Шаг до страсти - Энтони Эвелин - Страница 25
- Предыдущая
- 25/57
- Следующая
Сам он, человек молодой, прошедший огонь, и воду, и медные трубы, был уверен в своей способности справиться с подобной реликвией прошлого. Но теперь прошлое неожиданно заслонило настоящее и грозит стать будущим. На родине сменилось руководство, умеренные потеряли власть, Россию охватила лихорадка; определяются новые направления ее внутренней и внешней политики. Но предложения Свердлова отвечают требованию времени, нет оснований для того, чтобы предъявлять ему претензии.
Он не будет служить или просто поддакивать идеологическим догмам, которых с такой страстностью придерживается его драгоценная жена. Елена вылеплена из жертвенного теста, именно эта черта привлекла его больше всего, когда они впервые встретились. Это заинтриговало его, захотелось узнать ее поближе; он считал, что нет такой женщины, которая не была бы замешена на дрожжах бабьих слабостей и снисходительности. А он готов был продемонстрировать силу и применить данную им государством власть, чтобы подавить контрреволюционный мятеж. Этим он импонировал ей.
После Венгрии он быстро зашагал по лестнице повышений и политического влияния. Пролитие крови не вызывало в нем протеста, ибо эта русская традиция древнее, намного древнее принципов, которым его учили в ленинградской разведывательной школе. Нельзя допустить, чтобы сателлиты отказывались от Советского Союза или пытались вернуть себе самостоятельность. Свердлов совершил то, что его предки совершили в Польше во славу царей. Он подавил мятеж зависимого народа, не более. По-своему, но в сущности так же, как слепо повиновавшийся Голицын, он служил прошлому. Почти год после венгерского мятежа они с Еленой были по-настоящему счастливы.
В нем произошли огромные изменения, он чувствовал это, представив свою жену Елену здесь, рядом с собой на месте, где сейчас сидит Джуди Ферроу. Он не знал бы, о чем говорить с женой.
Меменову хорошо, он едет со своей девушкой на квартиру. Свердлов посмотрел на Джуди и улыбнулся. В храбрости ей не откажешь — в глупенькой храбрости, которая может накликать беду на ее голову. Он не допускал и мысли, что кто-нибудь дома мог сделать то, что сделала она: не доложить о встрече с западным дипломатом. Но здесь совсем другие условия. Разве сравнишь неприятности, которые грозили Джуди Ферроу, с тюремным заключением или десятью — пятнадцатью годами каторги. Сравнение не из приятных, и он отбросил его. У нее прелестнейший подбородок, тонкая шея, которую ему хотелось гладить пальцами. На барбадосском пляже он видел ее практически голой и знал, что без одежды она будет гладкой и приятной на ощупь. Как было бы хорошо поехать с ней на квартиру.
Ему так не хотелось идти обратно в представительство при ООН, что он старался растянуть ужин, заставляя ее есть десерт, которого она не хотела, заказывал еще и еще кофе и ликеры.
Они танцевали, и он забыл про напряженность и озабоченность, снова стал допускать маленькие шалости. К концу вечера он был в приподнятом настроении, как будто ничего в мире не изменилось перед его поездкой на Барбадос и все оставалось прежним, когда он вернулся.
— Спокойной ночи. — Они подошли к двери ее квартиры. Она не согласилась целоваться в машине, и он не настаивал, чтобы не сердить ее. — Когда мы снова увидимся?
— Федор, послушай меня минуточку. — Джуди остановилась в дверях, не вынимая своей ладони из его руки. Над их головами светилась желтая лампочка. От этого они казались какими-то пестрыми призраками. — Твои ухаживания за мной до добра не доведут... У меня с тобой не интрижка.
Ты просто выбрасываешь время на ветер. И подумай, сколько возникает осложнений, твои следят за тобой, мои — за мной. У меня такое чувство, будто я завлекаю, а это несправедливо. Мы должны распрощаться. По-настоящему.
Он переменился в лице.
— Ты больше не хочешь меня видеть? Что я сделал?
— Я пыталась объяснить тебе... — Она беспомощно повела плечами. — Ты ничего не сделал. Просто я не... не хочу встречаться с тобой, не хочу, чтобы ты думал, что я уступлю и лягу с тобой в постель. Этого не будет. Никогда.
— Из-за англичанина?
— Да. С меня хватит. Я была замужем. Я потеряла мужа. У меня был мужчина, который жил со мной шесть месяцев и развлекался. А теперь ты. Нет, Федор. Больше я с тобой не встречусь.
Он сделал нечто такое, чего она от него никак не ожидала. Он отступил на шаг, повернулся и стал быстро спускаться по лестнице. Ошарашенная, Джуди вставила ключ в дверь. Его машина отъехала, и он даже не обернулся.
Когда она вошла в квартиру, дверь в комнату Нэнси была открыта, но кровать не разобрана. Она часто оставляла у себя мужчину, если ей вдруг этого хотелось. Счастливая, практичная Нэнси. Она, конечно же, не отослала бы его прочь, чтобы прийти в пустую квартиру и заснуть в слезах. Джуди все еще плакала, когда у ее кровати зазвонил телефон. Это было так неожиданно, что она сняла трубку и голосом, охрипшим от слез, сказала: «Хэлло».
