Обрученные - Эллиот Элизабет - Страница 40

• Предыдущая
• 40/111
• Следующая

– Одна сидела у меня на груди, другая копошилась в волосах. Должно быть, эта тварь хотела там устроиться на ночлег. А еще одна пробежала по моим ногам!

Она опять была взволнована и так дрожала, что Гай, уже почти не сознавая, что делает, притянул ее к себе и попытался усадить на колени.

Клаудии, однако, это не понравилось. Упершись обеими руками ему в грудь, она попыталась высвободиться из его рук.

– Per l'amor del сiеlо! (Ради всего святого!) – ее глаза широко раскрылись. – Вы же обнажены!

– Вы заблуждаетесь, – он продолжал крепко сжимать ее стан в своих объятиях, хотя она уже не пыталась сопротивляться и сидела у него на коленях с неподвижностью изваяния.

– Я же вижу! – настаивала она.

Гай и не думал вставать, благоразумно решив, что созерцание набедренной повязки – не самое подходящее зрелище для юной девушки.

– Вам нечего опасаться, Клаудия. Вы испугались, и, если вы позволите мне, я постараюсь вас успокоить, вот и все.

Вряд ли сам Гай верил своим словам – да и вообще слышал, что говорил. Он был на грани помешательства. Задыхаясь, он несколько раз глубоко вздохнул. Слава Богу, Клаудия, казалось, и не подозревала, каких усилий стоило Гаю его внешнее самообладание, каким оно было зыбким.

Она недоверчиво посмотрела на него:

– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня успокаивали, барон. Просто я не была готова к появлению этих мерзких тварей, но я вовсе не испугана, уверяю вас.

Столь неуклюжее вранье не могло не вызвать у него улыбку:

– Неужели? Может быть, это просто такой старинный итальянский обычай – при виде крысы скакать по кровати, тряся волосами? – он состроил глубокомысленную гримасу. – Думаю, так можно напугать даже самую отважную крысу.

Она надменно прищурилась:

– Ну, возможно, я и в самом деле немного струсила, почувствовав, что какая-то тварь забралась в мои волосы – ну а кто бы, по-вашему, не закричал спросонок, если бы по его постели шныряли крысы?

Она торжествующе тряхнула головой, словно нашла неоспоримый аргумент в свою пользу.

– Я и впрямь испугалась, а главное, удивилась – кто же мог ожидать, что ваш прекрасный дом по ночам посещают мерзкие грызуны. И, насколько я помню, барон, у вас я ни разу не видела кошки. Меня и в самом деле удивляет, как это вы позволяете этим тварям свободно разгуливать по дому. Когда в следующий раз я буду на маслобойне, непременно постараюсь подыскать какую-нибудь симпатичную полосатую кошку для охраны вашей комнаты, и тогда я уверена, что не пройдет и дня…

– Только не это.

–…как все крысы исчезнут. – Она в недоумении сдвинула брови. – Даже если кот не поймает ни одной, они, по крайней мере, никогда больше не посмеют и носа показать в вашей комнате, и потом…

– Никаких кошек. Я не переношу этих животных.

– Ну уж во всяком случае это лучше, чем грязные крысы. Кот – чистое и тихое животное, кроме того…

– Я же сказал: никаких кошек. Это трусливые и злопамятные твари, к тому же они лучшие приятели ведьм, – он приподнял бровь. – А вы, часом, не ведьма?

– Ведьма?! Да как вы… – не закончив фразы, она вдруг внимательно и насмешливо поглядела ему в глаза. – Ах вот оно что, барон, да вы, оказывается, просто боитесь кошек, не так ли?

– Вот еще! Чтобы я боялся этих пронырливых тварей?!

– Можете говорить что угодно, – ее голос звучал откровенно издевательски. – Я не сомневаюсь, что вы их боитесь, иначе я не могу объяснить то, что вы позволяете крысам хозяйничать в ваших покоях.

Гай свирепо посмотрел на Клаудию:

– Я ненавижу крыс, но я вынужден их терпеть. Если хотите знать, я заболеваю от присутствия кошки.

– Ах вот оно что, – насмешливо протянула Клаудия.

– Говорю же вам, это правда. От одного вида этих тварей я начинаю чихать. Глаза распухают до размеров куриного яйца, и из них начинают литься слезы.

Клаудия захохотала, но тут же постаралась сдержать смех, увидев, какими глазами Гай смотрит на нее. Его обиженный вид вынудил Клаудию сжалиться над ним:

– Не обижайтесь милорд, прошу вас. Я не хотела вас обидеть, понимаете, я просто представила, как ваши глаза превращаются в куриные яйца, и… – тут ее слова потонули в новом приступе смеха.

Негодующая гримаса на лице Гая мгновенно уступила место неожиданно застенчивой улыбке:

– Только, пожалуйста, никому никогда не рассказывайте об этом – мне же житья не будет, если мои люди узнают, что я завишу от такой малости, как кошки.

– Барон, отныне на моих устах печать. – Для большей убедительности она провела пальцем поперек своих губ, и его взгляд невольно повторил этот путь.

Он не мог отвести глаз от ее губ.

– Устах, – повторил он как эхо. Ему безумно хотелось поцеловать ее.

Клаудия вдруг ощутила, как горячая волна поднимается из потаенных глубин ее существа. Она тоже хотела поцеловать его. Ее вновь охватило то властное, пугающее чувство, которое она уже испытала однажды в лонсдейлском саду, когда Гай обнял ее и прикоснулся к ее губам. Вот только в тот раз он не был практически голым, и это происходило не в его постели.

– Какие новости привез Томас? – спросила Клаудия, прервав затянувшееся молчание.

Нахмурившись, он помедлил, как будто ему необходимо было время, чтобы понять ее слова.

– Ничего такого, чего бы я не знал раньше. Мы помолвлены.

Его губы приблизились к ее губам. Она мучительно перебирала в голове мыслимые и немыслимые предлоги, чтобы отвлечь его, но близость его жарких губ отнюдь не делала ее более сообразительной.

– Я… э-э… я как раз хотела… э-э… сказать, – она ощущала его горячее дыхание на своем лице. Еще мгновение, и он поцеловал бы ее. – Вспомнила! Это насчет вашей туники. Я бы хотела показать вам ткань, которую я выбрала для вас, к тому же мне необходимо проверить замеры, чтобы моя туника пришлась вам впору.

Его руки по-прежнему сжимали ее талию. Не похоже было, чтобы он так уж отвлекся.

– Да-а… Вот еще что… Я переложила ожерелье, зашитое в моем плаще, в сундук, где я храню платья, но, может быть, у вас в доме найдется какое-нибудь более надежное место?

– В вашем сундуке оно будет в безопасности.

– Не желаете взглянуть на него?

• Предыдущая
• 40/111
• Следующая