Битва за опиум - Эхерн Джерри - Страница 14

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая

— Ты сумел окончить школу, Фрэнк? — осведомился Фрост. — Не сердись, я спрашиваю из чистого любопытства.

— Бросил в пятнадцать лет. Пришлось помогать маменьке. А в чем дело?

— Повторяю, чистое любопытство.

Фрост закурил сигарету, прислушиваясь к плеску воды на перекатах. Выкрутил оба носка, расстелил на прокаленных солнцем каменных плитах, чтобы поскорее высушить. Потом сказал:

— Диву даюсь, где тебя ремеслу наставляли. Ты стреляешь почти по-снайперски.

— Природные способности, — самодовольно ухмыльнулся Марино.

— А я проницателен по природе, — осклабился Фрост, незаметно подвигая руку к хромированному браунингу. Предугадать, как воспримет Фрэнк следующее замечание, было невозможно.

— В школе больше не пытался учиться? Даже экстерном ничего не засчитали?

— Не было времени. Однажды совсем было сдался на уговоры, да только мы с той девкой…

— Никогда не служил в полиции, — задумчиво произнес капитан. — И в армию не вербовали. На стрелка-спортсмена тоже не смахиваешь… Об охоте, наверняка, понятия не имеешь… Хватать необходимые навыки в последнюю минуту, когда решил устроиться профессиональным охранником, бессмысленно. Значит, обучался в единственно возможном месте… Бывший гангстер, а?

Правая рука Марино метнулась было к валявшейся на гравии наплечной кобуре, но капитан уже поднял блестящий ствол браунинга, предупредив:

— Если начнем пальбу, Фарборн окажется в полном нокауте. Кто бы из нас двоих ни победил…

Медленно убрав руку, Марино в упор уставился на Фроста и промолчал.

Капитан загасил окурок, засыпал его пригоршней песка.

— Я же не говорю, что ты остался гангстером, Фрэнк, — промолвил он примирительно. — Не утверждаю, что ты по сей день связан с шайкой, либо синдикатом, либо черт его знает, чем еще. Держишься ты, повторяю, великолепно. Лучшего бойца и желать невозможно. Мы просто выяснили, откуда взялись такие исключительные достоинства. И давай забудем об этом.

— Забудь, одноглазый, — осклабился Марино. — А то…

Правый кулак Фроста прянул вперед, угодил прямо в челюсть Фрэнку, отбросил крепыша-итальянца и опрокинул в ручей. Тот же час Фрост вскочил на ноги и прыгнул следом, словно собирался нырнуть.

Больно задел коленкой о плоский камень под самой поверхностью воды.

Сграбастал не успевшего подняться противника за горло и принялся, не жалеючи сил, молотить по физиономии. Великан попытался вывернуться, встать. Фрост соскользнул в поток, очутился на коленях, отвесил подымающемуся Марино сокрушительный левый хук.

По-прежнему оставаясь на коленях, капитан ухватил упавшего за волосы, ударил еще раз. Марино откатился.

Фрост поднялся, балансируя на скользких камнях, и, когда итальянец почти принял боевую стойку, со всего размаху наградил его апперкотом, пришедшимся прямо в подбородок.

Фрэнк рухнул, точно подрубленный. Фрост, в свою очередь, потерял равновесие, опять шлепнулся на колени, однако проворно уперся руками в склизкие валуны и вскочил.

Перевернувшись, Марино уселся, со злобой поглядел на капитана, выплюнул в поток несколько алых сгустков. Держась вне пределов немедленной досягаемости для противника, Фрост выжидал.

— Хорошо, — прохрипел, наконец, Марино. — Беру “одноглазого” назад… А как ты, кстати, глаза лишился?

Мокрый, как мышь, с разбитыми в кровь суставами пальцев и правой коленкой, Фрост смотрел на Марино и секунду-другую безмолвствовал. Затем произнес:

— Я, понимаешь ли, не все время служил в армии. Довелось и на флоте лямку тянуть. Бывший офицер по общественным связям, прошу любить и жаловать… В один прекрасный день спускали со стапеля новую подводную лодку — атомную. Все большие шишки собрались — адмиралы, сенаторы, конгрессмены, судостроительные заправилы… Бутылку шампанского доверили разбить о борт жене самого президента. А первая леди возьми, да и окажись бывшей баскетболисткой…

Фрэнк начинал слушать с видимым любопытством.

— Что за подводная лодка? — спросил он.

— “Piscis Aurum”[5], — отозвался Фрост. — Да, так вот… Взмахнула она бутылочкой на славу, содержимое вскипело, пробку вышибло — и точнехонько мне в глаз! Не по-цезло: угодил, можно сказать, на линию огня…

Фрост подергал черную повязку.

— Снедаемый невыносимой болью, страждущий и скорбный, достоял я навытяжку до конца положенной церемоний…

— Однако! — с недоверием произнес итальянец.

— …А теперь, — докончил Фрост, поливая саднящую коленку водой, — каждый раз, когда вижу в журналах фотоснимки этого непревзойденного ныряющего дредноута, пред коим трепещут супостаты, ищу вмятину посреди благородного, рассчитанного на давление в сотни атмосфер корпуса.

— Вмятину?

— Ага. Бутылку высокопоставленная дама запустила столь удачно и сильно, что наверняка осталась неизгладимая отметина…

Сокрушенно вздохнув, наемник заковылял к берегу.

— Дай-ка ему еще комочек золота, Фрэнк, и поторопись! — распорядился Фрост, поворачиваясь к итальянцу.

Марино поглядел на капитана, потом — на согбенного годами сельского старосту, пошарил под маскировочной курткой, нащупывая денежный пояс. Мгновение спустя рука Фрэнка возникла вновь, являя обозрению бирманца маленький самородок. Денежных расчетов лесные обитатели не признавали.

— Вручи! — велел наемник.

Марино протянул самородок старцу, тот поспешно передал его темноволосой, темноглазой девице, топтавшейся рядом. Розовый ротик приоткрылся, обнажая неровные, порченые зубы. Зубы исправно и крепко впились в золото. Удовлетворившись итогом инспекции, девушка молча кивнула старосте, возвратила презренный металл новому и почтенному владельцу.

— Итак? Полковник Цзинь? Где искать его? — спросил Фрост.

Старец согласно закивал, затараторил, и девушка перевела неожиданно дребезжащим, гнусавым голосом:

— Дед говори, люди, который твоя ищи, долина ходи. Отсюда, однако, много километра! Десять!

Она показала направление, кивнула и опустила веки. Сидевший на корточках Фрост поднялся, растирая затекшие ноги, поглядел на Марино и Лундигана.

— Значит, господа хорошие, будем искать люди, который долина ходи…

— А теперь я заберу золото! — возвестил Марино и потянулся к старику. Фрост успел ухватить итальянца за руку и оттащить.

— Ты же слыхал: староста продал нам ценные сведения. Долина. Десять километров отсюда. Вон там… Черт возьми, не так уж и много здесь долин, да еще больших, способных настоящую армию вместить! Парень уже у нас в кармане. Ведь не разминемся же мы с целым войском!

— А если старикашка врет? — зарычал Марино.

— Тогда вернешься и заберешь золото, — ухмыльнулся Фрост. — Не сомневаюсь: достойный джентльмен зарабатывает на жизнь, торгуя любопытной информацией. И просто обязан блюсти профессиональную честь, иначе быстро прогорит… Видишь ли, он и про нас любому выложит все до словечка, только бы заплатили прилично.

Фрост подмигнул Дику Лундигану и спросил:

— Я прав?

— Марино, этот человек совершенно прав! — торжественно произнес Лундиган и засмеялся, натягивая козырек форменного кепи на самые брови.

— Чушь! Дерьмо!

— О ужас, какой невоспитанный субъект, — осклабился Фрост и зашагал вдоль пыльной деревенской улочки.

— Эй! — окликнул Марино. — Как же Густав? Он остался караулить с другой стороны!

— А встретит нас по эту, — сообщил Фрост. — Густав — отличный часовой и толковый малый. Он следил за разговором, не сомневайся.

Фрост закурил “Кэмел”, поправил свой десантный берет, защищая уцелевший глаз от падавших почти отвесно солнечных лучей. Последние два дня они шли в невыносимой жаре, и Фрост почти ностальгически вспоминал прохладу горных отрогов, а особенно — прозрачные ручьи, где можно было на славу искупаться. Запах собственного пота начинал раздражать наемника.

За околицей, примерно милю спустя, к товарищам присоединился Густав.

• Предыдущая
• 14/32
• Следующая