Дмитрий Медведев. Человек, который остановил время - Дорофеев Владислав Юрьевич - Страница 29

В ноябре 2010 г. Дмитрий Медведев впервые воспользовался правом вето, отклонив закон, который одобрили Госдума и Совет Федерации. Президент не согласился ужесточать санкции за нарушения законодательства о митингах и не подписал поправки к Закону «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». С точки зрения президента, этот закон содержал «положения, затрудняющие свободную реализацию конституционного права граждан проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования». Как объяснил тогда глава государства в письме, направленном спикеру Госдумы Борису Грызлову и главе СФ Сергею Миронову, публичные мероприятия нужны для «выражения и формирования мнений» и являются «одной из наиболее эффективных форм воздействия на деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления». «Право на проведение публичных мероприятий непосредственно связано с правами граждан на участие в управлении делами государства, свободу мнений и другими конституционными правами», – отметил он. – Причем ограничение таких прав возможно только в исключительных случаях»^{167}.

7 февраля 2011 г. были приняты поправки, запрещающие помещать заключенных в одиночные камеры и штрафные изоляторы без медицинского заключения^{168}.

В марте на совещании по вопросам судебной системы президент объявил о новых шагах по оптимизации уголовного законодательства. Переставали квалифицироваться как уголовные преступления: оскорбление, клевета, причинение имущественного вреда без признаков хищения, а также уход от пошлин при провозе не запрещенных товаров через таможню. А уголовное наказание по ряду экономических составов предлагалось заменить кратными штрафами^{169}.

26 июля 2011 г. на совещании президента с представителями судейского сообщества председатель Верховного суда (ВС) Вячеслав Лебедев предложил немедленно прекращать уголовные дела в отношении раскаявшихся и возместивших ущерб предпринимателей, а также запретить обжаловать решения судов, решивших не привлекать предпринимателей к ответственности. Тогда же Вячеслав Лебедев отчитался и по результатам уже проведенной за два года по инициативе президента гуманизации уголовного законодательства по экономическим преступлениям. По его словам, за 1-е полугодие 2011 г. по сравнению с 1-м полугодием 2010 г. в тюрьму попало на 1000 меньше бизнесменов; на 10 000 (или в 3 раза) меньше предпринимателей были взяты под стражу на стадии досудебного расследования. При этом такая участь настигла 90% обвиняемых других категорий. В целом число осужденных к лишению свободы предпринимателей за год снизилось на 18 000 человек. «Это очень серьезные, радикальные изменения в судебной практике», – заявил глава ВС. Реже суды стали рассматривать дела, связанные с взысканием небольших задолженностей по налогам и за услуги ЖКХ. Раньше суды ежегодно рассматривали около 2 млн подобных дел. После введения запрета рассматривать дела на сумму менее 1500 руб. количество таковых снизилось на 350 000 дел^{170}.

Не все инициативы президента были направлены на смягчение законов или расширение «представительского судопроизводства». Дмитрий Медведев серьезно ограничил компетенции суда присяжных.

В ходе коллегии Генпрокуратуры 25 февраля 2009 г. Дмитрий Медведев снова высказался по вопросу о суде присяжных, частично поддержав главу тогда еще следственного комитета при Генпрокуратуре Александра Бастрыкина, предложившего менять территориальную подсудность по уголовным, в первую очередь террористическим и экстремистским, делам. «Мы должны в максимальной степени исключить факторы грубого давления на суд, на присяжных, – заявил президент. – У нас в стране ситуация в этом смысле не стерильная, мы знаем, что и запугивают, и деньги дают. Поэтому такого рода изменение в законодательстве, может быть, пошло бы на пользу»^{171}. То есть исходил президент вроде бы из иных посылок, чем думские «безопасники», – заботился о том, чтобы обеспечить независимость судопроизводства, – но первый шаг в сторону ограничений суда присяжных им уже был сделан.

При этом Дмитрий Медведев рекомендовал сотрудникам правоохранительных органов и прокурорским, которые занимаются предварительным расследованием, «учиться работать в условиях существования суда присяжных»: «Пора уже научиться это делать, а не просто рассуждать о том, как хорошо было в условиях, когда этот правовой институт отсутствовал, или о том, что там масса людей, которые получили деньги за вынесение оправдательного приговора»^{172}.

После теракта в Назрани 17 августа 2009 г. президент высказался в еще более глобальном смысле, увязав теракты, коррупцию и судопроизводство в единое целое. «Необходимы меры по пресечению клановости, борьбе с платежами за должности и другими формами коррупции», – заявил он, заметив, что на Северном Кавказе воровство из бюджета приобрело огромные размеры, а коррупция поразила властные структуры больше, чем в других регионах.

В качестве конкретных мер Дмитрий Медведев предложил изменить в законодательстве порядок территориальной подсудности «по делам экстремистского и террористического характера, чтобы террорист и бандиты не могли оказывать давление на суды»: «Если мы качественно не можем привлекать бандитов здесь, то будем делать это в Москве, Санкт-Петербурге»^{173}. Также он предложил изъять у присяжных еще «ряд составов» преступления. «Прежде всего я имею в виду преступные сообщества и организованные преступные группы, – уточнил президент. – К сожалению, наш суд присяжных пока не справляется с этой задачей ввиду самых разных причин. Я полагаю, что нужно подумать о том, чтобы такого рода дела, дела по таким преступлениям рассматривались коллегией из профессиональных судей»^{174}. Соответствующие законопроекты Дмитрий Медведев внес в Госдуму 4 сентября 2009 г., предложив передавать дела из регионального суда в вышестоящую судебную инстанцию.

В 2011 г. Дмитрий Медведев продолжил наступление на присяжных. «С одной стороны, я понимаю, что нам, безусловно, нужно развивать этот институт. С другой стороны, я не открою вам, что называется, здесь глаз на какие-то проблемы, но вы все знаете уязвимость наших присяжных… к сожалению. Это не значит, что нам нужно захлопнуть данный институт, хотя, на мой взгляд, еще раз оговорюсь, в 90-е годы мы все-таки в известной степени подверглись воздействию определенных иллюзий по поводу универсальности конструкции суда присяжных», – сказал Медведев 1 февраля на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека.

«Может быть, это не вызовет у вас одобрения, но я тем не менее скажу: я не уверен, что суд присяжных – это хорошая форма рассмотрения дел, скажем, о взяточничестве», – заявил президент^{175}.

16 февраля 2011 г. Дмитрий Медведев внес в Госдуму поправки к Уголовному кодексу (УК) и Кодексу об административных правонарушениях (КоАП) РФ, многократно увеличивающие штрафы и сроки отсидки за коммерческий подкуп, получение и дачу взятки^{176}.

Так же последовательно, как с террористами, некомпетентными присяжными и коррупционерами, Дмитрий Медведев боролся и с педофилами. В июле 2010 г. он внес в Госдуму проект закона, вводящего запрет на работу с детьми для тех, кто имел судимость или подвергался уголовному преследованию за педофилию. Аналогичный запрет распространялся и на предпринимателей, которые занимаются оказанием услуг для детей. К работе с несовершеннолетними допускались только те, кто представит справку из милиции о том, что никогда не подвергался уголовному преследованию за педофилию. Совет Федерации пообещал принять законопроект в приоритетном порядке^{177}. Следующим шагом президента стали поправки в Уголовный кодекс и другие законы, ужесточающие ответственность за преступления сексуального характера в отношении несовершеннолетних. В числе предложений – введение добровольной химической кастрации. Такие поправки Дмитрий Медведев внес в Госдуму 12 июля 2011 г.^{178}