Собрание писем - Оптинский Амвросий "преподобный" - Страница 54

А при представлении фокусов что мы видим? Фокусник занят корыстной целью, заботится только о своей наживе, как побольше собрать денег со зрителей; а зрители посмотрят, позевают, скажут: «Да, это удивительно», — и затем пойдут прочь с пустыми карманами. А сколько при сем бывает соблазнительных речей и взглядов! А уже о мыслях скверных и толковать нечего.

Во-вторых, чудеса Христовы были истинными чудесами. Например, воскресить четверодневного мертвеца (Лазаря), у которого тело уже стало разлагаться, разве это фокус? И какой гипнотист или телепатист может сделать что-либо, подобное сему? А фокусы — обман, это уже давно всем известно.

N ваш единственной истинной школой нравственности признает театр. А зачем же сам он ходит в храм Божий причащаться Святых Христовых Таин? Стало быть, театр — не единственная школа нравственности. Тут опять видно в нем противоречие самому себе: говорит одно, а делает другое. Да и нельзя отдавать театру особенное преимущество в нравственном воспитании людей. Возьмите для примера две картины, одну — духовного содержания, например, Распятие Господа нашего Иисуса Христа, претерпевшего ужаснейшие страдания и самую поносную смерть для спасения погибшего рода человеческого; а другую картину светскую, из народной жизни, например, как рассорились и разошлись муж с женой. Пусть N ваш скажет по совести, какая картина будет иметь более благотворное влияние на нравственность человека. Если у него вкус в отношении к предметам нравственности еще не совсем испорчен, то, без сомнения, он должен отдать преимущество картине, изображающей распятие Господа нашего за наши грехи. А что представляют зрителям в театрах, как не сцены из народной жизни. Прибавить к сему нужно, что сцены эти, по временам, бывают очень грязны. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе человека ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в бурных криках, или увлекающихся сладострастными чувствами, сопровождающимися неумолкаемым смехом и азартными рукоплесканиями, и прочее. Это ли школа нравственности? Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки доброй нравственности, если только она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди, подобные вашему N, — спорливые, упорные, раздражительные, — что они учатся нравственности в театрах. Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться, что театр есть порог церкви, только с заднего крыльца. Спросим еще: все, делающееся в театрах, какое должно иметь влияние на неиспорченную натуру молодого человека? Без сомнения, оно должно породить и укрепить в нем звериные чувства с неизменными скотскими потребностями. О преимуществе же храмов Божиих пред театром я считаю и говорить излишним.

Написали вы еще, что ваш N, увидев, что вы читаете книгу преосвященного Феофана, с раздражением, указывая на книгу, сказал: "Пусть он мне докажет, что Церковь права, разрешая убийство на войне, когда Иисус Христос сказал: «не убий»". Но во-первых, снаряжением войска и отправкой на место военных действий, чтобы убивать врагов, занимается вовсе не Церковь, а государственная власть, которая в подобных случаях может и не послушаться Церкви, в особенности, если власть эта находится в руках иноверного правительства, как, например, в Турции. Там, отправляя на войну солдат, султан не только не спрашивается с Христианской Церковью, но и не обращает на нее никакого внимания. Следовательно, Церковь вовсе тут ни при чем. У нас, впрочем, Церковь и в военных действиях принимает участие; но какое? Тогда как государственная власть отправляет воинов карать врагов дерзких и непокорных, Святая Церковь, наоборот, внушает воинам не щадить своей собственной жизни, свою собственную кровь проливать за святую православную веру, державу царя и дорогое Отечество. Так она и молится в святых храмах за убиенных воинов: о упокоении душ всех православных воинов, за веру, царя и Отечество на брани живот свой положивших. N ваш все-таки может возразить: «По крайней мере, Церковь не запрещает убивать на войне врагов». Но если ей запрещать это, тогда она должна столкнуться с государственной властью, и в таком случае одни из воинов перейдут на сторону Церкви, а другие останутся на стороне правительства, и произойдет взаимная резня; а враги, узнав об этом, свободно заполнят наше Отечество. Ужели это лучше будет? И если бы, прибавим к сему, в руки свободно пленивших наше Отечество врагов, например, китайцев, первым попался бы ваш N и они стали бы его живого распиливать, как бы он тогда стал философствовать о войне. Интересно было бы послушать…

Во-вторых, на вышеприведенные слова вашего N, приписывающего Господу Иисусу Христу слово «не убий», ответим, что Господь вовсе этой заповеди не давал, а только привел эту заповедь из Ветхого Завета: «Вы слышали, что сказано древним (то есть в Ветхом Завете): не убивай». Подлинная же заповедь Господа следующая: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5: 21–22). Вот видите, что Господь запрещает не убийство, запрещенное еще в Ветхом Завете, а, как Совершитель закона, старается искоренить из сердца человеческого самую страсть гнева, отчего люди доходят иногда и до убийства.

Из сего, в-третьих, можно видеть, что Господь, преподавая людям заповедь не гневаться, вел здесь речь вовсе не о войне; так как Он и пришел на землю не для того, чтобы основать видимое государство, и не для того, чтобы писать государственные законы, а для того, чтобы спасти людей, и потому был учителем нравственности и преподавал людям нравственные уроки, которые относились, как и теперь относятся, к каждому лицу в частности. По-нашему, попросту, можно выразиться так: при исполнении заповедей Евангельских, каждый смотри сам за собой; тогда и дело будет хорошо. Поэтому и Господь предостерегал людей, даже с угрозой, говоря: «Не судите, да не судими будете» (Мф. 7: 1), направляя последователей Своих к тому, чтобы более внимали себе и своему спасению.

Еще N вам говорит, что развод между супругами запрещен Господом Иисусом Христом. Читаем собственные слова Господа: А «Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать» (Мф. 5: 32). Из сего каждый может видеть, что развод запрещен Господом не безусловно. Если супруги соблюдают верность друг к другу, то не должно им разводиться; а в противном случае связывать супругов неудобно. Сему правилу следует и Святая Церковь.

Пишете еще, что N ваш находит учение Христово далеко несовершенным. Оно кажется таким для людей неверующих и потому небрегущих об исполнении животворных заповедей Христовых. А кто в простоте сердца верует, и по силе и возможности старается направлять жизнь свою по закону Христову, тот собственным опытом убеждается, что совершеннее сего учения никогда не было и быть не может.

Причиной несовершенства Христова N ваш считает обещание Господом награды за исполнение Его заповедей. Но награда эта не есть какая-либо плата; например, вырыл мужик яму, и получил рубль. Нет… У Господа самое исполнение заповедей служит для человека наградой, потому что оно согласно с его совестью, отчего водворяется в душе человека мир с Богом, с ближними и с самим собой. Потому такой человек всегда бывает покоен. Вот ему и здешняя награда, которая перейдет с ним и в вечность.

N ваш обещание награды Господом за исполнение заповедей Его считает доказательством величайшей мудрости Спасителя, так как находит, что только таким будто бы способом учение Его и могло так быстро распространиться. Одно обещание награды несильно было сделать это. Ибо и в магометанстве, и в других религиях, в которых люди веруют в загробную жизнь, также обещаются награды по исходе из сей жизни. А распространению истинно христианской религии способствовала, главным образом, благотворность учения Христова на Его последователей. Эту благотворность может и теперь испытывать каждый, истинно верующий в Господа Иисуса Христа и направляющий жизнь свою по Его животворным заповедям. Как выше упомянуто, такой человек еще на земле наслаждается миром небесным.