Видео Иисус - Эшбах Андреас - Страница 83

• Предыдущая
• 83/124
• Следующая

Стивен скрылся за бетонной колонной и снова включил свой микрофон:

– Как вы туда попали?

– Меня привёз Райан. Я сказал, что мне нужно порыться в книгах. Сегодня вечером он заедет сюда за мной. Я не знаю, говорит ли вам о чём-нибудь это имя. Райан – это сотрудник службы безопасности…

– Знаю, – перебил его Стивен.

– Ах, вон как, да, – вспомнил Эйзенхард, – сегодня ночью… Прошу вас, давайте встретимся! Всё равно где, но нам нужно как можно скорее договориться.

Тоже приёмчик, чтобы принудить другого к решению, – подумал Стивен.

– Оставайтесь там, где вы есть, – сказал он. – Я к вам подъеду.

– Хорошо, – в голосе Эйзенхардта послышалось облегчение. – Это проще всего. И, эм-м, когда?

– Через полчаса.

– Хорошо. Спасибо. Я… просто буду ждать вас здесь. Вы знаете, где библиотека?

Стивен даже улыбнулся.

– Да. Приблизительно знаю.

– Хорошо. Итак, через полчаса.

– До встречи, – Стивен нажал на кнопку окончания разговора и стал наблюдать из своего укрытия, что будет делать писатель.

Естественно, больше всего его интересовало, не готовил ли тот ему ловушку. Допустим, сейчас Эйзенхардт обернётся от телефона и кому-нибудь утвердительно кивнёт или подаст какой-то другой знак – поднимет вверх большой палец или что-то в этом роде. Тогда бы это значило, что за Стивеном охотятся. Но немец ничего такого не сделал. Он повесил трубку, сгрёб оставшиеся телефонные жетоны и ссыпал их в карман. Потом просто стоял, робко озирался и казался при этом очень растерянным.

Хм. Действительно странно. Почти чересчур странно. Неужели только по чистой случайности писатель звонил ему сюда отсюда же? Стивен глянул на часы. У него ещё было полчаса на размышления.

Он вернулся в читальный зал, подошёл к большому окну и выглянул на улицу. Не стоит ли где-нибудь машина, в которой сидят люди? Не скрывается ли какая-нибудь подозрительная фигура в укромном уголке? Но как Стивен ни напрягал свою мрачную фантазию, он не заметил ничего, что подтвердило бы его подозрения. Он видел оживлённую улицу, на которой вообще была запрещена парковка; людей, которые приходили и уходили, но они были либо слишком молодые, либо слишком старые, либо слишком женственные, чтобы как-то принадлежать к гвардии Райана; и единственный, кто никуда не спешил, был лоточник, который выставил свою тележку с фруктами у решётчатой ограды и продавал прохожим апельсины. Стивен прислушался к себе. Нет ли предостерегающего внутреннего голоса? Нет. А смутной дурноты в животе? Тоже нет. Он не думал, что это была какая-то изощрённо подстроенная ловушка. Если бы Райан знал, что он здесь, то ему незачем было бы прибегать к такому манёвру. Достаточно было дождаться снаружи, когда он выйдет, незаметно пристроиться к нему, приставить нож к рёбрам и приказать следовать за собой. Так было бы гораздо проще, и тогда у Стивена не было бы шанса, на который хоть кто-нибудь смог бы держать пари.

Ну хорошо. Рискнём.

Стивен вышел из читального зала и спустился вниз по лестнице, также покрытой пушистым ковром. Эйзенхардт стоял у окон неподалёку от входа, поглядывал наружу, засунув руки в карманы и зажав под мышкой папку на металлических кольцах, в кожаном переплёте. Он не услышал приближения Стивена.

– Мистер Эйзенхардт? – окликнул его Стивен, подойдя и остановившись рядом.

Писатель вздрогнул, удивлённо раскрыл глаза, как будто у него зашлось сердце.

– Мистер Фокс! Боже мой, как вы меня испугали! Откуда же вы вошли?

– Честно говоря, я всё это время был здесь. Я сидел наверху в читальном зале, когда вы позвонили.

– Что?! – писатель растерянно заморгал. – Правда? Какое совпадение.

– Да.

Эйзенхард помотал головой:

– В романе я бы не позволил себе такое сочинить, – сказал он и смущённо улыбнулся, – но жизнь может позволить себе всё…

Наверное, с такой профессией можно смотреть на вещи именно так, подумал Стивен.

– Вы хотели поговорить со мной. О чём же?

