Суд над Роксаной - Пирс Энтони - Страница 67

• Предыдущая
• 67/104
• Следующая

Чена отчаянно тосковала: одиночество томило, ей очень недоставало спутника. Однако встречавшиеся по пути гарпии, огры, гоблины и прочие не слишком приятные существа в спутники не годились. Из всех встречных более-менее приятное впечатление на нее произвел человекоподобный мальчик примерно ее лет, с медным загаром, медового оттенка волосами и серыми глазами.

— Привет, — промолвила Чена, остановившись и (на всякий случай, ибо мальчик не выглядел опасным) держа руку поближе к ножу. — Я кентаврица Чена, мне одиннадцать лет. А ты кто?

— Огронимф Медякатор, — ответил он. — Мне тоже одиннадцать. Папа мой полу огр, а мама чистокровная медяшка. Вот почему я такой красивый.

— Конечно, — согласилась Чена, сообразив, что он, как гибрид, является единственным в своем роде, а стало быть, и самым красивым. — Но я и не подозревала, что огры скрещиваются с медяшками.

— Все началось с моего дедули, знаменитого огра Загремела, — горделиво промолвил мальчуган. — Он познакомился с моей бабулей, медяшкой, и они хорошо поладили.

— Ага, значит они поженились и…

— Нет. Дед женился на нимфе Танди, а бабуля вышла замуж за своего земляка-медяка.

— Но как же тогда…

— У Загремела и Танди родился огр Эск, а у бабули с ее мужем — медяшка Блянтик. Они поженились, и я их старший сын.

— О! — Чена чувствовала себя не по-кентаврски растерянной. — Выходит, ты наполовину медяк, и…

— На четверть человек, если считать донных прокляторов за людей, на одну восьмую огр, и на одну восьмую нимф, звучит глупо, но я ведь не девочка и не могу называться нимфой. Я гибрид гибридов. А мой талант состоит в том, чтобы делать вещи твердыми и тяжелыми или мягкими и легкими.

Чена просто не знала, что на это сказать, а потому сменила ему.

— Не найдется ли близ твоего дома места для ссыльной кентаврицы? — робко поинтересовалась она.

— Мы живем в Долине Прокопиев, — ответил он. — и кентавров поблизости нет. Правда, папа дружит с одной кентаврицей, но она обзавелась семьей и с тех пор редко наведывается в гости.

— Да, семья требует внимания, — сказала Чена, вспомнив собственных родных. — А не слышал ли ты о каком-нибудь поселении кентавров, терпимо относящихся к магии?

— Конечно, таких навалом. Кентавры, живущие близ замка Ругна, практикуют магию. А еще возле Северной Деревни, это около…— он осекся, услышав звон медных цимбал.

— Прости, меня мама зовет. Пора домой. Приятно было познакомиться. Пока.

— Пока, — эхом отозвалась она, сожалея, что так и не узнала, где находится Северная Деревня. Впрочем, логика подсказывала, что, коль скоро она Северная, надо просто двигаться на север, куда Чена шла так или иначе. На сердце у нее малость полегчало, ведь, если некоторые кентавры ничего не имеют против магии, они могут принять ее в свое сообщество и ей не потребуется задавать Вопрос Доброму Волшебнику.

Несколько дней Чена брела по глухомани. Впрочем, голодать не приходилось: ей удалось наловить в речке рогатых, с прямыми, как оси, хребтами лососей, которых она подкоптила с помощью дымчатого топаза, а предусмотрительно прихваченные расстегаи помогли ей расстегнуть наглухо застегнутые раковины-жемчужницы и пополнить коллекцию ручным жемчугом. Однако по мере удаления на север растительность становилась все более скудной, дичь попадалась все реже, и возникла необходимость экономить припасы.

Скудное питание, усталость и одиночество не улучшали настроения, и скоро ее оптимистические надежды на новую жизнь в племени магически одаренных кентавров или даже на год спокойной и безопасной службы Доброму Волшебнику стали таять, сменяясь отчаянием. Она почувствовала, как нелегко жить на лоне дикой природы. В довершение ко всему, отгоняя чудовищ, проявлявших слишком живой интерес к ее юной плоти, кентаврица израсходовала все стрелы. У нее даже возникло искушение прикончить все припасы и хоть раз наесться до отвала, не думая о завтрашнем дне.

— Лучше быть съеденной чудовищем, чем так мучиться! — в отчаянии простонала она и тут же услышала зловещий шорох, а потом громкий рев.

— Нет! Я беру свои слова обратно! — испуганно вскричала Чена, но тут появился хищник, огромное существо кошачьего рода, втрое превышавшее размером саму кентаврицу. То был самый настоящий скот — самый грубый, злобный и невоспитанный из котов. Судя по безумному взгляду, котелок у скота совершенно не варил, что роднило его с такими чудовищами, как кота пульта, швырявшая кого попало куда ни попадя, или котильон, готовый затанцевать любого до смерти.

Чена натянула лук, надеясь, что скот не заметит отсутствия стрелы и испугается. Но чтобы испугаться, нужно хоть что-то соображать, а зверь явно не дружил с собственной головой. Он яростно рвал траву, булькая и хрюкая, прежде чем вспомнил, что ему положено реветь, выкорчевал и расщепил когтями здоровенное дерево, вырвал клок меха из собственного хвоста и, наконец, оскалив клыки, двинулся на Чену. Естественно, столь скотское поведение заставило ее обратиться в бегство.

Чудовище кинулось в погоню, и, хотя обычно никакому скоту за кентавром не угнаться, Чена была слишком вымотана, чтобы мчаться галопом. Зверь стал нагонять, она уже слышала позади топот огромных лап и хриплое дыхание.

Впереди показалась прогалина. Кентаврица устремилась туда, надеясь оторваться от преследователя на открытом пространстве, но вдруг пронзительно вскрикнула.

Луг пересекала расщелина, широкая, невероятно глубокая и простиравшаяся в обе стороны, сколько мог видеть глаз. Лишь в последний миг она успела, упершись всеми четырьмя копытами, затормозить у самого края бездонной пропасти.

Беглянку охватил ужас, ибо стоявший перед ней выбор был страшен: рухнуть в бездну или быть жестоко и безжалостно растерзанной скотом. И она выбрала первое, сочтя такую смерть менее мучительной. Когда зубы монстра клацнули у ее хвоста, Чена бросилась с обрыва.

— Спасите! — закричала она, полетев вниз, как будто от этого мог быть какой-то прок.

Но, и это было совершенно невероятно, спасение пришло. Кто-то схватил ее за руку. Чей-то хвост (кентаврица могла отличить хвост от плетки или веревки) хлестнул ее по крупу, и она сделалась необычайно легкой. Открыв глаза — бросаясь в бездну, она, естественно, их закрыла, — Чена поняла, что зависла над пропастью, тогда как скот у обрыва роет землю когтями и ревет от бессильной злобы.

• Предыдущая
• 67/104
• Следующая