Чем вы недовольны? - Эдель Михаил - Страница 14

• Предыдущая
• 14/57
• Следующая

Пунькин опустил веки и взял глянцевитый листочек.

До этого Пунькин и Яша встречались, в катерной гавани.

Небольшой быстроходный катерок Пунькина «Молния» швартовался рядом с катером «Вулкан», принадлежащем дяде Яши, профессору мединститута.

Яша положил на стекло направление. Замначбумдревпрома прочитал направление. Непроницаемо молчал, не глядя на Яшу.

– Оно же просрочено, – без всякой страсти наконец сообщил Пунькин.

– Я это тоже заметил, – также бесстрастно поведал Яша.

Надо было сказать что-то решающее, а этого больше всего не любил руководитель кадров бумажной и деревообделочной промышленности экономического района. Пунькин проверенной рукой начертал крохотными буквочками: «Тоже заметил».

– Вы чем-то недовольны? – спросил Яша, стараясь поймать взгляд Пунькина.

Замначбумдревпрома впервые взглянул на посетителя, – что он сказал?

– Не понимаю, чем вы, Даниил Васильевич, недовольны? Серьёзно. Начальником управления вас никогда не назначат, директором бумкомбината то же самое…

– О чем вы говорите? Позвольте…

Впервые за последние годы Пунькин Д. В. смотрел на человека во все глаза.

– Чего вам недостает? Квартира у вас наилучшая, катер отличный, зарплата вполне приличная, должность без беспокоящей ответственности, кадры сами по себе, вы сами по себе.

– Позвольте…

Пунькин Д. В. не хотел верить глазам, он ещё раз прочитал направление, чтобы убедиться, кто же говорит такие слова? Может быть, перед ним вовсе не начинающий инженер Яков Сверчок, а, на худой конец, замминистра по кадрам.

– Нет, действительно… Вот к вам зашёл молодой специалист. Вместо того чтобы встать, ласково взглянуть, предположим, взять его за талию и сказать душевное, незабываемое: «Добро пожаловать, коллега… Рад, что нашего полку прибыло. Вы, наверно, видели внизу стенд наших показателей? Печальные дела. Квартальный план выполнен всего на восемьдесят два процента. Плохо дело, коллега. Ждём, что вы своей энергией поможете нам». И так далее. А вы как встретила меня?! Ну, чем вы недовольны? Облегчите душу.

Даже крамольные слова Яши не особенно взбудоражили Пунькина.

– Не умеете вы работать с кадрами, товарищ Пунькин Д. В., – уже выходил из себя Яша, видя, что ему не удается заставить замначбумдревпрома выйти из себя.

Пунькин всё записывал, Яша пошёл напролом.

– Советская власть дала вам всё, даже больше, чем нужно, а вы так отталкивающе встречаете молодых специалистов. Нет, в совнархозе я работать не стану. А тем более с Пунькиным Д. В.

Лишь одно слово Яши наконец возмутило замнача бумдревпрома.

– Я вам не Пунькин Д. В., а товарищ Пунькин, Даниил Васильевич… И вообще, вы… вы знаете, кто вы?

– Не надо резких слов. Я их знаю больше, чем вы.

– Мы вас направим в первый бумкомбинат, – уже снова равнодушно произнес Пунькин.

– Извещаю вас, мой дядя, Евгений Иванович, подарил мне свой катер «Вулкан». Рад бы поехать на первый бумкомбинат, но там нет приличной стоянки для катера. Не поеду. В крайнем случае я согласен проболтаться в вашем управлении.

– Как это проболтаться?!

– Работать на основании вот этого наряда я, честно говоря, не стану.

– Зачем же вы кончали лесотехнический институт?

– Я сирота. Я – жертва произвола и материального рабства. Этого хотела моя тётя, супруга профессора Медведева.

Пунькин написал на листочке: «Моя тётя… Медведев».

– У меня всё, – сказал он. – Зайдите к заместителю председателя совнархоза.

– Зачем? Чтобы рассказать ему, как вы приняли меня, даже не подняв свой руководящий взор? А товарищ Новгородцев, как известно, не очень любит вас.

Последняя тирада подействовала, Пунькин зачислил Яшу инженером управления. Через два месяца он же освободил инженера Сверчка Я. К. от работы в совнархозе по собственному желанию, что соответствовало действительности.