– Да, ну вот… Даже не знаю, как и начать…

– Может быть, мы сядем в каком-нибудь спокойном уголке? – предложил Стивен и указал на один из свободных столов, стоявший на отшибе. – Хотите что-нибудь попить?

– Стакан минеральной воды, но позже, – сказал писатель, который всё ещё был напряжён, как комок нервов. – Могу я с ходу задать вам один вопрос, мистер Фокс?

– Называйте меня Стивен. Да, конечно. Спрашивайте что хотите. В худшем случае я не отвечу.

– Вы знаете, где камера?

Стивен откинулся на спинку стула.

– Боюсь, что у нас как раз худший случай.

– Да, я понимаю. Извините меня, – Эйзенхардт положил перед собой на стол папку на металлических кольцах и проехал пальцами по её контуру. Из держателя торчала шариковая ручка. – Каун нашёл в лаборатории фотокамеру, которой вы снимали первый лист расшифрованного письма. Из текста этого письма понятно, что это путешествие во времени не было запланированной акцией, как мы считали до сих пор, делая какие-то предположения. Поскольку теперь письмо безвозвратно погибло, Каун, судя по всему, потерял надежду когда-либо найти видео.

Стивен невольно вздохнул.

– И почему вы мне это рассказываете? – спросил он.

– Потому что, – сказал Эйзенхардт и наклонился вперёд, чтобы говорить тише, – здесь появился представитель Ватикана, человек по имени Скарфаро. Я случайно подслушал разговор, Каун не знает об этом. Он пытается продать католической церкви все археологические находки – за десять миллиардов долларов.

– Ого! – удивился Стивен. Десять миллиардов долларов? Ну, Каун поистине привык мыслить в широких масштабах. – Сумма с полётом фантазии. Но они же изжарят его в аду, если не найдут камеру.

– Нет. Мне кажется, он спекулирует на том, что церковь вообще не заинтересована в том, чтобы видео было найдено. Он хочет, чтобы они заплатили ему за то, что он замнёт всё это дело.

– Вы действительно считаете, что церковь боится этого видео?

– Да разумеется, ещё бы! – писатель сделал большие глаза. – Вам приходилось когда-нибудь прочитать интересную книгу, а после этого увидеть по ней фильм и не разочароваться? Совершенно та же ситуация здесь. Во-первых, церковь должна бояться, что видео может обнаружить такие факты, которые ставят под вопрос существующую доктрину веры и с ней вместе непогрешимость Папы. Во-вторых, и это, может быть, ещё важнее: видео никогда не сможет соперничать с образами, которые верующие создали своей фантазией, со всеми этими живописными полотнами на священные темы, которые висят в музеях и супружеских спальнях, с умильными китчевыми картинками в детских Библиях. На видео всё окажется убогим и жалким, примитивным и грязным, и все увидят, что Иисус всего лишь человек, как любой другой. Может быть, там будет видно, как он что-то возвещает, и конечно интересно, что именно, но никто этого не поймёт, потому что вряд ли кто-то владеет арамейским языком, а что касается силы внушения его воззваний, то я уверен, что каждый евангелист в своих текстах в сто раз убедительнее и проникновеннее. Короче говоря, церковь должна бояться, что человек разочарованно отвернётся от веры, если хоть раз увидит Иисуса воочию.

Стивен медленно кивнул. Нечто похожее он и сам предполагал.

– Я, честно говоря, счёл бы всё это весьма отрадным шагом в процессе развития человека, – сказал он. – Если бы мне когда-нибудь пришлось узнать, что Папа Римский поехал в какую-то перенаселённую страну, чтобы читать там проповеди о запрете противозачаточных средств, а эти проповеди никто бы не пришёл слушать, и если бы в этом была частично и моя заслуга, то я считал бы свою жизнь прожитой не напрасно.

– Значит, вы придерживаетесь таких же взглядов? – с облегчением сказал Эйзенхардт. – Тогда у меня гора с плеч. А то я думал, что мне придётся бесконечно приводить один аргумент за другим…

– Вы этого ожидали от меня?

– Ну да, ведь вы так рьяно пустились в погоню за этой камерой, утаили письмо…

– Я просто его забыл. Правда. Вначале я действительно не принял пластиковый пакет за археологическую находку, – со вздохом ответил Стивен. – Да и никто бы не принял. Я думал, кто-то хочет меня разыграть. А потом я решил, что это связано с каким-то преступлением. И только когда увидел вашу фотографию в газете и вспомнил, кто вы такой, я вдруг сообразил.

• Предыдущая
• 83/124
• Следующая