Алая нить - Энтони Эвелин - Страница 54
- Предыдущая
- 54/92
- Следующая
Подставляя лицо солнечным лучам, он подумал о Сицилии и внезапно ощутил острую тоску по рыжей земле, по причудливым холмам старой родины, по раскаленному небу и выгоревшим от солнца зданиям. Там был его дом, его родина. Ему хотелось вернуться туда, где они с Анжелой лили вино в пыль и впервые занимались любовью. А еще ему хотелось взять туда сына.
– Анжелина! – позвал он.
Она подняла голову и помахала рукой.
– Доброе утро, милый. Будешь завтракать?
– Сейчас спущусь. Скажи, чтобы приготовили кофе.
– Я решила дать тебе поспать, – сказала она, когда они сидели вдвоем на террасе. – Вчера был такой длинный день. Сама-то я встала рано. Я была все еще возбуждена. Все прошло хорошо, правда, милый?
– Ральф говорит, что с большим успехом. А он-то знает в этом толк. Мне тоже так показалось. Это чувствуется по атмосфере. Толпа придет куда угодно, если там можно бесплатно поесть, выпить и поглазеть на людей. Но в воздухе было какое-то особое напряжение. Пришли крупные игроки и остались до конца. – Он улыбался, держа ее за руку. – Я хочу съездить туда, кое-что подсчитать. Хочу посмотреть, какая у нас будет прибыль.
– Когда, по-твоему, мы покроем расходы? – спросила Анжела.
– Не раньше чем через год, – ответил он. – Зимой народа мало, так что мы на это время закроемся. Но я могу довольно точно подсчитать, каким окажется доход. Когда мы возместим расходы на открытие, мы начнем покрывать начальные вложения. Оглянуться не успеешь, как мы разбогатеем!
– Чарли пошел погулять, – сказала она. – Он ужасно жалел, что рассердил тебя. Ты уж сегодня на него не сердись, ладно, милый?
– Не говори глупостей. Что было вчера, то было вчера. Пойдем-ка погуляем по саду.
– А почему нельзя поговорить здесь? А то я буду показывать тебе растения, и ты умрешь от скуки. Ты же не отличаешь сорняк от вистерии.
– Да, и мне это не надо, – согласился он. – Сад твой. Я предоставляю его тебе. Я хочу погулять с тобой потому, что не могу поцеловать собственную жену, чтобы эта сова Жанин не подглядывала. Пойдем.
– Ты разве не знаешь, что она сокровище, – поддразнила Анжела.
– Она подглядывает, – ответил он, поднимая ее на ноги. – Ей нужно завести собственного мужа.
Горничная Жанин была чудо-служанкой. Она чистила, и скребла, и содержала все в безукоризненном порядке. Но отличалась безудержным любопытством. Иногда это действовало Стивену на нервы.
Когда они углубились в сад и их отделяли от дома деревья и ряд цветущих розовых олеандров, он обнял ее.
– Мне не хватало тебя, когда я проснулся утром.
– А мне тебя, – ответила Анжела и пригнула его голову, чтобы поцеловать в губы. Поцелуй был долгим.
– Я думал о том, как я люблю тебя, – сказал он. – Я увидел тебя в саду и подумал: я люблю ее все больше с каждым днем.
– Я тоже так люблю тебя, – ответила она. – Вначале я все время беспокоилась. Все думала о том, от чего я тебя оторвала.
– О чем же, например? – Он погладил ее волосы.
– О твоей семье. О прежней жизни. Я не имею в виду дурное, а твой дом и друзей. Я так боялась, что ты будешь жалеть об этом. Я не представляла, как я смогу заменить тебе это, даже вместе с Чарли.
– А ты мне поверишь, если я тебе кое-что скажу? И не будешь больше так говорить? Обещаешь? – Он говорил серьезно. Теплое желание, которое он испытывал к ней, исчезло.
– Да, скажи мне, – ответила Анжела.
– Никогда в жизни я не был так счастлив. Да, я скучаю по семье. Я люблю их. Отца, и мать, и брата, и племянников. Я сицилиец. У нас очень тесные семейные связи, ты же знаешь. Я бы отдал все на свете, чтобы вы с Чарли и они все были вместе. Но что касается остального, послушай меня. Слушай как следует, как мы выражаемся. Я не скучаю по Штатам. Я жил там, вырос, но это не моя родина. Друзей помимо работы у меня не было. И я не тоскую по той жизни. По телохранителям, без которых не выходил из дома, по бронированным автомобилям, в которых я ездил, ожидая, что в меня вот-вот всадят пулю. Я не сожалею о доходах от преступного бизнеса, Анжела. Мне представляется, что я умру стариком в своей постели, и мне это нравится. У меня есть дом, жена, сын, я люблю свою жизнь. И бизнес; не запятнанный кровью. Так что посмотри на меня и обещай выбросить из головы всю эту чушь.
– О? милый, – сказала она. – Ну конечно, с этой же минуты. А теперь пойдем гулять.
– Я вот о чем думал, – сказал он. – Почему бы нам не съездить отдохнуть. Я хочу свозить Чарли на Сицилию. Мы можем полететь самолетом, если хочешь, остановимся в Таормине. Там очень красиво. И несколько дней поездим по окрестностям. – Он обнял ее. – Может быть, съездим к тому холму, где провели наш первый день?
– Чарли нужно в школу, – сказала она. – Мы же обещали, что он вернется к концу недели. Может быть, поедем на рождественские каникулы?
– Ты же знаешь, как там холодно зимой. Нет, дорогая. Я хотел сейчас, пока погода хорошая. Это лучшее время года. Несколько дней никому не повредят. Я покажу тебе Этну ночью. На это стоит посмотреть. Ну скажи «да», милая.
– Ну если тебе так хочется, поедем, – сказала она.
– Неудивительно, что я так обожаю тебя, – пробормотал он. – А в школу я позвоню и все улажу. Им, кажется, нужны пожертвования на плавательный бассейн? Значит, я беру билеты на конец недели.
Возвращаясь на виллу, Анжела спросила:
– А что мы скажем Чарли? Почему Сицилия?
– Потому что я там родился. Однажды он узнает, что я его отец, и ему будет что вспомнить. Пойдем посмотрим, не вернулся ли он с прогулки.
Это началось с шепотка, что шелестел по барам и тратториям, по кухням и гостиным Малой Италии. Шепоток среди маленьких людей, простых солдат в могущественном полку мафии. Дон Фабрицци разговаривает о делах с дочерью. Началось все с кузины Джины, она рассказала своему отцу, что Дон запирается вдвоем с Кларой и беседует с ней на запретные для женщин темы, в то время как мать Клары и Джина заняты на кухне. Кузина ненавидела Клару за то, что та держалась с ней так холодно и высокомерно. Луиза Фабрицци ей нравилась.
Отец, выслушав, только присвистнул и не поверил ей. Но сказал кому-то словечко-другое, и, словно легкая зыбь на спокойной воде, слухи покатились волной. Рой Джамбино и его брат Виктор тоже прослышали об этом, и, хотя не очень-то поверили, но их любопытство было задето. Они пригласили будущего жениха и за основательным обедом с большим количеством вина поздравили его с удачей и спросили о невесте. Они слышали, что она умная девка. Папина любимица. Он нашел себе подходящую штучку.
Польщенный Бруно разговорился. Он хвастался людям, которые были его боссами с того времени, как он служил на побегушках.
Он трахал ее хорошо и часто, и она ходит у него на поводу. Да, конечно, Дон ей обо всем рассказывает. И это хорошо, вызывающе сказал он. Хорошо для него, когда он женится. Тогда-то он сам станет просматривать бухгалтерские книги.
– Как, она контролирует книги, счета, цифры? – спросил Виктор.
От вина Бруно сделался агрессивным. Да, он злился, когда от него запирались или отсылали его, потому что Кларе требовалось поговорить с отцом. Но когда он женится, убеждал он их, он ей покажет ее место. Приятели смеялись и отпускали грубые шуточки, и он, пошатываясь, отправился домой, довольный собой.
Джамбино действовали независимо; они возглавляли небольшую, но активную «семью» в Вест-Сайде. Они содержали публичные дома и брали дань со всех маленьких предприятий в своем районе. У них была прочная связь с «семьей» Лючано из Чикаго.
После ухода Бруно Рой сказал Виктору:
– Похоже, это правда. Мать твою так! Она ревизует бухгалтерские книги!
Виктор не торопился с ответом. Это был крупный, медлительный человек, но соображал он быстро.
– Все сходится, – сказал он наконец. – Зачем бы после такого мужика, как Фалькони, выбирать в зятья заведомую жопу? Думаешь, Фабрицци хочет, чтобы Бруно занял место Фалькони после его смерти? Как бы не так! У него другое на уме, Рой. Бруно – это для отвода глаз.
- Предыдущая
- 54/92
- Следующая