На прощание Яша сказал Пунькину:

– Я своего мнения, Даниил Васильевич, не изменил, у вас нет оснований быть недовольным. Недовольными имеют право быть ваши кадры, но они из-за занятости молчат.

Яша, ещё до того, как покинул бумдревпром, организовал небольшой джаз-оркестр из одаренных молодых музыкантов и по вечерам играл на танцевальных вечерах, в цирке, в кинотеатрах, на учрежденческих юбилеях и проводах пенсионеров. Хозяйственным шефом джаза стал ВОС – общество слепых.

До поступления в ЛТИ Яша окончил музыкальное училище. К этому времени его отец уехал с новой (молодой) женой на юг, мать с сестрой переехали в Пермь, а Яша оставлен был у тётки, пожелавшей, чтобы её племянник непременно окончил ЛТИ. Что он и выполнил. За это ему был обещан катер «Вулкан».

Катер победил.

Борис Иванович любил Андрея Полонского как брата. Шпиля привлекал мягкий взгляд Андрея, нежные очертания подбородка и, главное, то, что Андрей был похож на мать, когда-то ростовскую красавицу. Короче, они были сводными братьями.

Борис Иванович – сын инженера Шпиля. Андрей – сын доктора медицины Полонского.

В 1954 году инженер Борис Иванович Шпиль вернулся в Ленинград из сибирских местностей, куда его препроводили в 1950 году без всякого с его стороны желания. Четыре года Борис Иванович, пользуясь особым доверием, караулил огороды и рисовал портреты начальников и их жен. Начальники на его портретах выглядели орлами, жены писаными красавицами. Начальство устраивали портреты, Шпиля – огороды.

В 1954 году Б. И. Шпиль, как и другие, оставил лагерь, ему вручили стеганые шаровары, куртку и проездные документы.

Борис Иванович удивился – на вокзале его не встретила жена, предупрежденная бодрой телеграммой, в которой он подчеркнул, что будет счастлив обнять её. И вдруг ни встречи, ни объятий. Через час дворник обстоятельно рассказал Шпилю, на какой невиданной свадьбе он присутствовал: «Не то что нонешние».

– И я удостоен был, – хвастался дворник. – Архиерейский хор пел. Одних легковых машин штук двадцать у собора стояло. Во какая свадьба! Всё как до революции.

Жена Бориса Ивановича, художник-реставратор, переметнулась в противоположный лагерь – стала женой протодьякона и иконописцем.

– Тьфу! – решительно высказался Борис Иванович, сунул руки в стёганые шаровары и на вокзал – в Москву, к матери. Работал в министерстве, жил на даче профессора Полонского, отчима, затем работал на бумажной фабрике на реке Сясь и наконец прибыл на Пихтинский бумажный комбинат в качестве главного инженера.

Андрей сел на рейсовый с высокой трубой пароходик времен Ломоносова и через три с половиной часа добрался до полуострова Пихта.

Еще через пятнадцать минут вошёл в кабинет Бориса Ивановича. Андрей любил старшего брата за фамильные ясные глаза, мамин гордый профиль и её чуть ироническую усмешку.

– Сияешь? – сказал Андрей, усаживаясь на диване.

– Разве?

– Женишься?!

– Ах, да…

– Так тебе и надо.

– Когда это с тобой случится, я не стану злорадствовать.

– Еду в отпуск.

– Далеко?

– В Крым, в Евпаторию.

– Вряд ли.

– Это почему же?

– Поедешь в Сухуми. По моей просьбе.

– Не пойму. Неужели двадцатимесячная работа в совнархозе настолько понизила мою сообразительность, что я…

– Факт налицо. Я же тебе рекомендовал начать с цеха.

– Погоди. Я размышляю. Сухуми… Сухуми… Абхазия… Что тебе там понадобилось? Дело значительное?

– Да. И благородное.

– Скажите!

– О том, что я сейчас сообщу тебе, знаю я, Клавдия Павловна, её мать Наталья Мироновна, бывший главбух милиции – дядя Клавдии Павловны. Будешь знать и ты. Итак, Катя не родная дочь Клавдии Павловны. Она взяла её из детского дома, когда Кате было около двух лет. И вообще Катя – Тамара Мухина, дочь подполковника, Героя Советского Союза.

– Знаешь, Борис, я где-то об этом слышал, но не поверил.

– Андрей, человек ты не сентиментальный…

• Предыдущая
• 14/57
• Следующая