Руский исихазм. Духовность Нила Сорского (фрагменты) - Джордж Мелани - Страница 4

Блаженный Исихий Иерусалимский различает четыре способа в этом мысленном делании: или за прилогами наблюдать, или сердце иметь глубоко молчащим от всякого помысла и молиться, или Господа Иисуса Христа на помощь призывать, или память смертную иметь. «Все они, — сказал он, — лукавым помышлениям противодействуют», и к какому бы из них кто не обратился — все это трезвением, то есть мысленным деланием, называется. Рассмотрев же их все, каждый из нас подобающим ему образом да подвизается.[46]

Нередко Нил говорит об этом «мысленном делании» как о «духовном упражнении», «духовном действии», «молитве сердца или разума», «сдерживании разума внутри сердца, свободным от всякого воображения», «содержании разума в безмолвии». Но при этом он всегда имеет в виду одно и то же: «это жизнедающее упражнение» хранения разума в сердце, так чтобы ни единая мысль не могла бы захватить сердце незащищенным и, проникнув в него, умножать помыслы и отрывать душу от соединения с Богом. Это «наука наук и искусство искусств»,[47] которая подобно привратнику проверяет все мысли и пропускает только «друзей», задерживая всех прочих как «врагов».[48]

Если добродетель непсиса есть привратник, то осмотрительность и умеренность суть врата, в которые вход открыт лишь для богоугодных мыслей. Но какова же та норма, на основе которой нужно с умеренностью и осмотрительностью судить мысли, слова, деяния? Снова и снова Нил настаивает на соединении нашей воли с волей Бога, на стремлении делать одно только угодное Богу.

Поддерживать в жизни нашей должны мы то, чтобы всегда и во всем, во всяком начинании, душою и телом, словом, делом и помышлением пребывать в деле Божием, сколько по силе. «Ибо, как прежде, живя в миру, в суете его, всем умом и чувствами порабощены мы были греховному обольщению, — говорит блаженный Филофей, — так, опять же, подобает нам, к житию по Боге приступившим, всем умом и чувствами работать Богу Живому и Истинному, и Божией правде, и воле, и творить Его святые заповеди, и от всего неугодного Богу всячески удаляться, по Писанию, говорящему: Ко всем заповедям Твоим направлялся я и всякий путь неправды возненавидел.[49]

Дух трезвения и бдительности поддерживается жизнью в присутствии Бога и деланием всего возможного для славы Его.

Всегда же должно иметь ум во многом благоговении и утвержденным в надежде на Бога и все творить ко благоугождению Его, а не по тщеславию, не по человекоугодию, зная твердо, что Он всегда с нами, везде сущий и все исполняющий; поскольку насадивший ухо слышит все и создавший око (см. Пс. 93, 9) смотрит везде. И если случится беседа, — и ее [веди] по Боге … И при всем этом всегда пред очами иметь Бога, по сказанному Давидом: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня есть; да не поколеблюсь.[50]

И вновь Нил четко указывает в качестве нормы для всяческого трезвения: „…во всякое время подобает нам испытывать себя тщательно, [свои] чувства и мысли, чтобы ради Бога было дело наше“.[51]

С такою же сжатостью, какая присуща определениям Отцов, Нил определяет свой непсис так: „мысленное же [делание], то есть ум иметь в благоговении и надежде на Бога и к любви Его прилежать“.[52] Задолго до этого Евагрий сделал свой праксис синонимом хранения заповедей Божиих; этот праксис был охраняем страхом Божиим и порождал любовь к Богу.[53] Чтобы понять, отчего Нил так настаивает на соблюдении заповедей Божиих и на обязательности этого соблюдения для достижения соединения с Богом, следует обратиться к Филофею Синайскому, который, в свою очередь, в значительной мере следовал Евагрию и Нилу Синайскому. Объясняя, почему диавол нападает на нас и ведет против нас мысленную битву, он пишет:

