Камни Фатимы - Вульф Франциска - Страница 37

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая

Беатриче поразилась тому, как бесшумно открылась дверь. Очевидно, ею пользовались намного чаще, чем казалось на первый взгляд. Они вошли внутрь. По другую сторону двери стояла невыносимая жара. Очевидно, было не менее сорока градусов, так как на лбу у нее сразу появились маленькие капельки пота. С этой стороны дверь прикрывал куст гибискуса, сквозь ветви которого Беатриче увидела маленький пруд, возле которого они с Мирват особенно любили, сидя на скамье, проводить время и который находился в тридцати минутах ходьбы от дворца, в самом отдаленном уголке сада. Какими потайными путями вела ее служанка, неизвестно, но дошли они очень быстро. Ханнах прикрыла дверь и поспешила дальше.

Беатриче узнала узкую дорожку, пролегавшую через густой кустарник за беседками. Здесь все было ей знакомо, в этих местах она гуляла каждый вечер. Скоро дорожка оборвалась перед какой-то стеной. Беатриче посмотрела вокруг и поняла, что они находятся возле фонтана в конце сада. Он был выложен из кирпича и отделан мрамором, струи воды стекали в полукруглый бассейн. Беатриче рукавом отерла пот со лба. Даже в легком шелковом платье она чувствовала себя как в духовом шкафу.

– Ханнах, почему…?

– Тихо! – прошептала служанка и приложила к губам палец. – Нас могут услышать.

Ханнах прощупывала камни ступеней лестницы. Что это значит? У Беатриче от удивления глаза полезли на лоб, когда неожиданно под давлением руки Ханнах часть стены отодвинулась и образовалась узкая щель. Не веря себе самой, она покачала головой. Уж не тронулась ли она умом по причине убийственной жары?

– Идите за мной, госпожа, – шепнула Ханах и исчезла в темноте.

Когда Беатриче протиснулась сквозь узкую щель, ей пришлось удивиться снова. За дверью находилась маленькая, не больше четырех квадратных метров, каморка без окон. Ханнах уже зажгла масляную лампу, и Беатриче могла осмотреться, в то время как служанка с помощью деревянного рычага закрывала щель. Воздух в каморке был спертым, но пол чистым, и по следам – царапинам на каменных плитах – Беатриче поняла, что тайной дверью пользовались часто.

– Где мы? И что это за комната?

– Этот потайной путь известен во дворце лишь немногим. Он служит для обеспечения безопасности эмира и его кровных родственников, – с готовностью пояснила Ханнах. – Наш повелитель Нух II ибн Мансур, благородный сын моей госпожи, во время опасности может этим путем незаметно покинуть дворец. – Ханнах указала на нишу. – Там, в ларе, хранятся скромная одежда, деньги и продукты питания. В считанные секунды Нух II ибн Мансур превратится в обычного жителя Бухары, и ему несложно будет затеряться на улочках города. А если со временем, да будет на то воля Аллаха, у него появится наследник, Нух II поделится этой тайной с его матерью, а та – с самим наследником трона, как только тот вырастет. Таким образом, преемник семьи будет находиться под защитой.

Беатриче кивнула с пониманием.

– Как я вижу, все продумано.

Ханнах пожала плечами.

– Там, где власть, – всегда интриги, госпожа. Благородный сын Зекирех постоянно думает о том, что его с семьей могут свергнуть, – сказала служанка так, будто это было само собой разумеющимся. Она протянула Беатриче узелок, который прятала в складках платья. – Я прихватила с собой пару платьев. Переоденьтесь, пожалуйста.

Беатриче развязала узелок. Там были убогие, все в пятнах, платья, местами побитые молью. Они напомнили ей те, которые она видела на женщинах в тюрьме. Кончиками пальцев она взяла тряпье и с отвращением стала его рассматривать.

– Ты уверена, что в них нет вшей и я не подцеплю проказу?

– Не беспокойтесь, госпожа, – ответила Ханнах. – Платья хоть и выглядят убого, но чистые. Моя госпожа надевает такие же, когда хочет навестить Замиру. В таком наряде никто не сможет узнать нас на улицах Бухары.

Беатриче нехотя надела на себя эти тряпки. Ханнах протянула ей плетеную корзину и другую взяла сама. Потом привела в действие рычаг, и в стене образовалась еще одна щель.

– Выходите, госпожа, – сказала Ханнах и потушила лампу. Беатриче сделала шаг на улицу и оказалась в окружении деревьев. Солнце стояло высоко. За спиной возвышалась стена дворца, перед которым простиралась площадь, вымощенная выщербленными камнями. Вокруг никого, лишь какая-то серая кошка не спеша пересекла площадь и прошмыгнула за угол.

– Где мы, Ханнах? – спросила Беатриче служанку, которая в это время закрывала потайную дверь.

– В центре Бухары, – ответила та и еще тщательнее прикрыла лицо платком. Возьмите свою корзину, госпожа. Каждый, кто нас увидит, должен поверить, что на его пути попались две бедные женщины, которые, купив хлеб на рынке, несут его домой.

Они перешли площадь и направились дальше по узкому переулку. Между домами было не столь жарко, но по спине Беатриче струился пот. Уже через несколько шагов нижняя рубашка прилипла к телу, и она радовалась тому, что переоделась в это тряпье из дешевого хлопка. В одежде из прозрачных легких тканей, какую обычно надевали женщины гарема, выходя в свет, здесь при такой убийственной жаре можно было просто задохнуться.

По пути им попалось лишь несколько человек. У некоторых домов сидели пожилые мужчины, беседовавшие друг с другом, луща при этом тыквенные семечки. Куда-то торопились женщины с корзинами, в которых лежали белье, хлеб, фрукты или дрова. Два маленьких мальчика гнали перед собой тощих серых от пыли коз. То были обычные будни средневекового арабского города.

Беатриче уже и не помнила, когда в последний раз покидала дворец. Однажды ей и пяти другим женщинам было позволено в сопровождении восьми евнухов совершить небольшой «променад» по Бухаре, но в паранджах и под присмотром охраны, которую по приказу эмира выставили по обеим сторонам улицы, где пролегал их маршрут. Кроме торговцев, предлагавших свои товары, вокруг не было ни души. Беатриче показалось, что и торговцы были всего-навсего статистами в этом подстроенном спектакле – евнухи либо солдаты лейб-гвардии его величества Нуха II. Теперь же она видела настоящую действительность.

Чем дальше Ханнах и Беатриче уходили от дворца, тем неприметнее становились окружавшие их дома, и наконец они попали в квартал, который даже при очень большом желании сложно было не назвать трущобой. Строения совсем покосились, а оконные ставни были залатаны досками или отсутствовали вообще.

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая