Наемник - Энтони Эвелин - Страница 23

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая

— О чем же тебе рассказать?

— Обо всем. Как тебе жилось в приюте?

— Даже не знаю, как сказать, — нерешительно начал Келлер, вспоминая прошлое.

Как описать долгие годы настолько однообразного существования, что казалось, будто остановилось само время? Эту рутину, эти запахи, дисциплину, наказания, невозможность побыть одному? Нет, этого не объяснить.

— Одиноко, — сказал наконец Келлер, найдя, кажется, наиболее подходящее слово. — Но все-таки лучше, чем на свободе. Об этом я узнал еще от ребят, которые попали в приют в более старшем возрасте. Моя-то мать отдала меня монашкам, когда мне было всего несколько недель.

— Как она могла? — возмущенно воскликнула Элизабет. — Как могла оставить тебя?

— Я часто думал об этом, — сказал Келлер. — И по-всякому обзывал ее. Но потом стал понемногу понимать. Она, наверное, была бедная. Ее кто-то соблазнил и бросил с ребенком. Судя по моей фамилии, это был, скорее всего, немец. Я встречал женщин, которые пытались сохранить ребенка. Это нелегко.

— А что, тебе было легко? С тобой хорошо обращались? По-доброму?

— В приюте было триста детей. И учти, шла война. С вами были добры, насколько это возможно. Ко мне хорошо относилась одна монахиня. Она уделяла мне больше внимания, чем всем остальным. Просила писать ей, когда я уходил. Я написал одно письмо. Но у меня не было адреса, так что ответа я не получил.

— А как ты жил после? — заговорила Элизабет, начиная жалеть, что спросила о приюте. Такую мрачную картину он нарисовал.

— Я пытался работать. Мне тогда было пятнадцать лет. Устроился в бакалейную лавку в Лионе. Но хозяин мне ничего не платил, а его дочь хотела, чтобы я спал с ней. Я помню ее. Она была немного старше меня. Она все время приходила и смотрела на меня. — Келлер усмехнулся. — Кроме монахинь, я не видел других женщин. Но эта мне не очень нравилась, и она заставила отца уволить меня. Сказала, что я ворую.

— А ты воровал? — спросила Элизабет.

— Конечно. Мне не хватало еды. Я воровал у хозяина товар и продавал его на черном рынке. Потом я работал в разных местах. Но денег на жизнь не хватало, и я стал жить по-другому. Но об этом я тебе не буду рассказывать.

— Ладно, — нежно сказала Элизабет. — Ты и так мне рассказал много.

Келлер зажег сигарету и молча закурил, вспоминая события, о которых ему не хотелось говорить Элизабет. Как его избили хозяева кафе, куда он устроился на работу, перебравшись на попутных машинах из Лиона в Париж. Он не разобрался в своих обязанностях и позволил американским солдатам уйти, а те не посетили бордель в задней половине кафе. Его зверски избили и выбросили на улицу, оставив там блевать кровью. Избивали его не первый раз. Но тогда, глотая слезы и отплевываясь, он дал себе слово, что это последний раз, хотя ему и было всего шестнадцать.

— Я был вором, — продолжил свой рассказ Келлер. — Промышлял на черном рынке. Продавал все, на чем мог заработать. Но жил я, как бродячий пес: рыскал по помойкам, голодал и ненавидел мир, в котором было все, но где мне не перепадало ничего. Вот я и воровал. Так я учился жить. А когда почуял опасность, записался в легион. Все же лучше, чем сесть в тюрьму.

— Но ты же не виноват. Ты поступал так, потому что не было другого выхода. Ты же был еще ребенком, и никто о тебе не заботился. — Элизабет обняла его. — Тебе не повезло. Знаешь, когда я представляю, как ты, маленький мальчик, совершенно одинокий, рос в этом мире... я люблю тебя еще больше!

— А я думал, что тебя это шокирует, — улыбнулся Келлер. — Я покинул легион, чтобы начать новую жизнь.

— И тогда ты приехал в Бейрут? Расскажи мне о своей девушке. Как ты с ней повстречался?

— Я нашел ее на улице, когда однажды ночью возвращался домой. Она упала в обморок от голода. Таких беженцев, как она, сотни. Они продают себя за несколько пенсов. Но она не стала шлюхой. Слишком она, бедняжка, была тощая и безобразная. Никто на нее не польстился.

— Кроме тебя, — задумчиво сказала Элизабет.

— Я не знал, что с ней делать. Она не хотела уходить, — объяснил Келлер. — Приходилось тебе видеть такое — кто-то сидит у тебя под дверью и норовит поцеловать тебе ноги? Я впустил ее в комнату. И она стала обо мне заботиться.

— Она, наверное, любит тебя. И любит очень сильно.

— Думаю, что да. — Келлер потянулся за сигаретами. Они оба молча закурили. — Большинство арабок обокрали бы меня в первую же ночь и смылись бы. А Соуха не такая, ей нужен только я. — Он повернулся и взглянул на Элизабет. — Если бы это случилось в Бейруте, она бы тебя отравила. И считала бы, что права.

— Очень мило.

— Не осуждай, — спокойно сказал Келлер. — Это совсем другой мир. Когда у человека ничего нет, он готов на все, чтоб сохранить и малость. В твоем мире я никто, а для таких, как она, подарок судьбы. Человек, который не бьет ее, не заставляет торговать своим телом, покупает ей сласти, доставляет ей радость. Перед отъездом я оставил ей деньги. На них можно было бы, наверное, купить меховое пальто, как у тебя. Но ей хватит их на всю жизнь. Если что случится, она будет обеспечена.

— А что может случиться?

Элизабет приподнялась.

В полумраке он увидел ее обеспокоенный взгляд, выражение страха на лице. Слишком уж он разболтался. Едва не выдал себя. Келлер обнял ее.

— Вдруг я решу не возвращаться, — солгал он.

Фуад Хамедин купил себе новый автомобиль. Он был без ума от американских моделей обтекаемой формы, похожих на космические корабли. Ему нравились огромные парковочные огни, которые светились в темноте, как красные глаза чудовища, отопительные приборы, радио, электрические стеклоподъемники, рулевое управление с гидроусилителем. Он выбрал красивую модель «форда» в голубых и бежевых тонах, с откидывающимся верхом и покрышками с белыми боковиками. За Келлера он получил хорошие деньги. Их перевели ему по почте. Интересно, что же придется делать этому бродяге за ту фантастическую сумму, что ему обещали? Да и вообще получит ли он их? Фуад считал, что не получит. Такая работенка таит в себе двойной риск: либо поймают, либо сам наниматель прикончит. Пусть скажет спасибо, если ему перепадет хоть доллар из этих денег. А вот его девчонке достанется изрядный куш, ведь Келлер обеспечил ее. Попозже, когда минует опасность, он навестит ее.

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая