы согласились прийти к нам и написать, как к вам попала рукопись. Мы покажем вам фотографии, и, возможно, вы сумеете опознать того, кто состряпал эту подделку.

– Чушь! – надменно заявила дама. – Я найду другого специалиста. Если понадобится – третьего, четвертого, – неважно! Всего доброго, господа полицейские!

Она выпроводила нас вон и захлопнула дверь у нас за спиной.

– Дуракам закон не писан, – пробормотал Безотказен, пока мы шли к машине.

– Это точно. Однако интересное кино!

– То есть?

– Не оборачивайся. На дороге стоит черный «понтиак». Он торчал у здания ТИПА, когда мы уезжали.

Садясь в машину, Прост мельком взглянул в ту сторону.

– Твое мнение? – спросила я его, после того как он захлопнул дверцу.

– «Голиаф»?

• Предыдущая
• 8/86
• Следующая