Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек - Эндрюс Линн - Страница 43

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая

– Мы пришли с вестью от твоего учителя и друга, – сказала высокая сияющая фигура слева.

Расскажите, – попросила я.

– Хосе просил передать тебе: «просим прощения за неудобства». Он пытался предупредить тебя.

– С ними все в порядке? Как Агнес, Сойла, Хосе?

– Они просили передать, что ты можешь не сомневаться: вы еще встретитесь.

Голубоватые женские фигуры начали растворяться в воздухе.

– Подождите! Объясните, что произошло!

Я вскочила, но существ уже не было, и я осталась в этом мраке одна.

Спотыкаясь, я снова перебралась через колючую изгородь, вернулась к машине и завела мотор.

Снаружи завывал ледяной ветер, бьющийся о стены хижины. Окна были полностью покрыты морозными узорами. Дрова в очаге выгорели до углей, и всем нам было зябко. Джули подбросила в очаг несколько поленьев и мешала в нем железной кочергой, пока не показались языки пламени. Мы подались к огню, передвинув стулья поближе.

От рассказа о своих переживаниях на глаза у меня навернулись слезы, и я потерла покрасневший нос. Все мы были словно загипнотизированы потрескивающим, искрящимся огнем. Он озарял всю комнату, отбрасывая на стены пляшущие оранжевые отблески. Я почувствовала, что Руби горит нетерпением. Несколько долгих минут мы сидели молча, каждый погрузился в свои мысли.

– Прошу прощения, – тоненьким голосом произнесла Джули, – но я не поняла, что же случилось с Сойлой и Хосе.

– Я рассказала о том, что произошло со мной. Яне знаю, что случилось с ними. Я знаю только то, что они уехали из тех мест около сорока лет назад. – А что произошло с асьендой? – продолжала Джули. – Куда она делась?

– Мы пытались предупредить ее, – сказала Агнес. – Линн непреднамеренно вышла из гармонии с нашими двойниками. Если бы она не потеряла Ицпополотль и не поехала ее искать, то осталась бы в гармонии с нами, и тогда все было бы в порядке.

– Мне известно только то, что это случилось, – сказала я.

– А кто такие «двойники»? – смущенно спросила Джули.

Мы с Джули посмотрели на Агнес.

– Хороший вопрос, – начала она. – Чтобы ответить на него, нужно рассказать о природе времени. Время рождается в том, что вы называете эго, а мы – обителью Я. Эго является иллюзией формы. Чтобы сохранять форму, необходимо иметь представление о времени, потому что эти два явления похожи. Время – порождение ума, так как разум – это эго. Он отчаянно цепляется за понятие времени, стискивает его, словно тиран, потому что ему хочется жить. Когда пересекаешь границы времени и проникаешь во вневременье, ты входишь в священное колесо сновидений, где эго уже просто не нужно. Эго представляет собой ту сущность, которая борется за выживание и боится потерять форму. Эго знает, что, если это случится, оно погибнет.

– Похоже, сегодня вечером ты в хорошей форме, Агнес – саркастично заметила Руби.

– Продолжай, Агнес, – попросила я.

Линн, ты часто говоришь о «карме». Когда великий учитель принимает решение остаться на этой земле, чтобы учить других, он должен принять на себя карму – только это позволит ему сохранить форму. Как только разум освобождается от кармы, человек обретает способность покинуть время и проникнуть во вневременье. Это закон двойника, процесс взаимного отражения, который разворачивается круг за кругом. Поднявшись выше кармы, ты можешь однов – ременно находиться в нескольких местах. При этом мир не меняется, меняется обитель твоего Я. Почему, по-твоему, встречаются великие люди знания, подвластные пристрастию к спиртному или чревоугодию?

– Не знаю. Даже представить себе не могу.

– Эти привязанности и есть карма, они удерживают человека на земном плане. Они сохраняют его форму.

– Слова! – вызывающе заявила Руби. – Чушь, если хотите знать мое мнение.

Агнес потянулась к старенькой керосиновой лампе и подняла ее с пола. Она подкачала ее, добилась яркого света и подняла над головой.

– Слова – это чушь, – сказала Агнес. – Однако существует и озарение высшим знанием. Подлинный, озаряющий ответ кроется внутри нас. Он озаряет путь по-новому, даже если дорога и прежде была отчетливо видна.

– Убери лампу подальше, Агнес, – раздраженно потребовала Руби. – У меня болят глаза.

– Получается, я каким-то чудом вышла за границы времени, – сказала я.

– Неужели ты думаешь, что разумная женщина вроде меня поверит в ту небылицу, которую ты только что нам рассказала? – резко возразила Руби. – Думаю, вы обе меня разыгрываете. От Линн этого можно было ожидать, но ты, Агнес.¹… Как не стыдно подшучивать над слепой старухой и пытаться сделать из нее дурочку.

Не сердись, Руби, – попросила я. – То, что я рассказала, – правда. Так все и было.

– Я безумна и собираюсь оставаться безумной! – воскликнула Руби. – Ты просто спала на ходу, вот и все.

– Нет!

– Ну признайся, Линн. Ты просто заблудилась. Белые не умеют чувствовать верное направление, – со своей обычной резкостью заявила Руби. – Мы, индейцы, поднимаемся на холм, забираемся на дерево или на какую-нибудь крышу и потому всегда знаем, где находимся.

Снаружи что-то нашептывал и жадно завывал ветер. Мне не хотелось вступать в спор с Руби. Я точно знала, что со мной произошло. Джули вступила в разговор с широко раскрытыми глазами и удивлением на лице. Агнес сохраняла терпение. Я отодвинула стул назад, ощупала карманы, извлекла свою маску и протянула ее Руби.

– Ты же знаешь, что я слепая. Что там у тебя? – требовательно поинтересовалась она, взяв у меня маску и ощупывая ее. – Похоже на кусок старого камня.

– Руби, это та маска, о которой я рассказывала.

Она повернула лицо ко мне, и я всмотрелась в ее испуганные, блестящие глаза.

– Вздор! Ты сунула мне камень и хочешь, чтобы я проглотила наживку. – Она торопливо вернула мне мас ку. – Не трогай меня!

Руби поднялась, укуталась в наброшенный на плечи платок и начала сердито ходить по комнате вперед и назад. На ее лице застыло хмурое выражение. В хижине было так холодно, что из ее ноздрей вырывались облачка пара.

Стена дрогнула от леденящего порыва ветра и затрещала. Я сраздражениемпоняла, что мне очень холодно и хочется спать. Стоически заставив себя подняться, я решила лечь в постель.

– Ты уже идешь спать, Линн? – проворчала Руби. Я повернулась к ней, подозревая, что Руби что-то задумала.

– Подойди ко мне, – сказала она. – Я должна кое-что тебе вернуть.

Я приблизилась. Руби сунула руку в карман и принялась рыться в нем, что заняло немало времени, хотя карман казался нетакимуж большим. Наконец она вынула рукуи опустила на мою ладонь кожаный мешочек.

– Это мне?

– Открой, – предложила Руби.

Я развязала шнурок и встряхнула мешочек: оттуда выпал кокон бабочки. С изумленно раскрытыми глазами я открыла его иподнесла фигурку Ицпополотль поближе к свету лампы. Склонившись над ней, я прикоснулась к обсидиановым крыльям:

– П-п-просто не могу в это поверить, Руби! – заикаясь, произнесла я.

– Ты это искала? – Она подмигнула мне и впервые за весь день улыбнулась. – Теперь можешь идти спать, Линн.

Однако этой ночью мне не спалось. Было холодно, и время от времени мнеприходилось подниматься, чтобы подбросить дров в очаг. Казалось, что хижина удерживает лишь малую долю тепла. Мысли вертелись вокруг Руби и возвращенного подарка. Никогда не знаешь, чего от нее ждать. Я даже начала подумывать о том, не она ли была Женщиной-Ягуар – тот же рост, похожая манера держаться, какие-то общие черты… Нет, это просто невозможно.

На рассвете, одевшисьпотеплееивооружившись снегоступами, мы направились к небольшому озеру примерно в двух милях от хижины. Чтобы пробить во льду лунки, нам потребовалось несколько часов. Мы насадили наживку, бросили леску в лунки, и рыба начала просто бросаться на крючки. Очень скоро мы наловили столько рыбы, что едва смогли унести ее вчетвером, и устало потащились к хижине по усыпанной снегом ледяной тундре.

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая