Наемник - Энтони Эвелин - Страница 29
- Предыдущая
- 29/73
- Следующая
— Тогда в чем же дело? — спросил Мэтьюз. Он видел, что его шеф не совсем доволен.
— Мне кажется, она что-то скрывает, — сказал Лиари. — Она много рассказала о Кинге, о Бейруте, но не сказала главное — зачем она туда летала. Говорит, на выходные отдохнуть. Но я не верю. Что-то она утаивает.
— И что вы собираетесь предпринять? — спросил Мэтьюз, не вступая в пререкания с Лиари, поскольку знал, что предчувствие никогда не обманывало босса.
— Установи за ней слежку, — ответил Лиари. — Прежде всего за квартирой. И возобнови с ней прежние отношения. Мы условились, что ты будешь ее связным. Все, что она узнает об Эдди Кинге, она передаст через тебя.
— И она согласилась на это? — с недоверием спросил Мэтьюз. — Да она же относится ко мне так, словно от меня дурно пахнет.
— Конечно, — усмехнулся Лиари. — Но она согласилась, что это логично. Ты не вызовешь подозрений, ты ведь и раньше навещал ее, так сказать. К тому же ей хочется свести счеты с теми, кто взорвал самолет. Ну и своя маленькая тайна у нее есть.
— Что бы это могло быть?
— Не знаю, — сказал Лиари. — Мне кажется, здесь замешан мужчина, но совершенно точно это не Эдди Кинг. Теперь, Пит, ты займешься ею. Установи круглосуточное наблюдение за ее квартирой и постарайся снова войти к ней в доверие. Чует мое сердце, что речь идет не просто об увеселительном путешествии со старым знакомым. Здесь дела поважнее.
Келлер точно выполнил все инструкции. Через полчаса после звонка он вышел из квартиры Элизабет, доехал на метро до Таймс-сквер и пошел пешком по адресу, который записал на клочке бумаги. Он первый раз вышел на улицу один. Несколько раз останавливался, уточняя, правильно ли идет. Он и не представлял, что Нью-Йорк такой грязный город. Разъезжая с Элизабет по фешенебельным кварталам, он не видел ни грязных улиц, ни обшарпанных домов, населенных мрачными обитателями этого района. Девятая авеню оказалась очень широкой. Она напоминала Келлеру о восточных базарах с их острыми запахами. Здесь торговали фруктами, овощами, рыбой. Посреди улицы громыхал грузовой транспорт, вокруг лотков толклись нагруженные сумками покупатели. Среди них было много негров и пуэрториканцев, за которыми тянулся хвост шумной ребятни. Они шныряли в толпе, весело перекликаясь друг с другом по-испански. Женщины в обуви без каблуков обсуждали цены. У стены магазина валялся пьяный, протянув на тротуар ноги и подставив лицо солнцу, которое не светило. Он спал блаженным пьяным сном. Эта улица мало чем отличалась от тех мест, где Келлеру доводилось жить. Такая же грязь, вонь, убогий люд. Здесь, среди представителей всемирного братства бедняков, и было его место. Келлер снова сверился с бумажкой, попытался остановить кого-нибудь и спросить дорогу, но все, толкаясь, проходили мимо, а один тип даже обругал его.
Отель «Моррис». Келлер перешел улицу, увернувшись от грузовика, направляющегося к зданию портового управления. На нижнем этаже гостиницы располагался книжный магазин. Келлер сразу распознал, какого рода было это заведение. С обложек журналов смотрели голые девицы в эротических позах. На полках стояли дешевые книжонки с похабными названиями. Но это была только витрина того, чем на самом деле торговал магазин. Наборы фотографий с изображением половых извращений, самая откровенная порнографическая литература наверняка припрятаны под прилавком. Наверх вела узкая, такая же вонючая, как и весь магазин, лестница, словно его завсегдатаи оставили после себя зловонный след. На втором этаже у конторки, или, скорее, стола, выполнявшего эту роль, сидел мужчина в рубашке с короткими рукавами и ковырял спичкой в зубах. Этот тип даже не удосужился поднять головы. Он был худой, с округлыми плечами, слипшимися сальными волосами, в очках на горбатом носу. Когда он наконец поднял взгляд, его маленьких глаз за толстыми стеклами было почти не видно.
— Слушаю.
— Для меня тут зарезервирована комната. На имя Маджио.
Хозяин бросил спичку. Глазки его за стеклами очков сверкнули. Даже не знай он, что этот крупный, светловолосый человек имеет отношение к преступному миру Маджио, по одному лишь колючему, как осколок стекла, взгляду он сразу признал бы человека того же типа. Хозяин снял ключ с доски, висевший позади стола:
— Четыре шестьдесят за ночь.
Келлер не торопясь отсчитал деньги и положил на стол. Хозяин сгреб их и поднялся.
— Это наверху. Я покажу.
Поднявшись на два пролета, он остановился перед дверью и отпер ее.
Келлер протянул руку за ключом:
— Где тут можно поесть?
— На углу Девятой авеню есть закусочная. А если еще что надо, могу помочь.
Заметив, что он готов был протянуть к нему свою грязную лапу, Келлер кивком головы показал ему на дверь. Хозяин спешно ретировался.
Келлер обвел взглядом маленькую комнату, в которой стояли только кровать, стул и шкаф. Потрогал постель. Она была жесткая. Подошел к окну и попытался его открыть, но раму плотно заело. Но даже и так в комнату проникали грохот транспорта и громкие голоса. Келлер убрал в шкаф свою одежду, тяжело опустился на кровать и закурил. Оттого, что ему нечего было делать, он оказался беззащитным перед мыслями об Элизабет. Стоило закрыть глаза, ему казалось, что она здесь, в этой грязной комнате, и протяни он руку — как тут же дотронется до нее. Человек, позвонивший ему, приказал уйти из квартиры, когда Элизабет не будет дома, и не оставлять никаких следов, по которым она могла бы его найти. Келлер сделал все, как ему было велено. Но на прощание послал ей цветы. Прошлой ночью он признался, что любит ее. Он истратил часть своих денег на желтые розы, подумав при этом, что этой суммы ему хватило бы на месяц. Но как же он хотел ее! До боли в теле.
Элизабет была неопытна и беспомощна в любви, всецело завися от его познаний, приобретенных у проституток. Но Элизабет — это не Соуха. Она богата, ни в чем не нуждается. И не пошла бы за ним послушно, как ребенок, ни о чем не спрашивая. Она переживет его уход, смирится с тем, что больше никогда его не увидит, снова уберет свои белокурые волосы наверх и будет встречаться с элегантными американскими мужчинами, которые не знают, как пробудить в ней любовь. От одной этой мысли, терзаясь ревностью, Келлер вскочил с неудобной постели. Он покрылся испариной. А представив себе, как кто-то другой будет трогать ее, целовать губы, которые целовал он, перебирать ее красивые волосы, засыпать, обняв ее, довольную и теплую, почувствовал, что сходит с ума. Он стал ходить по комнате, пытаясь унять разыгравшееся воображение. Проклятие! Где его холодность, равнодушие? Одно дело — жалость к Соухе и другое — эта всепоглощающая страсть к женщине. Келлер снова сел. Надо перестать думать о ней, потому что совершенно ясно, что они никогда больше не встретятся. Нужно взять себя в руки, заглушить желание, унять боль разлуки. Он должен забыть ее глаза, ее смех и ее девственно нежное, гладкое тело. Такие женщины, как Элизабет, не для него. Он видел их только издали, когда они проезжали мимо в шикарных автомобилях или проходили по улице. То, что произошло, — это случайность. На короткий миг перед ним распахнулись ворота красивой жизни, но теперь они закрылись, и он снова оказался на задворках. Там, где ему и положено быть, — в грязной комнатушке среди таких же, как он. Элизабет ушла из его жизни навсегда. Ушел и человек, который ненадолго разделил с ней жизнь и убедился, что любовь существует. И тоже навсегда. Остался только тот, кто готов убивать за деньги. Если думать о деньгах, может быть, ему удастся избавиться от мыслей об Элизабет и поверить, что любовь к ней — иллюзия, что он сможет забыть ее, как она забудет его. Деньги. Келлер улегся на кровать, сбросив ботинки. Надо думать о деньгах. Пятьдесят тысяч долларов — это целое состояние. Конечно, не для Америки, где могут истратить такую сумму на картину, чтобы повесить ее в комнату любовника. Но в Бейруте на эти деньги он заживет, как крупный коммерсант. Будет покупать Соухе красивую одежду, заплатит, чтобы она была элегантно и со вкусом одета. И тогда, может быть, в нем проснется к ней такая же любовь, как к Элизабет. Может быть, такое счастье, что выпало ему случайно, он сможет купить за деньги? Келлер подошел к окну и выглянул на улицу. Человек, позвонивший ему, сказал, что ждать осталось недолго. Элизабет называла его Кингом. Эдди Кингом. Но Келлеру он не назвался. Только приказал уйти и порвать все связи с мисс Камерон. От этого будет зависеть его вознаграждение. Дал адрес и велел ждать. Никуда не выходить. С ним скоро свяжутся. И все.
- Предыдущая
- 29/73
- Следующая
