Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира - Аростегай Мартин - Страница 36

До разработки нового прибора американского производства — усовершенствованной радиосистемы спецопераций (УРС-СО), САСовские радисты, во избежание пеленгования противником, вынуждены были вручную менять частоту каждые несколько секунд, что благодаря новейшей технологии уже не требуется от людей, сидящих в норах, выстланных пластиком и испражняющихся в пакеты, но зато все сотрудники САС должны назубок знать устройство тридцати видов полевых раций и уметь разбирать и собирать их. Когда речь идет о вызове огня артиллерии на превосходящие силы противника, умение работать с полевой рацией становится столь же критически важным, как и владение оружием. Во многом именно отказ радиосистемы привел к гибели патруля Браво-Два-Ноль в Ираке.

Помимо новых импульсных раций, патрули элитных спецподразделений, ведущих разведработу в глубине позиций противника, могут быть экипированы ТАКСАТом, легкой, портативной сверхдальней системой спутникового радио. Имея встроенный в ТАКСАТ шифратор, человек из джунглей Вьетнама может передавать сведения непосредственно в Пентагон.

Удивительное новшество в технологиях спецсил представляет собой Усовершенствованная сенсорная система дистанционного наблюдения за боем (УССДНБ). Это коробочка с магнитными, сейсмическими, акустическими и инфракрасными сенсорами выявляет буквально все в «горячей точке» с безопасного расстояния — до семи километров. Прибор может улавливать мельчайшие детали передвижений противника, включая типы и количество бронетехники на дороге или взлетающих и садящихся самолетов.

Окуляры ночного видения (ОНВ) сегодня обеспечивают гораздо большую дальность видения и более четкую картину в темноте, чем старые инфракрасные приборы, дающие мутное изображение странного зеленого мира объектов, излучающих тепло.

Новые детекторы позволяют обнаружить источники человеческого тепла за различными препятствиями — деревьями, листвой, земляным перекрытием и не слишком толстыми стенами. Только стекло, алюминий, некоторые виды пластика и вода могут поглощать эти лучи, ищущие тепло.

Имеются и лазерные указатели мишени, которые выглядят, словно увеличенные в размере оптические прицелы винтовок. Они способны «помечать» мишень, как краской. Скопления красных точечек в перекрестье рисок прицела могут быть моментально переданы на принимающий экран самолета, летящего в километре от мишени, и направлять точечное поражение объекта с воздуха. Аналогичные лазерные устройства используются сейчас для стрельбы прямой наводкой из минометов.

С появлением возможности в ближайшем будущем слышать и видеть почти все — днем и ночью, — некоторые оперативники спецсил уже начали опасную практику огня по живой силе, чем обеспокоены многие высокопоставленные военные. «Постойте! Там же живые люди, там, внизу! Я вижу автомобиль, самолеты, разное оборудование... Кто еще там может быть?» — спрашивает генерал перед атакой спецсил на имитационную пусковую установку ракет, построенную еще в 60-е годы, когда «зеленые береты» практиковались в захвате советских пусковых установок на Кубе.

Бо Гритц для маскировки добавил картонные силуэты людей в униформах и с правдопобными лицами, что и пытается объяснить генералу, в то время как 60-мм минометные снаряды покрывают цель. Рядом находятся двенадцать человек из группы захвата пусковой установки. «О Господи! Мины сейчас накроют этих ребят! Немедленно прекратите!» Генерал еще раз смотрит в бинокль и сурово говорит Гритцу: «Нет, это против армейских правил — использовать огонь непрямой наводки в близости от своих войск!» «Команда А» врывается в бутафорские установки, пробивая бреши в колючей проволоке с помощью торпед «Бангалор» и малокалиберных гранатометов, укрепленных на их винтовках М-16. Как и в настоящем бое, артиллерийский огонь резко прекращается, как только атакующие подходят близко к цели и становятся способными вести подавляющий стрелковый огонь. Но поскольку нет особого различия в разрывах минометных снарядов и гранат, генерал полагает, что артобстрел позиций продолжается. «Это просто противозаконно!» — возмущается он, явно потрясенный.

После поражения всех мишеней автоматным огнем «Команда А» размещает куски взрывчатки по 16 килограммов вокруг пусковой установки и покидает территорию за пару минут до того, как земля сотрясается от мощного взрыва. На генерала и Бо Гритца сыпятся с неба комья земли и ветки, тогда как все имитационные объекты просто превратились в прах. Генерал садится в свой «джип». Он слишком потрясен, чтобы упрекнуть Гритца за передозировку взрывчатки. Ведь ее лимит для учебных взрывов — всего 1,5 килограмма тротила.

Упражнения с настоящим огнем применяются и в других элитных подразделениях. Парашютисты, рейнджеры, морские пехотинцы тоже могут быть привлечены для поддержки прямых акций спецсил. Пока спецподразделения будут атаковать главную цель на территории противника — пусковую установку, штаб или место содержания заложников, — рейнджеры или морские пехотинцы должны брать периферийные цели или «создавать условия для работы спецсил». «Естественный инстинкт человека под настоящим огнем — это искать прикрытие, — говорит офицер рейнджеров, служивший также и в «Дельте». — Только когда вокруг свистит настоящий свинец, вы можете приучить солдат отвечать огнем на огонь и маневрировать в условиях жестокого боя. С холостыми зарядами это у вас не получится».

Чем выше специализация подразделения, тем более сложными и опасными становятся учения под живым огнем. Рейнджеры предпочитают захватывать мишень с флангов, тогда как заградительный огонь оттуда ведется по фронту вперед. «Морские львы» практикуют под живым огнем тактику отхода, когда небольшой патруль прикрывает отступление, а остальные прорываются назад под градом пуль и осколков.

САС предпочитает засады с использованием настоящей амуниции, мин и противотанковых орудий. При линейной засаде отряд разделяется на четыре группы, по четыре человека в каждой. «Группа атаки» прикрывается с флангов двумя «отсекающими» группами, а сзади — «группой прикрытия тыла».

При обработке противозасадных действий восемь человек спокойно идут клинообразным строем по местности, покрытой густым бушем. Стоит глубокая ночь, и они смотрят в ОНВ, ограничивающие боковое зрение. Неожиданно перед ними взлетает пневматическая мишень, и идущий впереди мгновенно поражает ее выстрелом из автоматической винтовки. Справа, слева, сзади начинают хлопать мишени, и члены группы стреляют по ним, и каждый покрывает свое поле огня.

С церковной часовни в маленьком живописном городке Мон-Луи, в отрогах, покрытых снегом Пиренеев, капрал Питер Каксон, скривив измазанное камуфляжным гримом лицо, смотрит в прицел соей винтовки. Он видит женщину, вышедшую на солнечный балкончик дома напротив с кофейником, явно желая насладиться чашечкой крепкого кофе. Но тут она замечает снайпера-коммандос из 2-го полка парашютистов Иностранного легиона (2-ПП). Фарфоровая чашечка выпадает из ее рук, а кофе проливается на ноги...

Никто в городке, включая жену мэра, еще не знал, что с утра городок захвачен 2-м полком. Все въезды и выезды из города перекрыты бритоголовыми парашютистами. Бронированные «джипы» стоят посреди городского сквера. Каксон и другие снайперы, а также пулеметчики, заняли все главенствующие высоты в городке.

Когда учебное задание отработано, легионеры сроятся в шеренгу и проходят по булыжным мостовым, распевая гимн Французского иностранного легиона со словами, позаимствованными у СС: «Мы дьявола попросим с нами в ногу пошагать, с солдатами удачи, за деньги умирать...» Неплохой обряд для окончания учений. «Мы справляемся с такими задачами в натуральном обучении, с которыми никакие другие ребята не справятся!» — заявляет Питер Каксон, бывший британский парашютист, прошедший войну на Фолклендах и вступивший затем в легион. Принятый в 2-ПП несмотря на искривленную спину, он стал упражняться в подрывном деле, снайперской стрельбе, воздушном, водном и наземном десантировании, чтобы стать «коммандос ночи». Позже он прошел отбор и стал одним из девяноста особо подготовленных легионеров в КДГТ {«Коммандос действий в глубоком тылу»), составивших ядро легиона.