Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. - Страница 38

• Предыдущая
• 38/97
• Следующая

– Ничего подобного. Это нужно всем нам. Как раз это. Я хорошо знаю людей наверху. Когда нам останутся только корешки, они нас пожалеют и постараются подсластить пилюлю, подбросив деньгами добавку.

– С какой это радости? – вспылил папа Малькольм.

– Я прямо так и вижу все перед собой. Этот старый, жирный Леонард, председатель Ученого Совета, будет вне себя от бешенства, что, мол, все досталось ребятам из Нью-Йорка и Вашингтона. А на западное побережье плевать! Но я вижу его насквозь, этого старого пройдоху, и надую его страшно. Ох и надую!

– Хорошо, хорошо, но почему?

– Почему? Потому что он все отдаст этим мошенникам! Предположим, что заявку на возможность участвовать в египетских раскопках подадут три института: нью-йоркцы, вашингтонский сброд и мы, и как вы думаете, кто получит первоклассные места, ну? Голову даю на отсечение, что не команда директора Малькольма из Санта-Моники, а те лизоблюды.

Малькольм сдвинул брови, но ничего не сказал. Даже Селию покинуло холодное спокойствие, и она перестала дуть на свои ногти. Правда, возможно, лишь потому, что лак на них уже высох.

– Итак, с небольшим опозданием, но мы подадим нашу заявку. И знаете, куда? Раскапывать храм Солнца на Асуане!

– Он с ума сошел! – сказал Миддлтон.

– Я так и вижу перед собой жирную физиономию старого Леонарда, как он сияет от безграничного счастья. «Ах, ах, эти милые ребята из Санта-Моники… И почему они не подали заявку вовремя? Нью-йоркцы и вашингтонцы уже получили лучшие места. Что нам делать с бедняжками? Не осталось для них ничего больше, кроме куцего коптского кладбища с развалинами храма. Бедные, бедные ребятки из Санта-Моники…»

– И что? – нетерпеливо подгонял Малькольм.

– Мы получим коптское кладбище.

– Да какому дурню оно нужно? Вам, может быть?

– Черту рогатому оно нужно! Когда нас уведомят о решении, нам для вида нужно будет немного поскандалить. Одно-два протестующих письма, а потом спустить на тормозах. Старый каналья довольно потирает ладошки, а тем временем в нем просыпается что-то похожее на совесть ученого. Понимаете?

– Ни слова, – отозвался Осима.

– Старый боров задумывается и говорит себе: «Ах, ах, сынки из Санта-Моники! Мне их все-таки жаль. Пока остальные раскапывают храм Солнца, этим приходится ковыряться в мусорных кучах коптов. Не слишком ли это? А что, собственно, можно поделать? Я не могу и им сделать храм Солнца, хорошо еще, если Соединенные Штаты хоть два получат. И все же мне их жаль. Так как же быть? Гоп! Есть! А подброшу-ка я им еще чуток деньжат! По крайней мере, заткну им рты, чтобы не плакались на весь белый свет, что, мол, председатель Ученого Совета украл у них храм Солнца. Сколько же им дать? Ну, сколько, господи? Ста тысяч, пожалуй, будет довольно».

Миддлтон скривил рот.

– А какого черта вы будете делать с этими деньгами, Никос? Откроете фабрику мороженого в пустыне или игорный дом для бедуинов?

– Ни то, ни другое. И, кстати, не позволю себя оскорблять. Итак, мы получаем деньги и разрешение на раскопки… Тогда мы состроим постные мины и примемся готовиться к раскопкам коптского городища, кладбища, храма или чего там еще.

– Только полюбуйтесь на него! – проворчал Йеттмар.

– Мы прибываем на раскопки коптских памятников и усердно принимаемся за работу. Ревизоров ни души, потому что какой дьявол заинтересуется нами, когда остальные спасают храмы Солнца, а мы ковыряемся в заброшенных кучах навоза?

– В этом что-то есть, – пробурчал Старик с подозрением.

– К тому же, и местные жители будут обходить нас дальней дорогой. Как вы думаете, кой черт станет подсчитывать, сколько нас там работает?

Йеттмар вдруг заулыбался.

– Никое, ах ты мошенник!

– А как же. Это у меня в крови! Значит, возле коптского мусорника мы преспокойно разделимся. Одна часть экспедиции остается на месте и добросовестно трудится. Если кто-то все же ненароком забредет туда, то увидит, что работа спорится.

Папа Малькольм в замешательстве принялся покусывать конец сигары.

– Если я правильно понял, то вторая половина…

– Вторая половина отправляется в туристическую поездку. В туристическую поездку, до которой никому нет дела.

Тут, наконец, дошло до Осимы и Миддлтона.

– К пирамидам?

– Куда ж еще? Прямо туда.

– Черт возьми! А неплохая идея! – заулыбался Миддлтон. – Но что если на нас обратят внимание?

– Вряд ли можно этого опасаться. В будущем году на Египет начнется нашествие исследователей. Их наедет столько, что они будут наступать друг другу на пятки. За две недели египтяне привыкнут к этой суматохе, и им будет на все начихать. Мы сможем делать все, что захотим.

– И все же мы окажемся слишком близко к столице, – тревожился папа Малькольм.

– Ничего страшного! – размахивал руками Карабинас. – В крайнем случае, слегка замаскируемся.

– Под американских военных, да? – захохотал Осима.

– Не обязательно. Но и не исключено. Тем не менее, я предлагаю лучше разбить над ямой довольно большую палатку: если днем будет много любопытных, мы сможем спокойно работать ночью. Ну что?

Мы смотрели на папу Малькольма, который все еще жевал свою сигару.

Старик, наконец, поднял глаза и посмотрел прямо на меня:

– Мистер Силади?

– Мне идея нравится, – сказал я. – Это, действительно, выход из тупика. И едва нам в голову придет что-нибудь лучше. По-моему, можно попытаться.

– Осима?

– Мне кажется, тоже.

– Миддлтон?

– О'кей.

– Йеттмар?

– Я за.

– Селия?

– А там не слишком жарко?

– Итак, единогласно, – проворчал Старик. – И все же я боюсь.

– Чего? – спросил Карабинас.

– Провала.

– То есть?

– Видите ли, Карабинас, я признаю, что идея ваша неплоха и, возможно, выполнима. Но все-таки здесь много риска.

– А именно?

– Мы можем попасться, когда будем копать усыпальницу. Вдруг кто-нибудь подойдет и спросит, что мы делаем. Что мы на это скажем? Что мы туристы? Копаемся в кустах, в нечистотах, оставленных тысячами местных жителей? Не думаю, что найдется хоть один здравомыслящий человек, которые нам поверит.

Карабинас хотел ответить, но я сделал ему знак молчать. Я посчитал, что настало время подключиться и положить конец колебаниям.

– Риск, конечно, нельзя отрицать. Но у нас есть время, чтобы все тысячу раз обдумать. И решить все вопросы. Вы говорите, раскопки усыпальницы. Что мы можем броситься в глаза властям. Ну что ж. Надо приготовиться и к такой возможности.

– Например?

– Я сказал, что у нас еще достаточно времени для этого. Ну, допустим, мы возьмем с собой машину с инструментами и попросим разрешения на измерения пирамид.

– Какого черта вы хотите там измерять?

– Что угодно. Все равно.

– Да их уже столько мерили-перемерили! Мы знаем их вес, высоту, кубатуру лучше, чем папочка своего новорожденного.

– Не беда. Тогда придумаем что-нибудь другое. Какую-нибудь чепуху.

– Это будет нетрудно, – буркнул Йеттмар.

– Сейчас в большой моде астрология. Займемся научной астрологией.

– Что за чертовщина!

– Подадим заявление, что, например, мы хотели бы измерить угол между пирамидой и некоторыми звездами из Плеяд и на основании этого вычислить таяние ледяного панциря Северного полюса, которое произошло за десять тысяч лет до новой эры и привело к гибели Атлантиды.

Малькольм даже отложил сигару:

– Но это же несусветная чушь!

– Конечно. Зато безобидная. Во всяком случае, для них. Кому вред от того, что несколько сумасшедших членов экспедиции занимаются глупостями. Они еще какое-то время пошатаются вокруг, на тот случай, если вдруг мы работаем на вражескую державу, но когда увидят, что мы тихие сумасшедшие, махнут на нас рукой.

– Такого бреда я еще не слышал! – весело сказал Йеттмар.

– Именно поэтому нам любой поверит. Старик глубоко вздохнул.

– Хорошо. Мистер Силади, разработайте подробный план. Даю вам на это две недели. После чего, если все будет в порядке, мы подадим заявку.

• Предыдущая
• 38/97
• Следующая