Мария кровавая - Эриксон Кэролли - Страница 26
- Предыдущая
- 26/156
- Следующая
Уже многие годы Екатерина была всего лишь формальной супругой Генриха, а с началом процедуры развода представители короля сдержанно намекали на невозможность делить с ней брачное ложе. Какие точно у них были претензии, осталось неясным, но это, видимо, было связано с тем, что Екатерина с молодых лет страдала от нерегулярности менструальных циклов, что нередко вводило в заблуждение лекарей по поводу ее беременности. Ей уже перевалило за сорок, и многочисленные неудачные роды только усугубили ее сложное положение. В своих письмах папе Вулси намекал, что Екатерина больше не может быть супругой короля также и по иным «тайным причинам». «Королева страдает болезнями, — писал он, — которые пе поддаются лечению. И потому, а также и по другим причинам король с ней больше в супружеских отношениях не состоит». Недомогания обостряли ее переживания по поводу связей супруга с женщинами, особенно длительных отношений с Марией Кэри, которые он и не думал скрывать. Екатерина мужественно переносила все унижения, стараясь, чтобы даже дочь не замечала ее мучений, доверяясь только нескольким оставшимся при ней испанским дуэньям и священникам. Ее самым близким родственником, кроме сестры, был племянник, Карл V, с которым она всю жизнь поддерживала нежные сердечные отношения, укрепившиеся после его визитов в Англию.
Именно эти ее отношения с императором и начали вызывать сейчас раздражение. Мало того что Екатерина была некрасивой надоевшей супругой, она еще, по крайней мере в глазах Вулси, представлялась потенциальной предательницей. Екатерина никогда пе подавала повода для такого рода подозрений, но само собой подразумевалось, что ее симпатии на стороне императора. Поэтому когда Вулси занимался восстановлением союза с Францией, он все время опасался каких-то нелояльных действий со стороны королевы. Ему постоянно сообщали, с кем она переписывается и встречается, он следил за тем, чтобы ее общение с послом императора в Англии было сокращено до минимума. Он наводнил ее свиту осведомителями, которые регулярно передавали ему все, что видели и слышали. Вулси даже подкупил некоторых ее доверенных приближенных. Одна из фрейлин Екатерины, чтобы не предавать госпожу, была вынуждена покинуть двор.
Мы перечислили несколько причин, заставивших Генриха начать процедуру развода. Библейский запрет на брак с вдовой брата, государственные соображения, необходимость иметь сына-наследника — все это так, однако не это было главным. Генрих затеял развод, потому что влюбился. И предметом его страсти была Анна Болейн. Многие при дворе так и считали, что если бы Генрих не встретился с Анной, то ему бы и в голову не пришло начинать процедуру расторжения брака. Он бы преспокойно менял любовниц, нисколько не тревожась за свою совесть. Вся беда состояла в том, что очень уж сильно он возжелал Анну, а она ему не уступала. Позволь она ему чуть больше — и все, его пыл, возможно, вскоре бы угас, и со временем с Анной произошло бы то же самое, что и с Бесси Блаупт и сестрой Анны, Марией Кэри. Но случилось так, что непостижимым образом Анна получила над Генрихом практически неограниченную власть. Семь долгих лет она завлекала его, не подпуская к себе близко, пока не добилась того, что он удалил от себя жену и дочь, а затем подверг их гонениям, разорвал освященные вековыми традициями отношения с папой и установил в стране личную тиранию. И все для того, чтобы сделать Анну королевой.
