Рыцарь - Эллиот Элизабет - Страница 74
- Предыдущая
- 74/93
- Следующая
В одно мгновение Кенрик оказался рядом с ней и совсем не нежно взял ее за плечи. Тэсс испуганно поежилась, но вырваться из его рук ей все равно бы не удалось.
— Ты полагаешь, я настолько глуп, что поверю этим сказкам? — Он встряхнул ее. — Чего ты хочешь добиться всем этим, Тэсс? Отвечай. Скажи мне правду, Тэсс, чего ты хочешь?
— Я хочу остаться с тобой — вот чего я хочу. Даже если это будет означать, что я должна жить наверху и под охраной. Я отказываюсь от Ремингтона — не нужен мне никакой Ремингтон, — за право видеть тебя хотя бы иногда. Вряд ли я этим заслужу твое прощение, но все равно хочу остаться с тобой.
Он ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил ее, оттолкнув шага на два.
— А я тебя все же недооценил, с твоим умением лгать. Тут ты достигла совершенства.
— Пожалуйста, — прошептала она, и слезы внезапно хлынули у нее из глаз, — скажи мне, что должна сказать, и я с радостью это скажу. Если я ущемила твою гордость, то возьми сейчас мою. Она мне не нужна без тебя.
— Очень красивые слова, — прорычал он, стараясь не показать, какое смятение царило в его душе.
Она сказала ему больше, чем он мог мечтать когда-либо услышать. Но он будет трижды дураком, если поверит ей. Он снова скрестил на груди руки и мрачно посмотрел на Тэсс.
— Не надо ничего говорить. Если хочешь остаться здесь, оставайся. Я не возражаю. Все равно завтра это никакого значения иметь не будет.
Это наверняка должно было заставить ее убраться отсюда. Какую бы игру Тэсс ни затевала, свое бесценное тело она просто так не станет дарить, зная, что решения он все равно не изменит. Она хочет, чтобы он поверил, будто она уже не желает аннулировать брак, хотя мечтала об этом все время. Нет, он ей не верил. За этой ее ложью, конечно, скрывается какой-то хитрый план. Сейчас она уйдет к себе наверх и начнет сочинять новую сказку, чтобы добиться того, чего хочет. Сочинит новую ложь, лишь бы терзать его.
Тэсс начала медленно расстегивать платье.
— Какого черта! Что ты делаешь? — вырвалось у него. Он глядел на ее руки, а они дрожали, путаясь в кружевах.
— Я хочу иметь еще одно воспоминание, — произнесла она срывающимся голосом. — Если ты желаешь меня хотя бы немного, я твоя.
Кенрик схватил ее за руку и притянул к себе.
— Я же сказал тебе: это ничего не изменит! Зачем же тогда ты это делаешь?
— Потому что я люблю тебя, — прошептала она, чувствуя, что несчастнее ее на свете женщины нет.
И это были именно те, единственные СЛОВА. Из всего, что она могла сказать, только они были способны пробить его оборону. Он уже слышал их, и не однажды, разумеется, только в своем воображении, не допуская, что когда-нибудь она воспользуется ими как оружием. Эти слова пронзили его насквозь, словно острейший кинжал. Он медленно притянул ее к себе, пока она не оказалась у него на груди и тело сразу же откликнулось на это прикосновение.
— Еще! Скажи это еще раз!
— Я люблю тебя. И даже если будет война и погибнут люди, я все равно буду тебя любить.
Кенрик настороженно вглядывался в фиалковые глаза, пытаясь разглядеть в них ложь. Но не находил ничего, кроме ее души. Она была видна там, обнаженная, такая же истерзанная, как и его.
— Да поможет тебе Господь, Тэсс, если ты снова обманываешь меня.
Его рот смял ее губы, и в этом порыве вырвалось наружу то, что накапливалось внутри него в те бесконечные ночи, что он провел без нее, в те дни, что он провел в предчувствии этих страшных ночей. Руки его охватили ее плечи, бедра, он оторвал ее от пола и прижал к себе так плотно, как это только было возможно. Плотнее прижать было уже нельзя. И она вернула ему поцелуи с такой же болезненной страстью, как и его страсть. Ее руки обвились вокруг его шеи, она вцепилась в его волосы так, что у него навернулись слезы. Ему было все равно. Ведь она его любила.
Сколько ночей он мечтал, чтобы она вот так пришла к нему. Она уже три раза повторила, что любит его, а он все боялся ее отпустить. Ему казалось, что, едва закончится этот поцелуй, он проснется и окажется, что это всего лишь еще один горячечный сон. Он боялся, что она посмотрит на него сейчас и скажет, что ошиблась, что хотела сказать совсем другое. Ему захотелось еще раз убедиться. Он неохотно оторвался от губ Тэсс, уже намереваясь ее отпустить, но вместо этого зарылся лицом в ее шею, и стал целовать, а сердце его стучало, как молот по наковальне. И он прошептал ей на ухо вопрос, все еще мучивший его.
— И тебе неважно, что я бастард?
— Мне это безразлично, — ответила она едва дыша — так сильно он прижимал ее к себе. — Мне даже безразлично, что ты рыцарь, убивший столько людей, что и не сосчитать.
Она высвободила руку и нежно провела ею по его лицу.
— Кенрик, я никогда тебе насчет этого не лгала. Говорят, что у бастардов нет души. Это у человека, который растил тебя, нет души. Поэтому он и хотел отобрать твою. Я абсолютно не боюсь слова «бастард». Меня больше страшит прозвище, которое тебе дали.
Она разгладила хмурые складки на его лице.
— Но ты не думай… я не осуждаю тебя. Я просто не имею на это права.
Кенрик слушал, закрыв глаза. Если это и была ложь, то самая чудесная ложь на свете. И логика у Тэсс была самая непостижимая. Он был воином, но благородные женщины сторонились его из-за того, что он бастард. Он был бастардом, но Тэсс пугало то, что он воин. А остальное ей было безразлично.
— К сожалению, ничего во мне изменить нельзя, — прошептал он. — Когда я иду на битву, то не думаю ни о чем, кроме победы.
— Я знаю, — прошептала она в ответ, — Но для того, чтобы это понять, мне потребовалось слишком много времени.
Следующий поцелуй был очень долгим. Кенрик жадно впитывал в себя ее сладость, затем поднял Тэсс и понес к постели. Но не положил, а забрался туда, держа ее на коленях, и устроился в центре, скрестив ноги. Немного подождав, он улыбнулся и начал расплетать ей косу.
— Разве ты не замечала, что последние четыре дня по утрам твои волосы были распущены?
Тэсс вопросительно скосила на него глаза.
— Да, да. Ты спишь, как сурок.
Он наклонился и поцеловал ее. То есть сделал то, чего не осмеливался сделать все эти последние ночи.
- Предыдущая
- 74/93
- Следующая
