Лед Бомбея - Форбс Лесли - Страница 40

• Предыдущая
• 40/117
• Следующая

Повернувшись вновь к сестре, я обнаружила, что ее глаза устремлены куда-то вверх.

– Какие фотографии вы имеете в виду, Розалинда? – прозвучал голос Проспера, вышедшего из бассейна и стоявшего за моей спиной.

– Розалинду интересует, как мы с тобой познакомились, Проспер. И я рассказала ей, что это произошло над теми фотографиями, которые я сделала... фотографиями здания твоего офиса. – Миранда снова повернулась ко мне. – Ты знаешь, я была безумно в него влюблена. Я вырезала его фотографии из всех журналов кино. Поэтому я и снимала тогда у его офиса в надежде, что он выйдет оттуда.

– И он вышел? – спросила я и рассмеялась, чтобы показать, что все это с моей стороны не более чем шутка. Хо, хо, хо. Твой муженек маньяк-женоубийца? Никто к моему смеху не присоединился. – Мне бы хотелось посмотреть побольше ваших фильмов, Проспер. Они есть на видео?

Какое-то мгновение Проспер размышлял над моей просьбой, словно рассматривал ее со всех сторон, стараясь найти скрытый в ней подвох, затем, кажется, успокоился и улыбнулся мне. Это была теплая и очень дружелюбная улыбка, осветившая все его лицо, сделав его еще красивее и придав ему то сочетание силы и почти женской красоты, которое отличает некоторых индийцев. В первый раз за все время я поняла, почему моя сестра влюбилась в него.

– Только пиратские записи, – ответил он, смеясь, – а, насколько мне известно, вы не одобряете любой вид контрабанды. Мои фильмы не относятся к числу той популярной продукции, что демонстрируется в здешних крупных кинотеатрах.

– Проспер умеет только тратить деньги, но не зарабатывать, мисс Бенегал, – произнес Энтони Анменн, появившийся в кадре рядом с моим свояком. Он бросил взгляд на связку ключей и монеты, которые держал в правой руке, а потом снова посмотрел на меня. – Даже в России, где любой мог делать большие деньги на черном рынке, рубли Проспера превращались в труху.

– Если вас не затруднит зайти сегодня в полдень в мой офис, – сказал Проспер, – я попрошу, чтобы вам показали любой фильм, какой вы пожелаете.

– Ты пообедаешь с нами сегодня? – спросила Миранда.

Я взглянула на часы.

– Мне очень жаль, но я обедаю сегодня с Бэзилом Чопрой.

Миранда с трудом поднялась с шезлонга и обняла меня.

– В таком случае ужин сегодня вечером?

Проспер нахмурился.

– Я совсем забыла... сегодня – плохой вечер, – сказала она, немного запинаясь. – Тогда приходи завтра к обеду.

Я уклончиво улыбнулась и помахала рукой на прощание. Наказав ее... но за что? За верность мужу, с которым она не могла чувствовать себя свободно и легко.

Если бы Голливуду понадобилось место для съемок бомбейской версии «Сансет-Бульвара», то особняк Бэзила Чопры на Малабарском холме, несомненно, оказался бы среди главных претендентов. Единственное, чего не хватало, так это плавающего в бассейне трупа Уильяма Холдена.

Стены здания покрылись гангреной бесчисленных муссонов и были загажены птицами. Внутри облупилась краска и осыпалась штукатурка, обнажив столетие барочных вкусов в обоях; диваны из красного дерева, обитые алым велюром, явно страдали алопецией; все в этом доме обвисало, включая и громадный живот его владельца, весь в складках, словно тяжелый занавес эдвардианского театра. Он был всего на пятнадцать лет старше меня, но по облику и степени телесного распада мог бы сойти за человека по меньшей мере вдвое старше.

Весь в белом, жирный мистер Хэвишэм, от поэта из ранних фильмов Проспера он сохранил только на редкость красивые глаза.

– Видите, до чего я дошел? – сказал Бэзил, указывая на распространяющуюся по дому сырость. – Одно из последних зданий старого Бомбея, но никто не смеет начать здесь никакого ремонта, так как бандиты от строительного бизнеса расправляются с любым, кто пытается хоть что-то делать. Они хотят, чтобы мой дом рухнул на меня. Все домовладельцы продают свои дома этим негодяям, которые в качестве взятки отдают прежним хозяевам верхний этаж, отремонтированный по современным стандартам и превращенный в фешенебельную квартиру. А ведь даже самая жалкая двухкомнатная квартира теперь стоит миллион, а то и полтора миллиона долларов.

– Как печально видеть историю с болтающейся на ней ценовой биркой.

– Знаете, ведь самое страшное, что даже бродяги должны платить пятьсот рупий за свой кусок асфальта. И потом еще по тридцать рупий ежемесячно в виде взятки, чтобы бандиты не разломали их лачугу. – Он поднял свои яркие выразительные глаза поэта к небесам. – Однако я забыл о приличиях. Стол уже накрыт.

Гастрономические вкусы Бэзила остались примерно в той же эпохе, что и его английский – где-то на полпути от Редьярда Киплинга к Ноэлю Кауарду.

К обеду были поданы яйца с острой начинкой, желтки, взбитые с кориандром, маслом и острым зеленым перцем; хрустящие самосы*, начиненные мясом ягненка с мятой; рыбные котлеты в тамариндовом соусе; горка горячих тостов с маслом, завернутых в накрахмаленную салфетку; несколько хрустальных розеток с шотландским мармеладом; блюдо из чистого серебра размером со стол с горой дымящегося кеджери, посыпанного сверху красной чечевицей, и такое же блюдо с сосисками.

Бэзил являл собой совершенное воплощение западного представления о магарадже, хотя, надо сказать, его восхождение по общественной лестнице было в основном результатом ловкости, нежели таланта, и больше видимостью, чем реальностью. В его семье, от деда Чопры до внука, все либо снимались в кино, либо играли в театре.

– Мы были воспитаны на Оливье и Гилгуде, – сказал он, – это мои гуру.

* Самоса – индийское национальное блюдо – жареный пирожок треугольный формы с начинкой из овощей или мяса со специями.

Я выразила удивление по поводу того, что британских актеров он предпочитает индийским.

– Где бы мы, бедные индийцы, были, если бы не британцы, моя милая девушка? Они дали нам язык, объединивший Индию, и в конечном итоге сделали из нас революционеров. Как в случае с Просперо и Калибаном, британцы создали себе врагов, пытаясь попросту сделать из нас квалифицированных клерков. – Он кашлянул. – Извините. Я слишком долго играл роль Просперо, целых двадцать лет в «Буре» вашего свояка. При его постоянных финансовых проблемах и нежелании идти на компромисс к тому времени, когда мы закончим картину, мой живот по размерам сравнится с животом Орсона Уэллса. – Он любовно похлопал себя по животу. – Или же мое брюхо убьет меня раньше окончания съемок. Но Проспер настолько талантлив, что и убийство способен превратить в творчество.

Бэзил взял большой и аппетитный кусок кебаба из цыпленка и отправил его в рот.

– Я прекрасно понимаю, что «Буря» для него – любимое дитя, – сказал он, с восточным изяществом облизывая пальцы. – Он не способен вынести самой мысли о том, что его творение будет отдано на суд нашего жестокого мира. А теперь, когда он открыл новую технологию, мы уж точно никогда не закончим. Те строки, которые Шекспир заимствовал из сообщений о кораблекрушении судна сэра Томаса Гейтса на Бермудах: «...тот ужасный берег... как говорят, заколдованный и населенный ведьмами и чертями, которые родятся от страшных гроз, бурь и ураганов...» – должны теперь воспроизводиться на экране по ходу действия.

И после того как Проспер просмотрел материал, отснятый к фильму «Парк юрского периода», он решил использовать компьютерную анимацию для демонстрации волшебных превращений и всех этих колдунов и андрогинов из Овидиевых «Метаморфоз», которые в свое время вдохновили и великого Вилли.

– Я, в общем, слабовато разбираюсь в Овидии. Мне как-то ближе поп-культура.

– Но что такое поп-культура, моя милая девушка? – Он по-актерски пожал плечами. – Лично я рабски поклоняюсь великим английским режиссерам, к каковым принадлежит и Проспер, а большая часть индийского кино находится под влиянием наихудших образцов голливудской продукции.

– Но даже индийские подражания Голливуду переделываются, чтобы угодить требованиям индийского зрителя, его извечной, архетипической озабоченности ценностями большой семьи. Бедняки любят такие фильмы. Такое кино дает им некоторое чувство защищенности. А богатые становятся еще богаче. И все счастливы.

• Предыдущая
• 40/117
• Следующая