Пожар страсти - Плейн Белва - Страница 27
- Предыдущая
- 27/65
- Следующая
В магазине Гиацинта купила книгу рассказов для Джерри и книжку с яркими картинками для Эммы. На картинках были изображены животные, большей частью лошади – как-никак Арни обещал сводить их на конюшни.
Мужчина, стоявший за прилавком, был любезен и разговорчив. Он сказал, что тоже купил книжки для своих внуков и что это самый лучший подарок для детей.
До дома было далеко, но Гиацинта шла медленно. Зачем торопиться? Ее никто не ждал. Через несколько дней наступит осеннее равноденствие. Теперь сумерки спускались быстро, во многих окнах зажглись огни. Там, где не были задернуты шторы, Гиацинта увидела на кухнях людей или накрытые столы – семья готовилась к ужину.
Дойдя до подъездной дорожки своего дома, Гиацинта бросила взгляд на темные окна. Странное ощущение охватило ее: она испытывала пустоту и полное равнодушие, хотя еще не так давно клокотала от отрицательных эмоций.
Теперь ей было нечем заняться. После уборки дом выглядел стерильным, все вещи стояли на месте. Холодильник был почти пуст. Одиноким женщинам, как правило, не до еды. Гиацинта не могла заставить себя что-то приготовить. Взяв грушу и яблоко, она села на диван и начала читать газету, когда зазвонил телефон.
В трубке раздался бодрый голос Джерри.
– Мама! У нас появился щенок. Папа привел нас туда, где много всяких щенков, и мы выбрали себе одного. А потом мы купили ему две миски, одну для воды и одну…
Тут закричала Эмма:
– Дай мне! Я хочу поговорить с мамой! Знаешь, какой у нас щенок? Таниэль! Это таниэль!
– Спаниель, глупышка! Спаниель короля Карла! Поэтому его зовут Чарли.
– Я не глупышка! Мама, он коричневый с белым. А хвост у него почти весь коричневый, и я его люблю.
Как забилось сердце у Гиацинты! Минуту назад она ощущала только холодную пустоту, а теперь любовь и нежность…
– Я пошлю тебе его фотографию, – сказал Джерри. – Дядя Арни подарил мне фотоаппарат…
– Это и мне тоже!
– Ты не знаешь, как им пользоваться.
Послышался голос Арни:
– Я покажу Эмме, как им пользоваться. Я подарил его вам обоим. Дай мне поговорить хоть минутку с твоей мамой.
Гиацинта хотела, чтобы дети говорили и говорили. Она могла слушать их всю ночь. Один за другим возникли вопросы. Едва получив ответ на один, Гиа задавала следующий.
Да, школа хорошая. Она с красной крышей. У Джерри есть друг, даже два, потому что они близнецы. Их зовут Джеф и Ларри, и они потрясно похожи, ну просто потрясно! А Эмма ходила вчера плавать. Не было ли холодно? Нет, она плавала не в океане, а в бассейне, там тепло. А мама не знала, что во Флориде есть бассейны?
– И еще есть пальмы, – добавил Джерри. – Дома у нас они не растут. А когда ты приедешь, мама?
– Скоро, – сказала Гиацинта и уточнила: – Постараюсь приехать скоро. А теперь можно мне поговорить с дядей Арни?
– Я знаю, о чем вы хотите спросить, – сказал Арни. – Все отлично, поверьте. Я бы сообщил, если бы это было не так.
– А вы можете сейчас разговаривать?
– Да, Джеральд еще в офисе. Я ушел после обеда и заглянул сюда, чтобы оставить ему кое-какие бумаги. Поверьте, все хорошо.
– Только скажите, они скучают по мне?
– Постоянно спрашивают: «когда». Однако довольны и заняты делом.
– Я думала о Дне благодарения. Что, если я приеду и повидаюсь с ними в отеле? Я не хочу появляться в том доме.
– Понимаю. Подумаем, что можно сделать. И помните – я с вами.
– Благодарю вас, Арни.
После телефонного разговора Гиацинта поплакала, затем взяла себя в руки и вновь обратилась к газете, в которой, впрочем, не нашла ничего интересного. Войдя в осиротевшую студию, она молча постояла, разглядывая свои работы. Ее последняя работа запечатлела Францину и Эмму, сидящих на садовой скамейке перед кустом жасмина. Подобные вещи хорошо удавались импрессионистам. Гиацинта, конечно, не сравнивала себя с ними. И все же, критически оценив свою работу, пришла к выводу, что картина написана неплохо. Даже, пожалуй, хорошо.
Однако при нынешних обстоятельствах Гиацинту не посещало вдохновение. Конечно, она вернется к этому! Но только не сейчас.
Спустившись вниз, Гиацинта поставила диск с фортепианной музыкой и легла на диван, хорошо понимая, что слишком много лежит, то погружаясь в дрему, то пробуждаясь, пытаясь побороть свои страхи и выбраться из трясины.
Было прохладно. Скоро придется топить. При мысли о долгой и мрачной зиме Гиацинте стало еще холоднее. Она поднялась и пошла к шкафу в зале, где лежала бабушкина шаль. Накинув ее на плечи, Гиа снова легла. Под звуки ноктюрна она вспоминала, какие свитера, пледы и платьица для Эммы связаны бабушкиными руками.
И вдруг ей вспомнилось нечто другое. «Мы так и не сходили за тем платьем в Париже, – подумала она. – Очень славное было платье, с розами впереди, и к нему так подходили розовые туфли». Гиацинта помнила платье вплоть до мельчайших деталей. Чуть-чуть терпения – и она сошьет такое платье для Эммы.
В свое время Гиацинта шила одежду для кукол и знала, как к этому подступиться. Будь у нее швейная машинка, она сделала бы это за один день. Но машинки нет, да и французское платье было ручной работы. Значит, нужно вырезать каждый листок и лепесток и незаметными стежками пришить розочки к белому льну. Это будет своего рода произведением искусства.
Работая по несколько часов в день, Гиацинта закончила платье через неделю. Она с удивлением осознала, что оно поглотило все ее внимание, как некогда поглощала живопись.
Теперь Гиацинта решила, что возьмет это платье с собой, когда поедет во Флориду – вероятно, на День благодарения. Арни обещал ей помочь, и он подготовит визит. Джеральд не станет чинить этому препятствия. Францина как-то говорила, что тоже собирается навестить внуков. Возможно, они отправятся вместе. Дети любят Францину.
Окрыленная надеждой, Гиацинта взяла с собой платье и пошла в универмаг подобрать подходящую пару туфелек для Эммы, но сразу обнаружила, что здесь нет розовых туфель.
– Очень милое платьице. Где вы его купили? – спросила продавщица.
– Я сшила его сама по образцу того, которое видела во Франции.
– Сами? Сколько же труда вы на него потратили! Мне бы хотелось показать его миссис Рейнполдс. Не возражаете?
– Ничуть. – Как было приятно – после столь длительного затворничества поговорить хоть несколько минут с кем-то, кто не задает неприятные вопросы.
– Это просто замечательно! – воскликнула миссис Рейнполдс. – Мне хочется, чтобы его увидела одна покупательница. Она ждет в офисе мистера Миллера. Я попрошу ее выйти, если вы располагаете временем.
Времени у Гиацинты было сколько угодно. На покупательницу, которую звали Салли Додд, молодую красивую женщину в черном, платье также произвело большое впечатление.
– В нем есть характерный французский шарм. – Сделав шаг назад, она окинула платье внимательным взглядом. – Очень интересное! Вы понимаете, что такое платье могут носить люди любого возраста? Не задавались мыслью сшить такое же платье для взрослых?
– Нет.
– А если бы я заказала такое платье для себя?
– Ну, даже не знаю. Я ведь не профессионалка…
Но женщина проявила настойчивость.
– Оно очаровало меня. Я собираюсь отправиться в круиз и была бы рада иметь такое платье.
Гиацинта была не только удивлена, но и польщена. А почему бы нет? Вечера такие длинные…
– Ладно, – сказала она. – Хотя я и не собираюсь заниматься этим впредь.
– Я хорошо заплачу вам. У меня такой же размер, как у вас, номер восемь.
Гиацинта посмотрела на свою старенькую твидовую юбку.
– Да, у меня тоже восьмой размер.
– Отлично. Я просто поражена. Вы запишете все данные, миссис Рейнполдс? Адрес и прочее. Извините, я вижу, появился мистер Миллер. Не хочу заставлять его ждать.
– Мистер Миллер, – объяснила миссис Рейнполдс, – работал в магазине в Оксфилде, но затем ему поручили руководить всеми шестью магазинами. Очень толковый молодой человек. И везучий. Полагаю, при любых переменах в этом мире компания Р. Дж. Миллера останется на плаву.
- Предыдущая
- 27/65
- Следующая
