Выражение монашеского опыта - Исихаст Старец Иосиф - Страница 64

И опять‑таки когда этот бес, всезлобное самомнение, говорит тебе, что ты выше других монахов, отвечай ему так: «Уймись, лживый и хитрый диавол, потому что, если бы захотел Господь излить благодать Свою на всех людей, все мы были бы одинаковы. Что же значит грех моего брата?» Пусть даже нет у него благодати, а если есть, то немного. Но разве не слышал ты глас Господа, говорящего, что Он украсил словесное естество божественными дарами, дав одному пять талантов, а другому два? Называлось это раздаянием талантов, имелось же в виду щедрое награждение дарами духовными! Но и третьего, нерадивого ко всему божественному и святому, Он не лишил дарований, чтобы тот не обвинял Его в несправедливости. Однако то, что дал, забрал назад, так как тот оказался недостойным. Ибо не войдет Бог в неразумное сердце, если же и войдет, то вскоре выйдет. А двое других, которые, как мы сказали, к дарам приложили трудолюбие, сподобились блаженства, оказавшись достойными доверия, и сделались хранителями божественных тайн. Ибо оба услышали: «Вниди в радость господа твоего», [201] — и не получили никакого порицания за неравенство принесенного ими, так как Он и разделил не поровну. Но, зная возможности каждого, Он довольствуется даже и удвоением данного. [202]

Итак, если ты, о возлюбивший безмолвие, получил большой дар от Бога, то ожидай, что с тебя много и спросится, сообразно божественному дарованию. И остерегайся осуждать того, кто немощнее тебя, иначе окажется, что ты по невежеству своему борешься с Господом. Ибо тот, кто получил больше, не должен уничижать неимущего, а получившему меньше не следует скорбеть и тосковать из‑за того, что он не равен с другим. Но тот, у кого больше благодати, ОБЯЗАН поддерживать ближнего своего, словом и примером своим исцеляя все его слабости, телесные и душевные, с рассуждением наставляя того в законе духовном, вплоть до того часа, когда и он удвоит талант, или, вернее, снизойдет луч просвещения и отверзет очи души его, и он, зная свою недостаточность, без рассуждения подчинится наставнику.

Таковы, брат, награды за мысленное делание, и таков плод его. Укроти же возбужденную юностью плоть, смири ее помышления. Соответственно истончи ум свой бдением, мысль занимая предметами божественными, чтобы снизошла на тебя сила Утешителя и научила нас искать Горнего и думать о Горнем, как подобает небесным чадам Всевышнего!

«Буди, Господи, буди! В этом мире помилуй, а в том соделай нас нетленными, чтобы мы служили Тебе во веки нескончаемых веков. Аминь».

Поскольку речь наша, возлюбленный, вновь идет своим чередом, побуждая нас говорить и увлекая к лучшему, то и я, поставив, как Иаков, столп [203] и помазав слезами, вместо елея, новую главу речи своей, начинаю беседу о видении Бога.

Итак, теперь мы, насколько могли, привели в порядок тело и мысль и к тому же с Божией помощью мужественно побороли самомнение, подобно воину, который, обучившись деланию и созерцанию, затем выйдет на брань, как божественный Давид против Голиафа, и, вернувшись с победою, в награду, как дочь царскую, получает луч благодати Царя Христа. Подобное совершили и мы. Поскольку же ход речи нас к тому призвал и делание наше нас к этому наставило, надобно побеседовать и о снисхождении просвещения божественной благодати, а также и о том, как отличить ее от прелести. Мы знаем, что вкусивший вина и испытавший сладость его, если дадут ему уксус, тотчас же распознает его и отвращается. То же разумей и о божественной благодати: кто познал и вкусил ее плода, так что благодатию просвещены ум и мысль его, явственно различит приходящего как тать и плод прелести приносящего.

Ты же, внимая словам моим, искусно распознавай прелесть; если же поверишь в ее истинность, то по заслугам погрузишься во мрак, ибо ум, остановившись вниманием на прелести, тотчас же рассеивается. Как питатель сердца, он передает ему показанное прелестью, и оно сразу приходит в смущение. Тогда человек надувается, словно мех, воздухом темным и нечистым, так что даже волосы его встают дыбом, и весь он становится смятенным и неспокойным.

Божественная же благодать, постигаемая, по моему опыту, духовным чувством и засвидетельствованная знающими ее, есть отблеск божественного сияния, который познается при созерцании ясным умом и является как тонкая мысль, благоуханное и сладчайшее дуновение, молитва, свободная от мечтаний, избавление от помыслов или жизнь чистейшая. Благодать бывает совершенно мирной, а также смиренной, безмолвной, очистительной, просвещающей, радостотворной и лишенной всякого мечтания. Нет места никакому сомнению в благословенный миг пришествия благодати в том, что это поистине божественная благодать, ибо она не вызывает у принимающего ее никакого страха или недоверия.

Ты же, слушатель, отвлеки ум свой от видимого и вещественного и с ревностью внимай словам моим, чтобы душа твоя насладилась постижением смысла написанного. Итак, начнем и, коснувшись основания, шаг за шагом взойдем к вершине твердыни божественной, чтобы постичь смысл и образ нисхождения божественного Жениха в низкое жилище наше. Все призванные Богом монахи (я не говорю о приходящих к монашеству под влиянием жизненных обстоятельств) призваны божественным лучом, который и зовется божественной благодатью. Житие же монахов вот каково.

Когда благодать, как было сказано, сама осветит человека, тот уходит и оставляет мир, приходя в общежительный монастырь, и живет с другими отцами и братиями, оказывая всем послушание, умиряя желания души своей. Когда совесть его успокоится, он стремится, насколько возможно, соблюдать заповеди Божии, подражая делам наставника своего и исполняя предписанные отцами обязанности, и с благой надеждой ожидает милости человеколюбца Бога. Таков общий путь, которым идет множество добродетельных отцов.

Существует и другой путь, в наши дни труднопроходимый и тернистый из‑за недостатка путников, хотя в древние времена все богоносные отцы шли этой дорогой. Потому и я, малейший, с душой, горящей божественной ревностью, ради пользы моих братий предпринял этот малый труд, повинуясь Божию повелению, говорящему: иже аще разорит едину заповедий сих малых и научит тако желающего послушать его, тот мний наречется в Царствии Небеснем; а иже сотворит и научит, сей велий наречется. [204] Эту заповедь любви и я премного возлюбил и, не удовольствовавшись творениями боговдохновенных отцов, вознамерился записать собственные косноязычные речи, ибо, если окажется это полезным хотя бы одному брату, будет мне от Господа награда за труд. Если же недостоин я принести пользу другому, то и в таком случае не лишусь своей мзды, но, обдумывая и прилежно изучая то, о чем пишу, разбужу хотя бы собственную убогую душу от великого бесчувствия.

Должно тебе постичь, что путь сей, о коем сказано, есть не выдумка человеческого разума, но вдохновение Самого Владыки нашего, Который наставляет каждого, как Сам пожелает, к исполнению Своей святой воли. Итак, если человеколюбец Господь пошлет луч божественной благодати Своей и она войдет в душу согрешающего перед Ним, тотчас восстает тот человек и ищет духовника для исповеди.

Он прикасается к Писанию и с нетерпением объявляет о дурных делах, какие содеял. Он ищет убежища в пустынях и пещерах, где можно найти хоть некоторое уединение и начать борьбу со страстями, чтобы загладить свои прежние грехи суровым житием, терпя голод, жажду, холод, зной и неся иные подвиги, о которых говорят примеры святых.

Сладчайший же Господь умножает в нем горячность, и она, словно пылающая печь, окружает сердце человека, побуждая его к горячей божественной любви, к безграничной ревности в исполнении божественных заповедей, равно как и к великой ненависти по отношению ко грехам и страстям. Тогда начинает он с великим усердием раздавать нуждающимся все, что имеет, много ли это или мало, поскольку возлюбил нестяжание и с жаждущими Иисуса полагает часть свою. Поскольку же он посильно соблюдает божественные заповеди Христовы и перед ним раскидывается оная сеть божественного призвания, то, словно рыба, пойманная на крючок благодати, где приманкой служит ЛЮБОВЬ РАСПЯТОГО, не в силах более выносить плеск волн моря Христова в сердце своем, бежит он в ослепительном свете божественной любви, как олень, стремящийся к источнику, откуда бьют эти воды благодати.