Анна Болейн была брюнеткой с миндалевидными черными глазами. При дворе Генриха она появилась в 1522 году — ей в ту пору не было и пятнадцати лет — тоненькая девочка-подросток с длинной шеей и округлым лицом в форме сердечка. Четыре года она провела во Франции, отправившись туда со свитой принцессы Марии, невесты Людовика XII. Там она расцвела, оставаясь под неусыпным вниманием своего кузена, поэта Томаса Уайатта, и Генри Перси, сына графа Нортумберленда. Этот последний вообще томился по ней и очень хотел жениться. На родину Анна вернулась искушенной и существенно более опытной в амурных делах, чем большинство ее английских сверстниц. А затем еще четыре года она наблюдала за отношениями короля со своей сестрой. Собственно, ничего нового ей здесь не открылось. Она уже давно знала, что мужчинам женщины нужны только для удовольствия и ничего более и они их оставляют сразу же, как только находят источник более свежего удовольствия. А Мария Кэри была покорной игрушкой, которая считала такое положение совершенно нормальным и давала Генриху все, чего он желал, ничего не требуя взамен. Анне к тому времени уже было девятнадцать, и она преисполнилась решимости сыграть в иную игру, чем сестра. Стыдливо потупленные глазки, легкий румянец на щеках, появляющийся при мужском взгляде или неосторожно брошенном замечании, тихий, мелодичный голос очаровали Геириха с первой же встречи. Он смело ринулся в атаку, уверенный, что Анна будет не упрямее своей сестры. К его крайнему удивлению, она ответила королю категорическим отказом, и это его восхитило еще больше. Он настаивал, а она отвечала: «Государь, я ваша верноподданная, но не более…» или «Любить я могу и буду, но только мужа…»
Вот так завязался роман Анны Болейн с королем. И в этом большую поддержку ей оказали родственники и друзья, конечно, не бескорыстно, а с прицелом на будущее. В 1527 году почти все близкие приятели Генриха уже были также и приятелями Анны. Чарльз Брэпдон и Уильям Комптон, Франсис Болейн — ее кузен, Генри Норрис — ее воздыхатель и без пяти минут родственник. Ее брат, Джордж, был при дворе не последним человеком, а отец, Томас Болейн, незадолго до того получил титул виконта Рошфор. К тому же среди ее предков были и такие, в чьих жилах текла королевская кровь. Дед Анны — второй герцог Норфолк, а могущественный третий герцог Норфолк был ее дядей, отец и мать вели родословную от Плантагенетов.
Разумеется, Генрих был достаточно умен, чтобы все видеть и понимать, но его сжигала любовпая страсть. С лета 1527 года он вообще перестал встречаться с Екатериной, очень мало думал о Марии, обязав Вулси организовать развод. Он писал своей возлюбленной длинные нежные письма и осыпал подарками, а по вечерам надевал самые лучшие одежды и украшения, пил вино, сколько влезало, и танцевал до рассвета.
О том, что супруг затевает развод, Екатерина узнала за несколько недель до того, как он набрался смелости рассказать ей об этом. Она сообщила о своем горе послу императора, Мендосе, но вскоре это перестало быть секретом.
В конце июня Генрих явился в апартаменты королевы и спокойно заявил, что их брак с самого начала был незаконным, что он обнаружил это недавно и обратился к папе с просьбой помочь ему исправить ошибку. Екатерина заплакала, а Генрих, расстроенный, покинул супругу. Ей уже было это известно, но все равно, услышав о разводе из его собственных уст, она испытала сильные страдания. Такая бессердечность, такая намеренная жестокость! За восемнадцать лет супружества Генрих подвергал ее тысячам унижений, издевался над ней, а порой, разгневавшись, даже бил, но то, что происходило сейчас, было чем-то иным.
Несколько успокоившись, она обратилась за помощью к племяннику. В конце июля ее приближенный добрался до двора Карла V с письмом, подтверждающим слухи о планах Генриха. Император тут же собственноручно написал Генриху письмо, в нем он в осторожных выражениях убеждал его отказаться от развода, который губительным образом отразится на будущем Англии и вполне может привести к «постоянной родовой вражде и предубеждению» в вопросах наследования. Одновременно он написал Екатерине, что возмущен гнусностью поступка короля, «который потряс весь мир», и заверял, что «сделает для нее все, что в его силах». В письме послу, Меидосе, говорилось, что пока вопрос этот следует рассматривать как чисто семейное дело и нужно приложить усилия, чтобы оно не стало делом государственным. Карл считал, что эта прихоть Генриха противоречит здравому смыслу («действия короля столь неразумны, что им нет примера в древней и современной истории»), и опасался, что в результате Екатерина и Мария будут непоправимым образом обесчещены.
- Предыдущая
- 26/156
- Следующая
