Последний Повелитель - Шумилов Павел Робертович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая

– Ты знаешь, маленькая, я тебя боюсь. Нельзя так, слепо, без оглядки… Подожди, – он отодвинул девушку, заглянул ей в глаза, – может, тебе кто приказал быть со мной?

Удивленно заморгала – «нет». Робко прижалась, погладила по плечу.

Джафар сглотнул:

– Послушай, я буду очень много работать. Я совсем не смогу уделять тебе время.

Девушка крепче сжала его руку.

– Мне осталось жить лет десять-пятнадцать.

«Знаю».

Джафар сжал коленями бока лошади, но тут же опомнился и осадил, пока сзади не раздалось жалобное «Афа!» Обернулся назад и успел поймать счастливое выражение лица, которое тут же сменилось испуганно-вопрошающим. Он сгрыз уже почти все ногти, но так и не придумал, как изгнать из ее глаз это рабское выражение. Хотел мысленно посоветоваться с Громом, но никак не мог представить его образ. Сжал веки так, что перед глазами заплясали цветные пятна. Наконец, удалось сосредоточиться.

«Рассмотри проблему со всех сторон, – посоветовал Гром. – Представь, что Кора ушла». – «Она не уйдет». – «Представь, что она умерла».

Джафар вздрогнул всем телом и открыл глаза.

– Кора, ты меня любишь?

«Да» – горячее, убежденное.

Джафар повернулся в седле, поднял, посадил ее перед собой. Лошадь возмущенно фыркнула.

– Хочешь стать моей женой?

«Да».

Джафар осмотрелся и направил лошадь на вершину холма, лавируя между золотистыми стволами сосен. Сверху открывался удивительный вид на цепь озер, леса – до самого горизонта. Один склон полого опускался прямо к озеру, к желтой полоске пляжа.

– Годится, – сказал Джафар. – Как раз то, что надо. Кора, осмотрись, запомни все, каждое дерево, каждое озеро, чтоб помнить до самой смерти. Да не пугайся ты, улыбнись, смотри как красиво.

Девушка послушно завертела головой. Джафар стянул через голову рубаху, обнажился до пояса. Достал из ножен кинжал, тщательно вытер лезвие. Перехватил испуганный взгляд Коры.

– Не бойся, маленькая, будет немного больно, надо потерпеть.

Почему-то слова о том, что будет больно, ее успокоили. Джафар провел лезвием наискось по левому запястью. Лезвие оказалось острее, чем ожидал, и он чуть не вскрыл себе вену. Потом взял ее левую руку и самым кончиком, осторожно провел косую царапину по ее запястью. Подождал, когда появятся бусинки крови, и прижал сверху свою порезанную руку.

– Отныне и до смерти моя кровь в твоих жилах, твоя кровь в моих жилах. Ты – моя жена. Поняла, глупенькая? Даже если меня не будет рядом, все равно ты – моя жена, единственная и неповторимая. А если засомневаешься, посмотри на шрамик и вспомни этот день.

Джафар загорал на пляже, делал вид, что дремлет, и тайком наблюдал, как Кора входит в воду. Кожа, кости, мышцы, шрамы от кнута поперек спины, желтые пятна синяков на ребрах, и ни следа жира. Груди – две кожаные складочки. По ее фигуре можно было изучать анатомию, пересчитать все ребра, не прикасаясь пальцем. Зато внутри – железное упорство, твердое знание цели и нерастраченная сила любви. Гордость и преданность – Джафар просто не понимал, как могут сочетаться такие качества. Сейчас этот сосуд достоинств по собачьи плыл вдоль берега, вспенивая воду ногами. Кора была счастлива, и больше не боялась. Хотя Джафар заметил, как она тайком раз пять взглянула на свое запястье. Он посмотрел на свое, поднял голову и встретился взглядом с девушкой. Кора с радостным визгом выскочила из воды, прижалась к нему мокрым телом.

– Уй, какая ты холодная! – завопил он, схватил ее в охапку, и побежал в воду.

– Нам осталось ехать километров шестьдесят. Предлагаю устроить сегодня выходной день, – излагал он свой план, скармливая Коре четвертый бутерброд с салом. – Завтра накупим продуктов и поедем ко мне в бункер. Не возражаешь?

Кора не возражала. Она вообще ему никогда не возражала. Когда Джафар попытался выяснить, почему, получил приблизительно такой ответ: «Думать и/или приказывать – твое дело, мое дело – работать». Когда он спросил, знает ли она, что им надо сделать, получил ясный и четкий ответ: «Ты знаешь».

– Нет, Пятачок, не то, чтобы ты совсем не попал, ты не попал в шарик, – пробормотал он.

Кора заинтересовалась. Пришлось рассказать сказку о Винни-Пухе и его друзьях. О неправильных пчелах и голубом воздушном шарике. До самого вечера они чередовали занятия любовью с купанием, сказками, совершенствованием языка жестов.

– Что значит: «Не хочу»? Это я не хочу, чтоб мою жену ветром с лошади сдувало. Быстро доедай.

Кора послушно заработала ложкой. Кони отдохнули, выглядели свежими. Табак вспомнил, что он – производитель, и пытался по-своему объяснить это Хайкаре. Впрочем, должного понимания пока не находил. Джафар потрепал его по шее, обещал замолвить словечко, оседлал. Они с Корой решили на время поменяться лошадьми, чтоб те привыкли к обоим всадникам.

Всю дорогу он рассказывал девушке о себе, о своем мире, о том, как он застрял в этом и проспал в анабиозе тысячу лет. Кора внимательно слушала, кивала, ахала и тихо радовалась.

– Слушай, а чему ты так радуешься? – спросил он.

«Я». «Ты». «Вместе».

Подъехав к бункеру, Джафар рассмеялся над своими попытками замаскировать вход. Земля осела, ветки пожелтели, и скорей привлекали внимание, чем маскировали. Лопата оказалась на месте, земля – мягкой, и через два часа лаз был откопан. Подумав, он потратил еще два часа, чтобы откопать дверь полностью. Когда садился отдохнуть, за лопату бралась Кора. Теперь, в случае опасности, лошадей можно было завести в бункер. Джафар прошелся по душным, пыльным коридорам, удивляясь, как это считал их родными и уютными. Кора двигалась за ним след в след, осторожно дотрагивалась до блестящих предметов, с опасением косилась на тусклые светильники под потолком. Джафар объяснил ей, как включать свет, воду, где он жил, показал анабиозный саркофаг. Потом отвел на склад и подобрал одежду по росту. Кора тут же переоделась в легкий десантный комбинезон и убежала на улицу. Вскоре из коридора послышалось шаркание веника. Обе двери тамбура были открыты и, в нарушение всех инструкций, подперты камнями, чтоб не закрывались. Джафар посмотрел на зеленый веник Коры, сходил на склад за пылесосом. Тот натужно загудел и приготовился сгореть. Джафар его выключил. В углу склада нашлись ведро, совок и кучка праха от швабры. Чертыхнувшись, он связал себе веник из зеленых веток. Кора сделала слабую попытку отобрать его, но Джафар заявил, что грязи на всех хватит. Первым делом подмел кают-компанию. Кора тут же устроила в ней влажную уборку, используя в качестве тряпки свою старую юбку. Джафар принес стремянку, протер лампы и рассеиватели. В комнате стало вдвое светлее. Провел пальцем по стене. В пыли осталась дорожка сочного желтого цвета.

– А я думал, это краска со стен осыпалась, – пожаловался он.

Кора обвела взглядом стены, поднялась на стремянку, шаркнула веником по потолку, потом обвязала голову платком, оставив только щель для глаз и вытолкала его за дверь, объяснив знаками, чтоб занялся чем-нибудь другим. Джафар пожаловался на судьбу Табаку, почесал между ушей, объяснил Хайкаре, как она неправа, отвергая ухаживания такого красивого жеребца, потом взял лопату и потащился откапывать ворота ангара. Лошади потянулись за ним. Проклиная мозоли, корни, камни, он принялся излагать им свой план. Хайкара внимательно слушала, кивая головой. Табак выслушал первую половину плана – о превращении заброшенной мельницы в гидроэлектростанцию, потряс головой, отвергая этот бред, понюхал землю и отошел.

– Ты права, Хайкара, не стоит он твоей любви, – заключил Джафар, перерубая лопатой корни.

– Афа! Афа! – Кора подбежала и потащила его за руку в бункер. – М-м-м? – спросила она, широко поводя рукой.

– Как в добрые старые времена, – поразился Джафар. Белый, чуть голубоватый потолок, две стены сочного желтого цвета, третья – ярко синего. Во всю четвертую стену – цветная голограмма бурной альпийской речки с застывшей над водой радугой. – Умница ты моя! – поднял и закружил девушку по комнате. – Все, объявляю конец рабочего дня.

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая