С запутанным клубком - Пирс Энтони - Страница 39

• Предыдущая
• 39/84
• Следующая

Левиафан приближался. Его громадная морда разрезала поверхность травы. Он был такой большой, что мог без проблем проглотить незваных гостей вместе с плотом.

— Говорят, музыка может зачаровать и усмирить даже самое дикое животное, — проговорил Пасиан. — Таких, как этот, частенько считают «дикими». Как ты думаешь, стоит попробовать? Все лучше, чем применять грубую силу.

Ниобе понравилось, как он рассуждает, но левиафан наводил на нее ужас. Вот уже его огромные челюсти начали медленно раскрываться.

— Ты имеешь в виду… спеть ему песенку?

— Знаю, звучит глупо… зато по крайней мере безвредно. Я пел животным на своей ферме, и мне часто удавалось добиться того, чего я хотел. К боевым действиям прибегнем, когда уже не будет иного выхода. Как ты полагаешь, что ему понравится?

Выполнять пожелания чудища? Ниоба поняла, что она не в силах придумать ничего разумного.

— Я… может быть, круговую…

Пасиан согласно кивнул, повернулся к левиафану, словно намеревался произнести речь. А потом запел, не очень уверенно, но достаточно громко:

А вам встречался призрак Тома?

И плоти нет — лишь кости белы.

О — о — о — о — о — о — о — о.

Ведь правда холодно без тела?

Ниоба разразилась истерическим хохотом. Спеть чудовищу песню, которую поют в канун Дня всех святых!

Левиафан замер на месте. Челюсти перестали открываться. Он слушал и, как некоторые животные, был не в состоянии одновременно сосредоточить внимание на двух предметах сразу.

— А вам встречался призрак Тома? — пропел Пасиан, еще громче и увереннее.

На сей раз Ниоба присоединилась к нему, повторив первую строку, когда он перешел ко второй, потому что песня и в самом деле была круговой. Получилось совсем неплохо, несмотря на жутковатые и глупые слова.

Они три раза повторили все от начала до конца, и левиафан не пошевелился. Понравилось ли ему пение, у Ниобы и Пасиана уверенности не было; возможно, простое любопытство удерживало его на месте. Вне всякого сомнения, лучше так, чем если бы он решил на них напасть.

Когда они замолчали, челюсти медленно возобновили движение. Пасиан быстро затянул другую песню, которую любили в его родных краях:

О Дэнни мой, зовут рожки, зовут рожки, о Дэнни, Из дола в дол зовут рожки, поют на горном склоне.

Ниоба присоединилась к нему, и они запели вместе. Она не пела так с тех самых пор, как была смертной, и успела забыть, насколько это здорово.

Уходит лето, сплошь листву роняя…

Пасиан повернулся, не переставая петь, и взял ее за руку.

Уедешь ты, останусь вновь одна я.

Ниоба была ошеломлена — неожиданно простенькую песенку наполнили чудесные, сказочные звуки. Он обладает волшебным даром! Пасиана словно сопровождал тот же призрачный оркестр, который помогал и Седрику, создавая изумительное музыкальное произведение.

Ну конечно! Это у них тоже семейное! Впрочем, чудесным даром наделен не каждый член семьи, ведь у ее сына он отсутствует. И все же. Подумать только! Не удивительно, что Пасиан с легкостью усмиряет самых буйных животных!

Левиафан это тоже почувствовал. Очень медленно его челюсти начали закрываться, он больше не угрожал плоту. Им удалось найти способ остановить чудовище.

Однако внимание Ниобы было только частично отдано огромному левиафану. Ей казалось, что после Седрика она уже не сможет больше никого полюбить. И вдруг она с изумлением поняла, что это возможно. Пророчество основывалось не на том, что она знала, а на том, что должна была обнаружить.

Они закончили петь, и волшебство, рожденное звуками, постепенно исчезло. Левиафан больше не собирался на них нападать, но Ниобе хотелось еще музыки, и она, прижавшись к Пасиану, затянула:

Как смеркаться станет, милый, и когда темно…

Он тут же подхватил песню, и в звуках вновь возникла волшебная гармония, которая окутала их ласковым облаком.

Ты меня опять полюбишь, как давным-давно?