Чего ради и для чего воздвигается против нас это ратование и борьба? Того ради, да не будет исполняема нами воля Божия, о коей молимся, говоря: да будет в нас воля Твоя (Лк 11,2), то есть заповеди Божии. И если кто, установив ум свой от блуждания в совершенной трезвенности в Господе, станет тщательно наблюдать за их (врагов невидимых) вторжениями (в сердце), и соплетениями (схватками с трезвящимся умом), происходящими в мечтаниях фантазии, тот узнает это из опыта. Посему и Господь, цель Свою направляя против злобных демонов, и, как Бог, провидя их замыслы, в противность их цели постановил Свои заповеди, с угрозою нарушителям их.[54]

Нил, должно быть, предполагал, что этот текст знаком его читателям, или, по крайней мере, что эти доводы знакомы им. Ведь, несмотря на то, что необходимость жизни по заповедям Бога постоянно подчеркивается в его трудах, он никогда четко не определяет, что же он называет „заповедями“, и никогда не объясняет, почему блюдение заповедей влечет за собой исихию и возможность более глубокого соединения с Богом через созерцание. Он попросту указывает: „тех, кто горячо кается … кто с любовью многою и страхом ищет Господа, и на Того Единого взирает, и творит заповеди Его… всех милует Господь … да постараемся … сердце блюсти от лукавых помыслов, тем самым исполняя заповеди; и с хранением сердца да имеем всегда молитву“.[55] Задолго до этого Исихий определил непсис как соблюдение всех заповедей Ветхого и Нового Заветов. Сам по себе, он представляет собою чистоту сердца и есть то, что Христос называет блаженным: „блаженни чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф 5,8). … Трезвение … делается путеводительницею к правой и богоугодной жизни“. [56]

Коль скоро Бог пришел на эту землю и говорил с нами, открывая Свою Божественную волю, то первый долг человека исполнять эту Волю столь совершенно, насколько это возможно. Именно поэтому духовность Нила является по преимуществу евангельской. Подчеркивая необходимость жизни согласно Отцам и Святым Писаниям (включая писания Отцов), он всегда обращается к одному и тому же доводу: надо следовать Отцам потому, что они жили по учению Христа всецело, во всей своей личной жизни, и писали подобно апостолам, будучи внушаемы Святым Духом. Но там, где Евагрий проводит четкое различие между выполнением заповедей Закона и оставлением их ради следования тому, к чему призывает более возвышенное „расположение, Им установленное“,[57] — Нил, следом за Филофеем и Исихием Синайскими, употребляет термин „заповеди“ в более общем значении, которое включает в себя выражение воли Божией, независимо от того, содержится ли оно в Ветхом и Новом Завете или в естественном законе или же в более тонко воспринимаемых внушениях Святого Духа, дающих узнать волю Божию на путях к высшему совершенству и святости.[58]

Для Нила, который следует Филофею, выполнение заповедей Бога является доказательством истинной любви к Богу. „Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих“.[59] Особый упор Нила на внутреннем исполнении заповедей Божиих и его позднейший вошедший в историю протест против „мертвого формализма“ его современников можно понять лишь в том случае, если мы поймем учение Филофея о „заповедях“. По Филофею, Бог наделил человеческую душу тремя силами, в современной психологической терминологии, влечениями гнева (сила раздражительная), похоти (сила пожелательная) и интеллекта (сила мыслительная[60]). Чтобы эти силы могли пребывать в полном „здоровье“ и достигать надлежащих целей, для которых их создал Бог, Он дает заповеди для каждой из них. Диавол, дабы разрушить это здоровье и отобрать душу от Бога, нападает на душу с искушениями, которые нарушают данные Богом заповеди.[61] Однако некоторые из заповедей касаются лишь внешних действий, такие как телесные деяния милосердия. Другие заповеди являются в большей мере внутренними, духовными; они более объемны, включая в себя многие внешние заповеди. По этой причине, выполнением внутренних заповедей обеспечивается выполнение также и всех внешних. Христос пришел, чтобы дать нам новый Декалог, восемь Блаженств, которые являются заповедями Бога для всех и которые собраны вокруг двух внутренних, духовных заповедей: заповеди Христа быть чистыми сердцем и быть кроткими сердцем. Все добродетели содержатся в этих двух, которые далее сжимаются в одну всеобъемлющую заповедь: „возлюби Бога всей душой своей, всем сердцем своим и со всею силой своей“.[62]