Герцог-обольститель - Эшуорт (Эшворт) Адель - Страница 24
- Предыдущая
- 24/54
- Следующая
Но что беспокоило его больше всего, так это то, как она прижималась к нему во время танца, как смотрела на него глазами, полными смущения и желания, возможно, даже не осознавая этого. Во всяком случае, так ему хотелось думать. Он не привык к женщинам, которые были то наивными, то вдруг слишком смелыми, потому что еще не встречал женщины, которая не хотела бы получить что-то от него. Он мог предположить, что Оливия хочет его или, правильнее будет сказать, нуждается в нем, чтобы найти Эдмунда и спасти свой бизнес. Но только как в родственнике. Неудивительно, что она озадачена.
Теплый ночной ветерок помог ему расслабиться, вернул к реальности. Она молча шла рядом, дважды остановившись, чтобы переброситься несколькими словами со знакомыми. Он старался вести себя точно так, как вел бы себя Эдмунд, и был ей благодарен за то, что она помогала ему: «Ты ведь помнишь месье Левеска, дорогой, не правда ли?» или «По-моему, мы в прошлом сентябре обедали у мадам Валуа, правильно, дорогой?». На что он отвечал с фальшивой, как у Эдмунда, любезностью: «Как же, как же, мадам Валуа. Вы, как всегда, очаровательны». У него получалось совсем неплохо. Хотя ему было противно притворяться братом, который погубил его репутацию и увел у него возлюбленную. А теперь рядом с ним была Оливия. Его жена.
«Господи, что же мне с ней делать?..»
– О чем вы думаете? – тихо спросила она, когда они остановились у ограды балкона. Она посмотрела на него и убрала с лица выбившийся локон.
Он облокотился на ограду, заложив руки за спину.
– Я думаю, что я прекрасный актер. Мне бы на сцену. – Она тихо рассмеялась и, отвернувшись от него, стала смотреть на лесистые горы, поднимавшиеся к небу далеко на западе.
– В каком-то извращенном смысле это даже забавно, не так ли? Притворяться моим мужем, чтобы напасть на след своего брата, расследовать мои финансовые дела, связанные с наследством. – Она глубоко вдохнула свежий воздух и посмотрела вниз, на освещенный фонарем фонтан. – Нам, наверное, надо сегодня больше общаться с людьми, если мы хотим что-то узнать.
Он подумал, что они уже и так узнали немало, хотя это не имело никакого отношения к Эдмунду.
– Полагаю, я к этому готов.
– Вот как. – Это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос. – Но это не значит, что вам следует покинуть Дарем ради кочующей труппы актеров.
– Мадам, вы раните меня в самое сердце. – Он ударил себя в грудь в притворном шоке. – Вы намекаете на то, что у меня нет таланта?
– О! Я уверена, что вы талантливы. Я лишь имею в виду, что ваши... истинные таланты лежат в другой области.
– Тут вы правы.
Она отвернулась, и ее лицо оказалось в тени.
– Я думаю, что ваш самый большой талант – это поддразнивать не подозревающих подвоха леди.
Эти слова удивили его.
– Хочу, чтобы вы знали, Оливия Шей, урожденная Элмсборо, что ни разу в моей жизни меня не обвинили в том, что я поддразниваю женщин в лестной для них форме. Меня обвиняли в том, что я слишком серьезен, не умею их развлекать или вообще их игнорирую. По льстить им – никогда! Так что в этом смысле, – он придвинулся к ней совсем близко, – вы моя первая.
– Ваша первая? – Она улыбнулась, но не посмотрела на него. – Позвольте усомниться, Сэмсон. Я уверена, что вы привлекаете женщин независимо от того, что вы говорите или делаете. Вы обладаете слишком сильным магнетизмом. В этом и кроется подвох, и тут скрыт ваш шарм.
Сэмсон не мог припомнить, чтобы ему когда-либо так понравился комплимент, тем более сказанный так небрежно, походя.
– Я слишком не похож на брата, – пробормотал он, вдруг почувствовав острую потребность подчеркнуть то, что оба считали совершенно очевидным.
– Да, но Эдмунд похож на большинство джентльменов. Они притворно обворожительны в надежде на благосклонность женщин, веселы, когда вовсе не в настроении веселиться, отпускают комплименты не потому, что восхищены, а потому, что хотят получить что-то взамен. К сожалению, все это насквозь фальшиво. Что меня в вас восхищает больше всего, Сэм, так это то, что вы честны. Возможно, вы и слишком серьезны, но это само по себе очаровывает, потому что это настоящее. Если есть женщины, которые этого не понимают или не чувствуют, тем хуже для них. Это их потеря.
Он не сомневался, что она верит всему тому, что сказала, но не знал, что ответить. Ее проницательность была достойна похвалы. Он впервые встретил женщину, которая дала ему почувствовать, что ценит его как человека.
Они долго стояли молча. Из зала доносилась музыка, иногда слышались голоса и взрывы смеха. Но он специально выбрал это место – в самом дальнем конце балкона, так, чтобы казалось, что они одни.
– Вы спросили о моей семье, – наконец сказала она.
– Да.
– Что ж. Я – единственный ребенок. Мать я знала гораздо лучше, чем отца, но я была маленькой девочкой, и он считал, что у нас мало общего.
Сэмсона это не удивило, но он промолчал, позволив ей рассказывать так, как ей хотелось. Она вертела в руках веер, улыбаясь своим воспоминаниям.
– Когда семь лет назад мой отец умер, моя мать – француженка по рождению, но вышедшая замуж в Англии – решила, что хочет вернуться во Францию. Мы сели на корабль и вскоре уже были в Париже. А еще через какое-то время после нашего возвращения она познакомилась с месье Жаном-Франсуа Ниваном.
– Владельцем парфюмерной фабрики? – Она кивнула.
– Ниваны занимались этим делом на протяжении трех поколений. Жан-Франсуа был хорошим человеком, хорошим отцом и кормильцем семьи, моя мать его любила, хотя он был почти в два раза старше ее и слабого здоровья. Их брак гарантировал нам с мамой безбедное существование. После смерти отчима моя мать стала владелицей Дома Ниван, но она не умела вести дела. Когда мама два года назад умерла, дело перешло ко мне, и я сумела снова сделать его доходным и известным по всей Франции. Именно поэтому принцесса Евгения покупает сейчас только у нас, хотя из-за вашего брата, боюсь, это может измениться.
– А как умерла ваша мать?
– От инфлюэнци. – Оливия тихо вздохнула. – По крайней мере так сказал ее врач.
– И вы остались одна.
– Не совсем. У меня здесь есть родные, но жизнь раскидала нас по всей Франции. Моими ближайшими родственниками являются моя тетя и несколько племянников месье Нивана, которые живут и работают в Грассе. Я езжу туда два раза в год, чтобы быть в курсе новейших веяний в нашем деле. – Она понизила голос почти до шепота. – Я использовала свое наследство, чтобы создать нам имя. Эдмунд отнял это у меня. Я хочу быть с вами откровенной, Сэмсон. Чем больше я узнаю вас и чем чаще думаю о том, что мой муж с самого начала действовал за моей спиной с самыми гнусными намерениями, тем больше я его ненавижу.
Злость на Эдмунда, причинившая такую боль этой необыкновенной женщине, вспыхнула в Сэмсоне с новой силой. С каждым днем он все больше убеждался в том, что Оливия была потерпевшей стороной. Его вполне логичная подозрительность, слава Богу, начала рассеиваться.
– Полагаю, что вам интересно знать, почему я продолжаю заниматься этим делом?
В данный момент он вовсе об этом не думал, но сказал:
– Скажем так: это не совсем обычно, чтобы леди с такими средствами и таким положением в обществе, как у вас... работала.
– Брат моего отчима Робер все еще является владельцем, хотя он и живет в Грассе. Он верит в мои способности, а так как я обожаю работать, я отдаю все силы тому, чтобы сделать магазины Ниван самыми известными и доходными во Франции.
– А ваш брак с Эдмундом поставил вашу мечту под угрозу.
Она закрыла глаза и помолчала.
– Эдмунд никогда не понимал моей преданности делу. Для него Дом Ниван обычное предприятие, производящее и продающее парфюмерию капризным женщинам. Он так думал, потому что никогда не вникал в дело и никогда меня не понимал. А Дом Ниван – единственная радость в моей жизни. И моим самым большим достижением было то, что я изучила дело до мельчайших деталей, узнала вкусы всех своих клиентов, и в конечном счете это помогло мне достичь успеха. Дом Ниван и я известны по всей Франции как лучшие не только по качеству, но и по продажам. В деловом мире это ни с чем не сравнимо. Признаться, я надеялась, что такое же счастье мне принесет брак.
- Предыдущая
- 24/54
- Следующая