Ниоба пела и чувствовала, как любовь вырывается из так долго остававшегося одиноким сердца и охватывает все ее существо. Она полюбила Седрика, когда услышала его пение. И не смогла понять этого сразу, а потому зря потратила так много времени из того, что было им даровано судьбой. Теперь она стала старше и, возможно, мудрее… Ниобе вдруг показалось, что она отдает себя любви, словно водам древнего моря, с радостью уходя в его глубины.

Когда песня закончилась и музыка опять стихла, левиафан медленно попятился, потом развернулся и поплыл назад.

— Похоже, нам удалось справиться с кризисной ситуацией, — проговорил Пасиан. — Теперь мы можем отправиться на встречу с Матушкой Природой. — Он потянулся к веслам.

Ниоба взяла его за руку:

— Пейс… разве в этом есть необходимость?

Он задумался, потом рассмеялся. А в следующее мгновение притянул ее к себе, и они поцеловались. Их тут же окутала величественная музыка.

Тогда они повернули назад, возвратились в жилище Судьбы, а оттуда — в царство смертных. Оказавшись у себя дома, Пасиан сказал:

— Думаю, я больше никогда не буду чувствовать себя одиноким. Только, по-моему, нам не стоит торопиться.

— Да, все произошло слишком неожиданно, — согласилась с ним Ниоба. — У нас есть время, чтобы убедиться, что мы не ошиблись. — Впрочем, она знала, что не ошиблась.

Пасиан кивнул:

— А если…

— Я отойду от дел, стану смертной… и твоей женой.

— И таким образом сбудется пророчество, — напомнил ей Пасиан.

Ниоба покинула его, не сказав больше ни слова. Как только она оказалась одна, тут же загомонили ее подруги.

— Ты почувствовала музыку? Таких, как он, просто нет! Если твоя первая любовь была похожа на эту, не удивительно, что ты ждала всю жизнь, чтобы встретить подобное чудо! Нам нужно найти тебе замену, как там ее зовут… Лиза. А когда свадьба?

— Хватит, болтушки! — взорвалась Ниоба. — Все еще неточно!

Лахесис фыркнула:

— Так же неточно, как беременность, детка!

И правда, шло время, и Ниоба все больше убеждалась в истинности своих чувств. Она навещала Пасиана, и всякий раз ей казалось, что ее любовь становится все надежнее и сильнее.

— Я действительно люблю тебя. Пейс, — сказала она однажды. — Я должна выйти за тебя замуж.

— После того как я потерял Бланш, я думал, что никогда больше не смогу чувствовать себя счастливым, — признался он. — Знаешь, наверное, я не оскорблю ее память, если скажу, что люблю тебя так же, как любил ее. Ребенком я боготворил тебя — совершенно безнадежно; теперь я взрослый мужчина и знаю, зачем мне жить дальше. Моя жизнь была сохранена для того, чтобы ты вошла в нее в тот момент, когда ты мне особенно нужна. — Он немного помолчал. — Как ты считаешь, это совпадение?

Ниоба покачала головой:

— Я один из аспектов Судьбы… однако мое влияние ограничено. Лахесис следит за расположением нитей, которые я выткала, но и ее могущество не бесконечно. Из-за вмешательства Сатаны я потеряла мужа, а ты — Бланш. Судьба не имеет никакого отношения к этим ужасным событиям, и теперь Гобелен поправляется.

— И все же предсказание…

— Да, должно существовать какое-то глубинное течение Судьбы, о котором нам знать не дано, именно оно и открывается прорицательницам, — вздохнув, ответила Ниоба. — Может быть, наши манипуляции с нитями жизни должны восстановить то, что собирался разрушить Сатана. Ведь речь шла о спутанной пряже!

— Против которой пойдет наша дочь… и внучка, — добавил Пасиан. — Но сейчас есть только любовь.

Они поцеловались, и снова возникла волшебная музыка. Пасиан был прав: их потомков, возможно, ждали самые разнообразные приключения — только в настоящий момент важнее их любви не могло быть ничего.

Шли дни, близилась пора Ниобе покинуть Чистилище, и она решила попрощаться со всеми своими друзьями, с другими воплощениями. Сначала она отправилась к Зеленой Матушке и на этот раз добралась до ее владений без всяких проблем.

— Ты знала, верно? — набросилась она на Гею. — Это ты устроила так, что нам пришлось сражаться с препятствиями!

• Предыдущая
• 39/84
• Следующая