— Я не хочу спать с тобой, — сказал он ей прямо в ухо. — Можешь прекратить свои рыдания. Завтра во время ленча буду у твоей конторы.
Джуди произносила «нет», когда поняла, что он уже повесил трубку. Она поднялась, разогрела молока, выпила, скорчила гримасу перед зеркалом и снова легла. Засыпая, она решила, что ни за что на свете не выйдет из здания ООН во время ленча.
Глава 6
— Даже подумать противно, — сказала Маргарет Стефенсон. — Ты и этот отвратный человечек встречаетесь за ленчем. Что с тобой случилось?
Он заглянул к ней перед тем, как уйти в посольство, чтобы предупредить, что не придет домой на ленч. Будучи человеком, постоянно демонстрирующим полное презрение к мужу, жена почему-то начала проявлять слишком большой интерес к его передвижениям Ему пришлось признаться, что у него назначена встреча с Лодером в ресторане в центре города.
— Я мог бы пригласить его сюда, — сказал он, — но подумал, что ты вряд ли будешь довольна.
— Довольна! У меня официальный ленч с посольскими женами, и ты мне вообще здесь не нужен, не говоря уже об этом создании. Что у тебя с ним общего?
— Ничего особенного, — сказал Фергус. — Мне кажется, он довольно одинокий человек. Здесь к нему проявляют очень мало внимания, а у него отличная голова. Что не так уж часто встречается в наши дни.
— О боже ж ты мой, опять сопли-вопли. — Она отвернулась от него. — Он всего лишь полицейский в гражданском. Не забыть бы при случае посмотреть на его ноги. Уверена, они у него как у бегемота.
Фергус промолчал, он понимал, почему жена взъелась на Лодера. С самого начала тот обидел ее, потому что она была снобом, а он не пожелал пресмыкаться перед ней. А теперь Лодер имел полное право смотреть на нее сверху вниз из-за ее интимных делишек, и, что хуже всего, он, именно он лишил ее любовника. Фергус догадывался об этом, так как она стала раздражительнее и злее, чем обычно. Так случалось всякий раз, когда она расставалась с очередным любовником и еще не успела найти нового.
Он открыл дверь, но входить не стал. В какой-то мере ему было жаль ее. Двадцать лет она потратила, пытаясь наказать его за то, что он не был мужчиной, а сумела только уничтожить самое себя. Он не мог не чувствовать, что в конечном итоге это его вина.
— Приятного ленча, — сказал он. — Кто приходит?
— Жены атташе: шифрбюро, кадров, военного, военно-морского и военно-воздушного. Страшны как смерть — все, кроме Рейчел Патерсон.
— Ты прекрасно со всеми ладишь, — сказал он, чтобы сделать ей приятное.
— А как же иначе. За двадцать лет я должна была чему-нибудь научиться. Говорят только о спортивном празднике, детском саде... что собираются делать во время следующего отпуска. Боже мой, какие же зануды. — Она услышала, как закрылась дверь, а как только он вышел, сразу же прекратила делать вид, будто распечатывает письма.
Одно письмо было от друга, которому хотелось бы получить приглашение и остановиться у них во время поездки в Соединенные Штаты этим летом. Другое — коротенькая записка от второго сына, сообщавшего, что у него кончились деньги. Чертов Фергус. Черт бы его побрал за то, что пытается дипломатничать с ней. «Ты прекрасно со всеми ладишь». Как будто она жена какого-нибудь третьего секретаришки и в первый раз принимает гостей. Конечно, она хорошо ладит с женами подчиненных. Она уже давно взяла себе за правило, что обязана быть любезной с ними. Она знала, как быть приятной, снисходительной и значительной одновременно. Они не были к ней привязаны, но нельзя сказать, что ее недолюбливают; к ней относятся с почтением, а именно этого она и добивалась. Она подумала о Лодере, и кровь бросилась ей в голову, по шее пошли красные пятна. Он, по-видимому, разнюхал, что она спала с его собственным помощником Джо Маклеодом. Уже три недели Маклеод уклоняется от свиданий. Отнекивается вежливо и убедительно. То занят по работе, то уже договорился с другим человеком на это время. Дважды вообще не пришел, и она по часу прождала его в номере, который они снимали в мотеле в десяти милях выше по Потомаку. Он был намного моложе ее, пылкий любовник, без тени сантиментов или душевных потрясений. Все было отлично: когда речь шла о постели, она забывала про все на свете и свои классовые предубеждения в том числе. Маклеод был джентльменом не в большей степени, чем Лодер, но отличался ростом шесть футов два дюйма, привлекательной внешностью и недюжинной силой. Это был ее первый молодой мужчина, и теперь, когда он так легко бросил ее, она в полной мере почувствовала, на какое унижение пошла, взяв его в любовники. Гоняться за молоденькими мальчиками — дурной признак. Если женщину влечет к мужчинам в возрасте ее сына, значит, она выходит в тираж.
- Предыдущая
- 25/57
- Следующая
